Путеводная звезда - Коллектив авторов

– Все они свои пьянки несчастьем объясняют! ― припечатала начальница слишком громко, но Митрич уже вышел на улицу.

– Нет, нет, что вы! ― зашелестела местная тетушка. – Там правда трагедия. Он невесту потерял при загадочных обстоятельствах. Вроде попала под поезд на ночной прогулке, но следов не нашли. Вообще никаких. Тут у нас очень нехороший поворот путей, раньше столько народу и скотины помирало на рельсах, а потом как бог отвел, тьфу-тьфу!

– Как это следов не нашли? Даже если поезд ее не переехал, а отбросил, должно быть тело. Или… фрагменты, ― авторитетно заявила начальница, будто до инспекции деревенских цехов трудилась, как минимум, на Лубянке.

– Вот именно! Он клялся, что она сначала попала под поезд, а потом ее инопланетяне забрали…

– Уууу… – саркастически протянула начальница, – все ясно.

– Ну да. Его даже принудительно в психиатрию возили. Не помогло. Вот и пьет. А она, конечно, красавица была. Как статуэтка испанская… черненькая такая, тоненькая, глаза огромные, как форму наденет, даже женатые примерные мужики шеи сворачивали.

Тут меня и шарахнуло, будто опрокинул сразу стакан той дешевой водки, что Митрич в авоську упаковал. Девушка с фонарем! Маленькая, черненькая, красивая, в форме! Я выскочил из магазина вслед за покачивающейся спиной в потертом пиджаке.

Некоторое время я просто шел за Митричем, не зная, как начать разговор. Но, видимо, магазин был рядом с его домом, потому что старика вдруг качнуло резко вправо, он чуть повис на косой калитке и ввалился во двор, не обращая внимания на вертлявую дворняжку. Надо было спешить. Я громко закашлялся и выдал первое, что пришло в голову:

– Простите, а у вас нет случайно вэдэшки?

Митрич замер под странным углом, потом медленно обернулся:

– Вы кто такой?

– Турист, – продолжал импровизировать я, – из Питера.

– Эк вас занесло, дорога-то в стороне от нас.

– Да, но мне нужно было посмотреть на рельсы именно в вашей деревне.

– Это еще зачем? ― Митрич сфокусировался на мне и поставил авоську в траву.

Я решительно выдал все. Пошлет, ну и хрен с ним.

– Понимаете, мне постоянно мерещится красивая девушка, брюнетка в синей железнодорожной форме старого образца. Я много лет вижу ее из окна поезда, а другие не видят. Даже телефон не фотографирует. И вот психолог посоветовала мне приехать и посмотреть не из поезда.

– Посмотрели? ― сипло спросил Митрич после паузы.

– Да. Но там пусто.

– Там давно пустою. – Он отвернулся, шагнул на крыльцо и скрылся за дверью.

Дворняжка, до этого вертевшая головой в непонимании, шуметь ей или нет, залилась тонким и противным лаем. Но не успел я отскочить от зубастого клубка шерсти, Митрич выглянул из дома и гаркнул:

– Заткнись, Бобка! ― и тут же переключился на меня. – Что встали? Заходите.

Водка оказалась не такая уж и плохая. По крайней мере картошка со шкварками знатно ее приукрасила. Митрич сказал, что хрен с ней с машиной, возле сельпо ее никто не тронет, а с утра он возьмет у соседки такого рассольчику, что ни один мент не выкупит и я спокойно уеду. Так что можно пить, сколько влезет. А выпить было о чем.

У Митрича, даже сильно пьяного, была складная речь, напоминающая лексикон деревенских алкашей примерно, как «Азбука вкуса» напоминает тот сельмаг с южной продавщицей. Когда у нас кончилась водка и сковородка картошки, я знал почти все.

Ее звали Бронислава. Редкое имя, редкое сочетание ума и очарования. Они оба окончили институт инженеров путей сообщения, оба работали на железной дороге. В Селище жила семья Митрича, и тем страшным летом двадцать восемь лет назад родня разъехалась, оставив на молодых все хозяйство. Официально Егор и Бронислава не успели расписаться, но жили вместе уже два года, и Бронислава в глазах соседей считалась полноценной невестой. Молодые и безмерно счастливые, они легко управлялись с домом и подолгу пропадали на железной дороге. Им нравилось гулять и строить планы как на собственную жизнь, так и на обустройство мира. Первое, что мечтал сделать Егор, ― модернизировать уже проложенные пути, повысив безопасность в окрестностях Селища. Резкий поворот рельс стоил жизни не только глупой скотине, но и людям. В ту ночь, когда пропала Бронислава, они слушали соловьев, купались в реке, дурачились и играли в догонялки. Как случилось, что она обогнала его и первой шагнула на рельсы, он так и не понял. Поезд выскочил неожиданно. Ночь была безлунная, но Егор отчетливо увидел, как тонкая фигурка в светлом платье взлетела на насыпь, а в следующий миг ее словно разрезал мощный свет тепловоза. Потом была вспышка, ярко-голубая. Когда Егор добежал до рельсов, он ничего не нашел. Он всю ночь метался с фонарем вдоль путей, потом чуть придя в себя узнал, какой именно состав шел в это время в районе Селищ, связался с диспетчерской и попытался выяснить, не было ли какого ЧП. Машинист, которого Егор нашел через сутки, клялся, что был бодр и уж человека на путях точно заметил бы. Правда, он тоже видел странную голубую вспышку, типа короткого замыкания, но потом ничего не произошло и дальше состав пошел без проблем. Егор попытался как-то все объяснить родителям Брониславы, но те, убитые горем, не придумали ничего лучше, как заявить на него в милицию. Было следствие, поиски, но все впустую. Брониславу объявили пропавшей без вести, а его даже отправили на принудительное лечение, потому что бегающий сутки напролет вдоль путей человек пугал сельчан. Годы шли, история забылась, и только старожилы еще помнят, с чего он пьет по-черному. Несколько раз думал покончить с собой, но боялся.

Я спросил, почему он не уехал. Он ответил, что не смог. Что его словно что-то держит здесь. Родственники переехали в город, оставили ему дом с условием, что будет присматривать за могилками предков. Вот он и присматривает.

Тогда я спросил, почему же я вижу Брониславу, но он только пожал плечами и уснул прямо за столом, уткнувшись мокрыми щеками в рукава.

Наутро я уехал. Соседкин рассол оказался и впрямь чудодейственным. Голова не болела, перегара не было. На прощание Митрич поблагодарил меня за то, что верю ему. А я малодушно понадеялся, что теперь Бронислава оставит меня в покое.

Не тут-то было. Через месяц она снова махала мне своим голубым фонарем, и я не выдержал. Купил два билета на «Сапсан» и уговорил Митрича проехаться со мной от Вышнего Волочка до Питера и обратно.

При подъезде к Селищу мы с ним сидели, как два смертника перед казнью. Я достал