Василий Белов. Рассказы о всякой живности - Василий Белов

– Ну, как там птички-то? – спросил Федя тракториста.

– Нормально, живут, – сказал тракторист и уехал дальше.

Федя отнес пестерь в сени, взял там ведра, водонос и пошел за водой. Позже он рассказывал мне, что его даже в пот бросило: по реке, прямиком к Фединой бане, важно плыли четыре гуся.

Федя пришел домой без воды… Как он ни заворачивал гусей, как ни стегал их лозиной, они ни за что не хотели плыть обратно.

– За три километра против течения! – дивился он. – Нет, а молодцы, помнят родной дом! И хозяина помнят.

К вечеру, когда тракторист проезжал обратно, Федя из окошка помахал ему:

– Остановись-ко!

– Чего? – Трактор остановился.

– А гусей не надо ли дополнительно? У меня еще есть! Нет, ты зайди, зайди…

Федя вдоволь похохотал над покупателем, которого едва уговорили забрать гусей. Их погрузили опять в тот самый пестерь и приторочили к гидравлическому прицепу.

За лето они приплывали к Феде еще раза два. Федю любили не только все животные, но и птицы. Несмотря ни на что.

Был у Феди кот по кличке Заплаткин. Федя рассказал мне историю его происхождения. Года два назад кошка окотилась под печкой, тайно от Феди. Федя взял клюку и начал по одному выгребать потомство, намереваясь всех утопить.

– Только выволоку, – рассказывал он, – а матка его за шкирку – и обратно. Так и не мог сосчитать.

Когда малыши подросли, они начали сами выбегать из-под печи, чтобы поиграть на полу. Но и тогда Федя не мог углядеть, сколько их – то ли их пять, то ли четыре. Таких веселых не захотелось Феде губить. Он, по мере спроса, по одному отдавал их нуждающимся. Всех отправил по разным бригадам, остался один, весь пестрый, словно в заплатах. Федя прозвал его Заплаткиным и оставил себе.

Заплаткин вырос, от матери совсем отступился и очень подружился с Валдаем. Бывало, Федя правится с озера, его еще далеко в поле встречает Заплаткин. Мяучит и просит рыбку. Федя садился на кочку и давал Заплаткину маленькую сорожку. Кот не спеша съедал сорожку, а потом они оба шли домой. Валдай шумно догонял их уже у самого дома.

Порой Заплаткин до крови дрался с другими котами (например, с Лидииным Рыжком, о котором я уже говорил). Правое ухо у Заплаткина было разорвано в такой драке, да так и зажило. Оно похоже было на кошелек. Около глаза имелся изрядный шрам. После очередной потасовки Федя стыдился кота:

– Опять поддался? Ох ты! Ворона! Не умеешь, дак и не берись, не втягивайся.

Смущенный Заплаткин жмурился и по очереди прижимал свои драные уши. Он словно бы отмахивался: мол, и так тяжело, а тут еще читают нотацию.

Как-то я ходил на реку, смотрю, а в густой огородной траве осторожно крадется Заплаткин. Он даже не обратил на меня внимания, нашел какую-то травку и лениво начал ее жевать.

«Заболел, – сразу подумал я. – Лекарство ищет».

И я не ошибся: кот действительно захворал. На другой день я зашел к Феде по какому-то делу и вижу: Федя держит кота в зажатых коленях и сует ему что-то в рот, приговаривая:

– Ну, батюшко, давай, давай, бери.

– Чем ты его потчуешь? – спросил я.

– Да вот, слабительное, – отвечал Федя. – Не берет, выплевывает. Может, аспирином попробовать?

Федя развернул другое лекарство. Он разломил пополам таблеточку аспирина и сунул Заплаткину в пасть. Кот вырвался и убежал в коридор. Его начало там рвать. Вскоре бедный Заплаткин ушел куда-то из дома и больше не появился. Его нашли мертвым далеко от деревни, в поле. Один Валдай жалел своего друга и не однажды начинал выть, видимо вспоминая кота. Но и Валдай скоро успокоился. Что делать? Заплаткина было уже не вернуть.

Я убежден, что некоторые коровы, собаки и кошки перенимают характер своих хозяев. Многие становятся похожими на тех людей, у которых живут. Так часто бывало. Взять хотя бы частных коров. Если хозяйка хитрая, злая, то и корова у нее со временем становится очень на нее похожей: бодается зря, норовит насолить пастуху. Если хозяйка спокойная, рассудительная, то и корова не бегает понапрасну.

Собачка Малька, например. Она наверняка подражает своей хозяйке – Лидии. Обе ругливые, не очень уживчивые.

Некоторые животные терпеть не могут пьяниц, потому что хозяйка их не выносит. Другие, наоборот, не только терпят фамильярность пьяных мужчин, но даже как-то жалеют выпивох, если хозяйка относится к подобным людям жалеючи и терпимо.

Не таков Федин Валдай. Я уже говорил, что пес этот имеет свой характер и свой резон. Федя рассказал мне такой случай.

Как-то зимой Федя вернулся «в квартиру», как он говорил, то есть домой, в очень плохом виде. С Федей это бывает. В ту ночь он был очень сердит и ни с того ни с сего пнул Валдая. Если бы было за что, Валдай, может быть, и стерпел бы, не огрызнулся. Но ведь пес ни в чем не был виновен, поэтому рыкнул на хозяина. Феде это не понравилось, он ударил собаку второй раз, и тут Валдай зарычал страшно и схватил хозяина за руку.

Чем кончился этот конфликт, не ясно – Федя, вероятно, не остался в долгу. По его словам, пес бросился прямо к горлу… Егоровна кое-как угомонила обоих, Федя уснул.

Под утро он проснулся от какого-то страха, открыл глаза и боится пошевелиться. Больная рука свесилась во сне с кровати. Валдай, сидя у кровати, осторожно зализывал Федину руку.

После этого случая Федя никогда не бил пса. Таких конфликтов между ними больше не было.

Было рано, солнечное спокойное утро вдруг огласилось шумом и свистом птичьей стаи. Я выскочил на крыльцо – никого. Вдруг свист и шум снова приблизились. И тут я увидел большого ястреба, который стремглав, низко над землей, метнулся между домами. Ласточки, стрижи и синицы дружной стаей преследовали серого хищника. В чем дело? Что он натворил? Видать, не зря всполошились птицы. Особенно неистовствовали стрижи и касатки: они носились вокруг ястреба, готовые растерзать его. Он, не зная, куда деваться, вильнул в другой проулок, они все за ним. Даже несколько галок затесалось в стаю, они кричали и преследовали обидчика. Два воробья тоже хорохорились сзади. Они, летая за стаей, отчаянно чирикали и пушили хвосты. «А вы-то чего? – подумалось мне. – Вишь тоже туда же, в драку».

Мне даже стало жаль ястреба: так много на одного… Он, бедняга, метнулся под навес, птицы – за ним. Он в поле – погоня так и наседает. И все это с таким свистом, криком и шумом, что хоть зажимай уши. Ястреб взмыл наконец высоко в небо, но погоня не отставала, тогда он стремительно полетел в поле, к лесу. Все исчезло вдали. Стало тихо.