На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

– Я тебе сейчас мурло разобью, – от всей души пообещал Келла. – Быстро и с подробностями рассказал мне, что за фотка! И покажи еще раз, – потребовал он, пытаясь отобрать телефон Кея. Тот, к тому времени понявший, что Демоница ему лишь показалась в обнаженном виде, а на самом деле одета в непонятно какие тряпки, создающие иллюзию почти полной наготы, уступать не собирался и, вытянув руку, убрал телефон подальше от барабанщика. Келла так просто никогда не сдавался. С грозным рыком он повалил Кея на диван, пытаясь дотянуться до вожделенного мобильника, а тот, естественно, стал отпихивать его свободной рукой.

– Лучше говори, скотина! – рычал синеволосый. – Урою же!

– Скажи «пожалуйста», – откровенно смеялся над ним Кей.

– Я тебе твое «пожалуйста» запихаю туда, откуда вынуть сложно будет! – все больше злился Келла. Очередная попытка выхватить телефон из рук Кея не увенчалась успехом. И он попытался заломить ему руку, злобно ругаясь. Солист НК сдаваться тоже не любил. И послал друга и коллегу крайне далеким и заковыристым маршрутом.

– Отпусти руку, – прошипел Кей, чувствуя боль.

– Я тебя сейчас сделаю, детка! – в азарте выкрикнул Келла, видя, что выигрывает.

В этот момент открылась дверь, и в комнату отдыха вплыли Андрей Коварин и крупный мужчина с лопатой-бородой и тату-рукавами. Это был не кто иной, как известный немецкий музыкальный критик, имеющий немалый вес в международной музыкальной среде. Коварин не без труда и не без помощи человека, который приложил руку к созданию и раскрутке «На краю», уговорил этого критика на написание статьи о группе в популярном музыкальном журнале и привез для знакомства с парнями прямо в студию.

Сцена, которую узрели Коварин и герр Фишер, больше напоминала романтическую, нежели соперническо-дружескую. Ударник восседал на вокалисте, захватив того в железные медвежьи объятия и явно желая стать тому кем-то более близким, нежели просто товарищ по команде. Кей же глядел Келле прямо в глаза, зачем-то вытянув одну руку перед собой.

Журналист про себя решил, что от удовольствия.

Увидев сие, оба мужчины затормозили и удивленно взглянули на молодых людей.

– Сверху – Келла, ударник, снизу Кей – вокалист, – ровным голосом произнес Андрей на английском, который усиленно подтягивал последние года два – для расширения, как сам говорил, бизнеса на Западе. Кстати говоря, и своих ребяток, как он ласково называл музыкантов, заставлял делать то же. – Вы что творите, – почти не размыкая зубы, проговорил взбешенный, но сохраняющий ледяное спокойствие Коварин уже на родном языке. – Быстро встали.

– Он мне телефон не отдает, – отрывисто сообщил Келла, с трудом удерживая Кея. – Хеллоу! – весело поздоровался он между делом с немцем. – Ты, мразь белобрысая, – обласкал он Кея по полной без перехода, – быстро отдал свой драный тел!

– Здравствуйте, прошу простить, мы немного заняты, – более вежливо и официально проговорил из-под него Кей, которому стало дико смешно. Видя, как бледнеет, а после краснеет Коварин, он едва не засмеялся в голос. Руки у Кея ослабли, и он уронил телефон за диван.

– Фак! Я тебя прикончу! – заорал Келла, видя, что все пропало. – Специально же! – схватил он Антона за ворот. Тот все обиднее смеялся.

– Это просто они… играют, – спешно объяснял Андрей тем временем гостю.

– Нет-нет, не стоит объяснять, – замахал вдруг руками брутальный немец, с каким-то возрастающим интересом наблюдая за парнями. – Я все понимаю! Я толерантный человек, – гордо заявил он и постучал кулаком в грудь. – И я пишу только о музыке, а не о предпочтениях музыкантов. Это их жизнь, это их любовь!

И к недоумению всех трех герр Фишер послал до сих пор возлежащим друг на друге музыкантам воздушный поцелуй.

Выглядело это, мягко говоря, странно.

Коварин выдавил кислейшую из улыбок и подумал, что, может быть, зря так хотел заполучить статью именно этого человека. Впрочем, он быстро – как и всегда – взял себя в руки. Работа есть работа. Не стоит смешивать ее с личными предпочтениями.

– Чего за муть? Чего он гонит? – не понял Келла, у которого с английским были некоторые проблемы.

– Говорит, что ты не зря выкрасил волосы в синий. Видит, что ты из его команды, – с долей ехидства в голосе отвечал Антон, у которого настроение стало хорошим. А, как однажды говорил сам Келла, хорошее настроение Кея грозило неприятностями окружающим. Потому что Тропинин мог довести кого угодно и, наверное, до чего угодно.

– Да вы меня *запрещено цензурой* в край! – взревел Ефим. – Перекрашусь!

Воспользовавшись моментом, Антон ловко оттолкнул друга на спину и навис над ним с победной улыбочкой, опираясь на руки.

– Плюнуть бы тебе в твою харю наглую, чтобы не скалился, – проворчал Ефим, которому уже все порядком надоело. – Вставай, давай, мобилу искать, или я все же тебе набью морду, честное слово, придурок.

В это время дверь открылась, и в комнату отдыха словно украдкой заглянул немецкий журналист. Увидев, что музыканты сразу заметили его, он отчего-то по-девичьи смутился, произнес: «Поменялись, продолжайте» – и скрылся из виду. Келла, словно обретя второе дыхание, сбросил с себя смеющегося Кея, выругался и полез за диван.

Мобильник так сразу не нашелся – диван пришлось отодвигать, ибо и у солиста, и у барабанщика оказались недостаточно тонкие руки, чтобы достать его. Когда же наконец телефон оказался у Келлы, тот не смог сдержать стона разочарования – понял, что Нина не обнажена, а в платье.

– Подстава. Какое-то мгновение мне казалось, что Королева без ничего, – вздохнул он почти мечтательно, глядя в экран мобильника.

– Вы же рассорились навсегда. Ты, помнится, ее послал, – припомнил Антон последнюю встречу Келлы и Нины.

– И еще как послал, – подтвердил горячо синеволосый, словно забыв, как била его по щекам Нина, и как горела кожа, а, главное, пылала душа. Зато вспомнил, как тащил ее, пьяную, в отель. Спящая Ниночка притягивала и злила одновременно.

– Тогда для чего тебе ее фото? – полюбопытствовал Кей.

– А то ты не знаешь, – расплылся в широкой улыбке Келла.

– Не знаю, – прикинулся лютиком солист НК.

– Для того же, для чего тебе фотки твоей хорошей девочки были нужны, – вновь осклабился Ефим, который в начале лета нашел снимки Радовой у друга в комнате. Антон как-то враз посерьезнел и ледяным тоном предупредил друга не нести чушь. Тот только плечами пожал. По его словам, Тропинин слишком много носился со своей Катькой.

– Кстати, чувак, – вдруг вспомнилось кое-что синеволосому. – Потом кое-что обсудить надо. Идет? А фотку все равно мне перекинь.

* * *

Свадьба – особое событие в жизни любой девушки. Волнительное и романтическое, долгожданное и почти сказочное. Торжество, к которому готовятся едва ли не год. Праздник любви, нежности и заботы друг о друге.