Скрытое во мне - Саша Зеркальный

языком. Теперь бы я не дал ему спуску, но тогда не стал настаивать и поднял с колен, приласкал неумелый рот поцелуем и снова вернулся к его соблазнительному заду.

Поворачивался ко мне спиной Максим с более явной охотой, даже прогнулся в пояснице и развел ягодицы сам, а когда я вошел в его разработанный проход, то сразу же начал двигаться вместе со мной и громко стонать, откидывая голову и закрывая глаза от удовольствия.

Придерживая узкие бедра и стараясь следовать заданному ритму, я вторгался в его тело и сам ощущал поднимающийся из глубины души восторг. Не обращая внимания на всплески воды, скользящие по ванне ноги и тесное пространство, я занимался жарким сексом со своим мальчиком и кайфовал от этого. Шарил по его телу руками, сжимал горошины сосков, спускался к члену и брал в свою ладонь.

Припечатав парня к стене, ощутил непреодолимое желание пометить его, и от этого мои движения незаметно для меня стали жестче. Натягивая на себя его задницу, я даже не сразу услышал, как Макс протестующе запищал и начал меня отталкивать, прося вернуться к прежнему размеренному, ласковому ритму. Тогда я крепко прижал его спиной к своей груди, зажмурился, часто дыша ему в ухо, и закончил начатое дело уже не так жестко, но все же ощутимо вбиваясь в его тело.

Наполнив его нутро спермой, почувствовал, что и парень начал подрагивать, его напряженные руки обмякли, а темноволосый мокрый от воды затылок опустился на мое плечо. Мы стояли, соединенные воедино, и пережидали, когда всплеск эмоций и буря ощущений улягутся, дыхание придет в норму, так же как и ритмы сердец, потом снова принялись целовать и ласкать друг друга.

Помыть себя после этого Максим не позволил и прогнал из душа, видимо, не хотел, чтобы я видел интимные подробности, но мне и произошедшего было достаточно, чтобы, с трудом переставляя ноги, добрести до дивана и упасть на него, раскинувшись на постели подобно звезде. Прислушиваясь к шуму воды, я, кажется, на мгновение уснул, а проснулся оттого, что рядом кто-то пыхтел и старался сдвинуть меня к стене. Я тут же сгреб парня в объятия, уложил себе на грудь, укрыл нас одеялом и благополучно захрапел, наслаждаясь близостью любимого тела и блаженной усталостью после секса.

Я такой человек, который нечасто обращает внимание на пересуды, сплетни, соседей по лестничной клетке. Возможно, потому, что родители никогда никого не обсуждали и сами других не слушали. Таким воспитали и меня. Многие друзья поражаются, что я кого-то не знаю или чего-то не слышал, мол, живу словно в мыльном пузыре. А мне просто дела нет до других, потому что за собой следить не успеваю.

Я не знал, что обо мне среди однокурсников ходили какие-то слухи, потому что не замечал за ними ничего необычного. Напрямую вопросов также не задавали, должно быть, боялись схлопотать в табло. Я даже свою ориентацию воспринял вполне себе спокойно и без лишних нервов. У меня не было той стадии осознания-принятия себя, пресловутого каминг-аута перед друзьями. Все просто шло само собой.

Безусловно, я не собирался кричать об этом на каждом углу и размахивать радужным флагом, призывая народ принять права сексуальных меньшинств. Уверен, и без меня хватает защитников и борцов за права людей любого течения, а вот быть поколоченным полицейскими дубинками ой как не хотелось.

У Максима же было иное мнение относительно данного вопроса. Нет, он так же не горел желанием выступать на трибуне с лозунгами и сочинять для гей-парадов речевки, но вот свою принадлежность к ЛГБТ воспринимал довольно остро и старался по возможности сохранить ее в тайне от родителей и сокурсников. А еще ориентация была ключевым моментом в его желании уехать в Москву.

— Если отец когда-нибудь узнает, что я гей, то просто голову мне открутит, — рассказывал Максим, когда мы сидели очередным вечером на подоконнике моей кухни и курили. — В Москве намного больше перспектив, и работу можно найти, и не бояться, что прибьют в переулке из-за розовой футболки.

— Но ты с таким же успехом можешь найти работу и здесь, а целоваться на улице и там не станешь, — усмехался я.

Какая по сути разница, где жить? Страна-то одна. И я уверен, даже в златоглавой гомофобов по улицам ходит не меньше, чем дураков и просто убогих. Нам ведь никто не мешал вот так сидеть тихо дома, целоваться и заниматься любовью. Но слова Макса в некоторой степени затронули струны и моей души. Как бы отреагировали мои родители, если бы вот так, внезапно, появились на пороге квартиры, застав меня в объятиях Макса?

Я не ощущал себя в чем-либо ущемленным, да и вообще мне везло по жизни на людей, или же это я просто такой толстокожий и непробиваемый. Друзья у меня были отличные, с отцом на тему секса беседовали свободно. Единственное, о чем он всегда просил, — предохраняться и не отключать голову, но вот принять мои отношения с парнями он мог достаточно остро.

Чем больше мы говорили с Максимом на эту тему, тем больше я ощущал глубину проблем геев в нашей нетолерантной стране. Мне было проще из-за моего внушительного «натурального» вида, таким же миловидным парнишкам, как мой любовник, приходилось часто одергивать себя среди знакомых, дабы не выдать с потрохами. Говорить немного в более низком тоне, менять походку и заставлять себя не стрелять глазками на парней. Стискивать зубы от желания взять любимого за руку на улице, обнять или поцеловать. Макс боялся даже голову мне на плечо положить, если мы сидели в людном парке на скамейке.

— А как Машка узнала о твоей ориентации? — поинтересовался я однажды.

— Нашла на компе гейское порно, — закатил глаза Макс.

— Ну ты орел. И что сказала?

— Обрадовалась, — на этот ответ у меня округлились глаза, а парень захихикал. — Оказалось, что она яойщица. Игрушки, кстати, она мне покупала.

— Кто она?!

— Аниме и мангу любит с геями.

Воистину кто-то сказал когда-то: «Век живи — век учись». Оказывается, существовало множество литературы, посвященной однополым отношениям, о которой я отродясь не слышал. Даже среди великих людей и классиков были люди нетрадиционной ориентации. Максим рассказывал, а я слушал его открыв рот и чуть ли не записывал сказанное, настолько оказался неосведомленным в этой сфере, хотя сам и относился к ней. И парню явно это нравилось, поскольку глаза его блестели во время наших