Ведьма-двоедушница 4. Дыхание смерти - Тамара Клекач

– Нина… – выдохнул он в растерянности.

Я подошла к нему и погладила по лицу. Черт, как я даже на секунду могла допустить мысль, что отступлю, что перестану бороться за него, за нас, за наше будущее!

– Родной мой! Любимый! Мой хороший! – прошептала я, утопая в его разноцветных глазах. Слезы подступали и комок сдавливал горло. – Я так люблю тебя!

– Я не понимаю… – Игорь изучал мое лицо, поглаживая по волосам.

Он чувствовал меня, заглядывал в мои воспоминания, в которых видел себя, но события в которых для него не существовали.

– И не надо, – ответила я, надевая ему на палец его обручальное кольцо, на которое я наложила заклинание. Оно защитит его и не позволит пойти за мной. – Все будет хорошо, я тебе обещаю! Только оставайся здесь и доверься мне.

С трудом заставив себя отстраниться, я нырнула за ширму.

Шум музыки, голоса и прочие звуки исчезли, как и привычные краски. Отражение представляло собой точную копию "Чистилища", в котором стояла могильная тишина, и тусклые серо-коричневые тона смазано лежали на стенах и полу. Дискотечные шары под потолком вращались против своей оси, пуская грязные, косые пятна по пустому клубу, находившемуся по другую сторону реальности.

Я разочарованно осмотрелась. Считая клуб пропускным пунктом, я думала, что за ним прячется нечто крутое, больше походящее под определение "мертвый" город" со своим собственным хранилищем душ, но по факту его отражение оказалось всего лишь скучным объектом, который даже не охранялся.

Миновав танцпол, я свернула в тот же узкий коридор, что и привел меня сюда. Вместо ширмы в его конце была дверь, а за дверью лестница, ведущая куда-то очень глубоко под землю.

Кошачий глаз мерцал на моей руке, освещая бесконечные ступени. Становилось холоднее. Под ноги то и дело попадали скелеты крыс, попавших в отражение по неосторожности.

Хруст их костей ударял по натянутым нервам и отсутствие признаков живого навевал мысль о ловушке, но не успела она принять оформление, как ступени закончились, и я оказалась в просторном помещении, освещенном разноцветным мерцанием душ, заключенных в филактерии, то есть сосуды жизни.

Таким образом, они могли вечно существовать отдельно от тела, которому не суждено было умереть или подвергнуться любым физическим изменениям.

– Черт возьми! – выругалась я, жадно всматриваясь в них. Их были тысячи и тысячи. Как звезды они висели в воздухе, образуя целые галактики. Как же мне было найти душу Игоря?

– Черт возьми! – повторил за мной знакомый голос, и я, вздрогнув, обернулась.

Мерцание сосудов отражалось в разноцветных глазах Игоря, рассматривающего висевшие в воздухе филактерии.

– Ты зачем?.. Зачем пришел? – накинулась на него я.

– Тебе следовало постараться получше, чтобы удержать меня, – ответил он, переводя взгляд на меня, и вытянул руку ладонью вверх, показывая покореженное кольцо. – Ночью я видел сон, – сказал он, и задумчивая складка залегла у него между бровей. – В нем была ты. И две девочки. И, кажется, еще собака. Думаю, они наши. Да? – Отстранившись, он заглянул мне в глаза в поисках подтверждения.

Я растерялась, не зная, что ответить. Сон, который видел Игорь и который видела я благодаря нашей с ним эмоциональной связи, был, как сказал Слава, был вовсе не сном, а скорее глюком сознания, завершающего процесс трансформации. Его воспоминания исчезали с концами. Переход был почти завершен и то, что мы оба видели были его последними вздохами.

Сверху раздался взрыв. Я скорее почувствовала его, чем услышала. Раз моя проекция пустила в ход отвлекающий маневр, сюда кто-то шел и времени было в обрез.

– Я… Я не знаю, как тебе все объяснить, – с болью прошептала я. – Мы…

Игорь приложил палец к моим губам и задумчиво склонил голову, всматриваясь мне в глаза. Эмпатические волны снова коснулись меня, но на этот раз мягко и даже приятно. По лицу скользнуло понимание, и он улыбнулся той знакомой улыбкой, от которой мир для меня переставал существовать.

Воспоминания не вернулись к нему и его личная темнота по-прежнему пульсировала вокруг него вместе с потоками нелюдской силы, почти завершившей трансформацию, но он доверился мне, доверился тем чувствам, которые не смогли исчезнуть из него полностью, не смогли стереться, и один единственный сосуд с мерцающей душой потянулся к нему, стремясь заполнить его холодную пустоту, так и не затянувшуюся до конца.

Заворожено мы следили за тем, как он плыл, приближался к нам еще на сантиметр, и еще на сантиметр, и еще на сантиметр, пока Игорь не сомкнул вокруг него пальцы.

– Это то, что я думаю? – неуверенно спросил он, рассматривая субстанцию внутри сосуда.

– Она самая, – ответила я, не в силах отвести взгляда от его красивой души, такой чистой, такой безупречной.

– Что теперь? – задумался Игорь. – Как ее…

– Открой пробку и выпусти ее. Она знает, что ей делать.

Игорь с сомнением посмотрел на меня и открыл пробку сосуда. Мерцающая субстанция, до этого момента вальяжно плавающая в нем, пришла в энергичное движение и, вылетев как джин из бутылки, начала обвиваться вокруг него, словно проверяя, то ли это тело, в котором она существовала до сосуда. Признав его, она с довольным шипением потянулась в его рот.

Наверное, это было болезненно, потому что Игорь нахмурился и закрыл глаза, сжав кулаки до побеления костяшек.

– Все почти закончилось, – прошептала я, заглядывая в него.

Душа вливалась в него, загоняя обратно его личную темноту, выдавливала те изменения, которые произошли за время трансформации в нелюдя, восстанавливала то, что было нарушено проклятием, воскрешала воспоминания, усиливала чувства, которые даже проклятие не смогло уничтожить.

Наконец, последние капли мерцающей субстанции исчезли. Брови слились в одну тяжелую линию, над верхней губой выступил пот, дыхание было прерывистым и хрипловатым.

Затаив дыхание, я следила за трепетом его ресниц, очень медленно приоткрывающих разноцветные глаза с тенью уходящего мучения, доброй толикой счастья быть собой и быть со мной, и щепоткой упрека за то, во что я себя превратила.

– Дыши, Нина! – усмехнулся он, обнимая меня и зарываясь в мои волосы. – Дыши, родная!

Издав полустон-полусмешок, я повисла на нем со слезами, не веря, что это конец.

– Родной! Любимый мой! – взахлеб шептала я. – Ты вернулся ко мне!

– Без тебя мне нет жизни, – ответил он, любовно перебирая пряди моих зеленых волос. – Я бы нашел дорогу к тебе даже в смерти…

Игорь напрягся и застонал. Колени его подогнулись, и он начал оседать на пол. На груди выступило черное пятно крови, сочившейся из шва, оставшегося после вскрытия.

– Игорь! – в ужасе вскричала я, и хотела прижать руки к его груди, но они уперлись в ледяной пол зеркальной комнаты, заполненной моими отражениями.