Последний час рыцарей - Нанами Шионо

Греки лишь смотрели на итальянцев, пытаясь сдержать смех. У этих латинян, похвалявшихся, что только их великий флот может защитить Золотой Рог, несколько поубавилось самоуверенности. Несмотря ни на что, это давало византийцам некоторое удовлетворение.

Адмирал Тревизано не обращал внимания на перепалку у себя на корабле. Он осознал чудовищность ситуации еще до того, как все турецкие суда были спущены на воду. Адмирал немедленно послал гонца к послу Минотто. Тот, согласившись с оценкой Тревизано, в свою очередь, отправил гонца к императору, требуя немедленного созыва военного совета. Однако императорский двор привык к менее поспешному ведению дел, так что собрание назначили на следующее утро.

Тревизано, полностью отвечавший за защиту города с морской стороны, решил не ждать до утра, а воспользоваться своей властью верховного командующего и сделать то, что необходимо. На тот момент это означало отправку быстроходной галеры, чтобы следить за передвижениями турецких кораблей, прошедших далеко в глубь залива и бросивших там якорь. Адмирал приказал, чтобы христианский флот, выстроенный вдоль заградительной цепи, был готов не только к фронтальной атаке, которая постоянно ожидалась, но и к возможному нападению с тыла. Европейцы не могли более чувствовать себя в безопасности лишь оттого, что находятся в Золотом Роге.

Корабль-разведчик рапортовал: теперь турки установили орудия не только у восточной стены генуэзского поселения, но и на берегу Золотого Рога, где стоял турецкий флот. При появлении защитников города вблизи османских судов пушки немедленно откроют по ним огонь. Генуэзцы в Галате едва ли могут чувствовать себя спокойно, зная, что они окружены турецкими орудиями и с востока, и с запада. Корабли, стоящие в доках колонии, придется охранять непрерывно.

Вечернее совещание о необходимых мерах противодействия, на котором присутствовали одни венецианцы, затянулось далеко за полночь.

Военный совет был собран на следующее утро, 23 апреля. Он начался в церкви Святой Марии. Со стороны греков присутствовали император, Франдзис и верховные министры Византии, главным из которых был великий дука Нотарас. Из венецианцев присутствовали Минотто, Тревизано, капитаны Диедо, Коко, а также командиры четырех других кораблей. За исключением Минотто, все они были моряками. Эти люди смотрели на последние события хладнокровно, как на задачу, требующую решения. Присутствовал и кардинал Исидор, занимавший высокое положение папского посла. Единственным приглашенным генуэзцем оказался Джустиниани, командующий всеми сухопутными войсками.

Участники совета выдвинули несколько предложений. Один из греков посчитал необходимым объединиться с генуэзцами. Он полагал, что совместное наступление на турок, несомненно, окажется успешным. Однако большинство присутствовавших глубоко сомневались, что генуэзцы в одночасье откажутся от своей политики нейтралитета и присоединятся к их союзу. Положение требовало срочных мер, поэтому такая идея была признана неподходящей.

Второе предложение заключалось в том, чтобы отправить в Галату армию для уничтожения установленных там турецких пушек и поджога османских кораблей, находящихся в Золотом Роге. Эта идея была отвергнута большинством собравшихся, которые сочли ее невыполнимой. В холмах за Галатой стояла армия Загана-паши. Чтобы атаковать такое войско, потребовалось бы гораздо больше людей, чем могли выделить защитники.

Третье предложение поступило от капитана Коко, про которого говорили, что он знает все морские пути Черного моря. Он настаивал на том, что их единственным шансом было нанести атаку ночью, небольшим числом самых лучших кораблей их флота: подобраться вплотную к турецким кораблям и поджечь их. Он даже вызвался возглавить эту атаку, которую сам признавал самоубийственной затеей.

Со стороны византийцев возражений не последовало.

Тревизано заявил: задача, требующая такой секретности и быстроты, может быть выполнена венецианцами, и только венецианцами. Все выразили свое одобрение. Было решено не сообщать генуэзцам об атаке, которую решили назначить на следующую ночь, 24 апреля.

Но кончилось тем, что информация каким-то образом дошла до генуэзцев. Утром 24 апреля они ворвались в венецианский торговый дом и принялись доказывать Тревизано свою точку зрения. Генуэзцы посчитали несправедливым то, что ими так пренебрегают, и потребовали, чтобы им позволили принять участие в вылазке.

После морской победы над турками уверенность генуэзцев в себе еще больше возросла.

Император часто говорил, что если бы две великие морские державы, Венеция и Генуя, объединились, то из них получилась бы поистине великолепная боевая сила. Он убедил Тревизано согласиться на требование генуэзцев. Тревизано не мог поступить против воли Константина. Адмирал решил позволить генуэзцам послать в атаку один корабль.

Однако генуэзские моряки в тот же день заявили, что они не успеют подготовить подходящее судно до захода солнца. Они настаивали, чтобы вылазка была отложена на четыре дня — до 28 апреля. Венецианцам пришлось согласиться и на это. Коко был вне себя, он утверждал, что в такое время, как сейчас, даже секундное промедление может оказаться решающим в деле жизни и смерти. Поэтому венецианцы должны идти одни, как и планировалось изначально. Но это было невозможно, ибо генуэзцы оказались не теми людьми, которые позволили бы венецианцам отправиться без них.

А чем больше людей знало о секретном плане, чем дольше они откладывали выполнение, тем больше оказывалась вероятность, что тайну раскроют. И когда сведения об этом плане дошли до генуэзцев из колонии, работавших на султана, именно так оно и произошло.

Чуть позже полуночи 28 апреля группа кораблей тайно вышла в залив Золотой Рог от причала на стороне Константинополя. Дул легкий бриз, луна скрылась за облаками. Отряд, согласно плану, вели в атаку два больших корабля — один венецианский и один генуэзский. Борта обоих судов были увешаны тюками с хлопком и шерстью для защиты от вражеского огня. За ними шли две венецианских боевых галеры (Тревизано находился на борту правой).

Эти четыре корабля на самом деле должны были скрывать три галеры меньшего размера, сопровождавшие их и скользившие по воде, двигая веслами в идеальном ритме. Капитан Коко находился на борту одного из этих трех кораблей, которым отводилась главная роль.

Три легких галеры (фюсты) сопровождали корабли еще меньшего размера, нагруженные сосновой смолой, серой, маслом и другими горючими веществами. В темноте они ориентировались лишь по кускам белой ткани, натянутым на корме каждого судна.

Два больших судна, шедшие первыми, двигались медленно и тихо. Сорок гребцов на двух галерах следовали прямо за ними, одновременно поднимая и опуская весла — так аккуратно, что почти не поднимали волн на поверхности воды.

Только покинув порт, они увидели что-то вроде вспышки света на одной из башен Галаты. У моряков возникло подозрение, что это мог быть сигнал турецким войскам. Однако суда османского флота, стоявшие в бухте Золотой Рог, никак не отреагировали на это. Итальянцы решили продолжать двигаться вперед. Их план заключался в том, чтобы незаметно подобраться к вражеским кораблям, сбросить горючее им на борт, поджечь их, обрезать якоря, а затем уйти. Если начнется битва, в дело вступят четыре больших судна.