Падение Римской империи - Питер Хизер

Другой чертой, присущей большей части Германии римского периода, являлся заметный рост числа погребений с оружием. Военные свиты были не только порождением социально-политической революции, но и тем локомотивом, который влек ее, и разгул насилия внутри Германии был, вероятно, свойственной ей со II по IV в. чертой. Наследственные правители, которые возглавляли конфедерации алеманнов, франков и саксов, устанавливали свою власть в результате энергичного соперничества. То же самое справедливо с небольшими поправками и в отношении готского мира, располагавшегося дальше к востоку. Здесь куда большую роль играли миграции, но, чтобы создать конфедерации, подобные тервингам Атанариха, нужно было подчинить местные народы и установить наследственную иерархию. И на западе, и на востоке рост богатства порождал жестокую борьбу за контроль над ним, при которой допускалось применение специально подготовленной вооруженной силы в качестве средства для обретения такого контроля. Результатом этих процессов стало появление более крупных конфедераций, характерных для Германии IV в.

Некоторые ученые делают вывод о том, что уже в IV в. в германском обществе пользовалась влиянием лишь узкая группа знатных лиц, которые обладали сильным вооружением и свитой из воинов. Однако существует немало погребений III–IV вв., не говоря уже о наиболее богатых, с некоторыми достойными внимания предметами: у мужчин — оружие, у женщин — весьма изысканные наборы драгоценностей. Подобные погребения слишком многочисленны, чтобы принадлежать лишь королям и представителям феодальной знати. В более поздних письменных источниках содержатся прозрачные намеки на то, чьими были эти захоронения. В конце V — начале VI в. в германских государствах, ставших преемниками Западной Римской империи, появилось немало текстов законотворческого содержания. Они рисуют германские общества (и те, которые находились под властью германцев) на их поздней стадии, когда они состояли в целом из трех классов — свободных, вольноотпущенников и рабов. В отличие от римских аналогов, где дети вольноотпущенников являлись полностью свободными, статус вольноотпущенников у германцев был наследственным. Браки между представителями этих классов запрещались, и требовалась сложная публичная церемония для того, чтобы преодолеть все препятствия, их разделявшие. Метод деления на юридические категории был широко распространен — у готов, лангобардов, франков, англосаксов, например. Достаточно значительный класс свободных, скорее, чем немногочисленная феодальная знать, играл немалую политическую и военную роль в королевстве остготов в Италии, в вопросах войны, политики и землевладения — у франков и лангобардов. Оружие клали в могилу свободным людям также у англосаксов в V–VI вв. — делалось это скорее для того, чтобы продемонстрировать социальный статус человека, нежели просто показать, что он был воином.

Учитывая, что весьма значительные богатства притекли в германское общество между IV и VI в., когда германские племена захватывали различные части Римской империи, я не думаю, что участие германцев в политике было в IV в. слабее, чем в VI в. Во всяком случае, оно должно было быть шире. Так что если относительно многочисленный класс свободных людей все еще существовал в VI в., наверняка то же имело место двумя столетиями ранее. Другими словами, квазифеодальная военная аристократия еще не занимала господствующего положения в позднеримский период. И римские источники, несмотря на отсутствие у их авторов интереса к внутригерманским делам, дают достаточно свидетельств, подтверждающих эту точку зрения. Готские короли IV в. не могли, например, просто отдавать приказы, но им приходилось выносить свою политику на обсуждение достаточно широкой аудитории, и готские армии около 400 г. состояли из большого числа элитных воинов — иными словами, свободных, а не только узкого круга представителей военной аристократии. У этих элитных бойцов были свои вооруженные слуги; в более позднем законодательстве фиксируется положение, согласно которому вольноотпущенники (но не рабы) участвовали в боевых действиях — видимо, бок о бок со свободными, от которых они находились в зависимости. Это не значит, что между свободными существовало равенство: одни были намного богаче других, особенно если пользовались королевским расположением. Однако власть в обществе отнюдь не принадлежала узкому кругу знати.

Как короли и аристократы с их свитами взаимодействовали с остальными свободными? Это не тот вопрос, на который может в достаточной степени пролить свет археология. Не особенно помогают здесь и римские источники. Однако чтобы кормить свиту и платить ей, каждый, кто располагал большой вооруженной свитой — все алеманнские короли, «судьи», короли тервингов, — должен был установить для себя определенные права на экономическую поддержку со стороны свободных и зависевших от последних людей. Нет признаков, чтобы в IV в. в Германии существовало грамотное чиновничество, необходимое для широкомасштабного сбора налогов, но сельскохозяйственная продукция должна была регулярно взыскиваться. Поэтому ситуация явно изменилась с I в. н. э., когда подати вносились от случая к случаю отдельным вождям на добровольной основе, как сообщает об этом в своей «Германии» Тацит. Очевидно, короли представляли свои племена на переговорах с иноземными властителями — таких как встреча Атанариха и Валента — и несли ответственность за проведение «внешней политики». Они также явно имели право призывать подданных на военную службу, поскольку внешняя политика зачастую подразумевала нечто большее, чем просто решение, кому объявлять войну. Вожди также обладали чем-то вроде юридических функций. По крайней мере они разбирали споры между своими наиболее влиятельными подданными. Весьма сомнительно, что они имели право издавать законы общего характера. Законотворчество в германских королевствах послеримского Запада выглядит как новая функция, но даже тогда оно совершалось лишь в условиях консенсуса. Когда бы ни составлялись своды законов, это происходило на собраниях «больших» и «лучших», и они принимались от имени всех.

Римские источники IV в. в малой степени проливают свет на то, как именно короли и их свиты взаимодействовали с классом свободных, но «Мученичество св. Сабы» позволяет нам лучше понять, как это происходило. Преследование христиан у тервингов проводилось по решению предводителей их племени, как царьков, так и самого Атанариха. Однако наблюдение за их осуществлением являлось делом местных сельских общин, и слуг, незнакомых с местными условиями, отправляли следить за ходом дел. В случае с деревней Сабы это давало местным жителям возможность сорвать проведение политики, к которой они явно не испытывали симпатий. Получив приказ о преследованиях, они принесли ложную клятву о том, что христиан среди них нет. В этой деревне, очевидно, христиан хотели защитить от преследований со стороны Атанариха, и его слуги здесь не могли ничего добиться. У них не было представления о том, кто может быть или не быть христианином. Саба пострадал именно потому, что не пожелал мириться с обманом.

В германском обществе олигархия широко сочеталась со значительной властью, находившейся в руках по-прежнему многочисленного слоя свободных людей. Это положение должно было еще измениться, прежде чем общество стало феодальным в эпоху Каролингов.