Любовные игры по интернету - Елена Логунова

– Мало ли, какие дурацкие идеи у людей бывают!

С этим я спорить не стала. Было у меня, правда, опасение, что идея поискать Татьяну Ларину в Бураховской, возникшая у Ирки, тоже относится к числу дурацких, однако ничего более умного (или более глупого) сама пока что не придумала и потому охотно приняла приглашение подружки прокатиться в станицу. Мне казалось, что это все-таки лучше, чем бездействовать.

Чтобы иметь возможность досрочно смыться со службы, я должна была закончить работу, на которую с Иркиной помощью сама напросилась поутру. Так что я временно задвинула мысли, не имеющие отношения к трудовому процессу, в глухой закоулок сознания и пошла монтировать сюжет о похоронах выдающегося сына Кубани, видного деятеля культуры, композитора Скоробогатикова, который написал много замечательных песенных произведений. Среди них, правда, не было Гимна Советского Союза, однако это нисколько не уменьшало заслуг уважаемого Семена Петровича перед свободным Отечеством.

Ирка прикатила на чисто вымытой машине, белые бока которой под летним солнцем сияли просто ослепительно.

– Не автомобиль, а настоящий айсберг! – восхитилась я, забираясь в салон. И сразу же почувствовала, что арктической прохлады там нет и в помине.

– Открой окошко, – посоветовала Ирка. – Будем ехать по трассе, освежимся ветерком.

– Кстати, о завихрениях: что это у тебя на физиономии? – спросила я, взглянув на подругу, которая избавилась от траурных одеяний, но зато обзавелась темными очками.

– Если ты забыла, напоминаю: на физиономии у меня свежий синяк! – желчно ответила она. – Довольно большой! Чтобы его скрыть, я надела солнечные очки.

– Тоже большие. Мотоциклетные, что ли? Или водолазные? – с интересом спросила я, разглядывая круглые окуляры размером с кофейные блюдца, плотно прилегающие к верхней части круглого Иркиного лица, которое благодаря наличию этого оптического прибора приобрело большое сходство с батискафом.

– Горнолыжные, – буркнула подружка. – Какая тебе разница?

– Мне – никакой, а вот ты, кажется, сквозь эти свои черные тарелки дороги не видишь! – заволновалась я, заметив, что подружка опасно подрезала длинномерный грузовик.

Обычно Ирка ведет машину безупречно, она прекрасный водитель, не мне чета.

– Давай поменяемся, ты сядешь за руль, – кротко предложила подружка, подтвердив тем самым мою догадку.

– Партия! Дай порулить! – обрадовалась я редкому удовольствию. Неожиданная поездка мне уже нравилась.

Мы поменялись местами, я лихим плясовым притопом утопила в пол педаль газа, и под Иркины ахи-охи в стиле поп-этно пришпоренная «шестерка» понеслась по пригородному шоссе в славную казачью станицу Бураховскую.

Положа руку на сердце капитан Лазарчук не стал бы утверждать, что его подруги Ленка и Ирка безответственные дурочки, однако в историю о похищении бабушки Лариной с кладбища некультурными мордоворотами на черном джипе он не вполне поверил. Зная, какой богатой фантазией природа-мать одарила его приятельницу-журналистку, капитан склонен был считать, что его разыгрывают. Водят за нос и выставляют круглым идиотом. Это же любимое действие женщин по отношению к мужчинам, разве не так? Зачем подружкам его морочить и дурачить, Лазарчук не понимал, но говорил себе, что женщин вообще понять трудно. Ужасно загадочные существа, куда там сфинксу!

Уговаривая себя не волноваться раньше времени, капитан попытался позвонить себе домой, послушал длинные гудки и с досадой вспомнил, что самолично выдернул штепсель из телефонной розетки. Продолжая еще слабо надеяться на то, что Татьяна Батьковна Ларина тихо-мирно сидит в его квартире, Лазарчук без спросу отлучился со службы, прыгнул в машину и поехал якобы на обед, а на самом деле – домой с инспекторской проверкой.

– Если эта акула пера и пуха мне наврала, ей будет плохо! – сквозь зубы шипел капитан, старательно отгоняя мысль о том, кому и что будет, если акула сказала правду.

На тот случай, если Татьяна дома, он позвонил и постучал. Никаких ответных действий изнутри не последовало. Тихо ругнувшись, Лазарчук достал ключ, провернул его в замке и толкнул дверь. Она послушно качнулась внутрь прихожей, но полностью не открылась, наоборот, с ускорением полетела обратно и чувствительно стукнула капитана в лоб.

– Не понял? – неприятно удивился Лазарчук.

Впечатление было такое, будто в прихожей кто-то встретил открывающуюся дверь на полпути и с силой толкнул ее в обратном направлении. Это была самая естественная версия, но капитану она не понравилась. В свете рассказа о похищении Татьяны мысль о том, что в квартире кто-то прячется и препятствует приходу хозяина, внушала серьезные опасения. Лазарчук передумал вламываться в дом, прижался спиной к стене справа от двери и взял на изготовку табельное оружие.

В его квартире было тихо, а вот у соседей слышалась какая-то мышиная возня. Лазарчук с полминуты прислушивался к непонятному шуршанию и царапанью, потом решился, выпрыгнул из укрытия и с полуразворота ударил в свою дверь плечом. Она с подкупающей готовностью подалась, уронила капитана внутрь, ударилась о стену пустой прихожей и тут же со свистом понеслась обратно, да так шустро, что упавший на пол Лазарчук едва успел поджать ноги.

Бах! Дверь гулко захлопнулась. С потолка с тихим шорохом осыпались на линолеум крупные снежинки побелки.

– Не понял? – неслышным шепотом повторил припорошенный известью капитан.

Он поднялся на ноги, потер ушибленное плечо и быстро обошел свою квартиру, подолгу задерживаясь под прикрытием крупных предметов мебели и неожиданно выпрыгивая из-за них с пистолетом на изготовку. В доме было пусто и тихо, только в кухне самодовольно урчала «Панасунгиха», полная свежих продуктов, богатых разнообразными питательными веществами.

Спрятав пистолет, Лазарчук вернулся в прихожую и потянул на себя входную дверь, ненормальное поведение которой настоятельно требовало объяснения. Он выглянул на лестничную площадку, огляделся и чутко прислушался. В соседней квартире, прямо за порогом, что-то шуршало и скрежетало, словно буксующая на месте подметальная машина. Маленькая такая, игрушечная машинка со щеточками и скребками.

Придерживая свою дверь левой рукой, правой капитан позвонил в квартиру бабушки-соседки. Чужая дверь дернулась, и шуршание-скрежетание сменилось ревом, словно подметальная машинка включила сирену, однако тревожный гудок быстро смолк, адекватно отреагировав на необычную для автоматической техники команду: «Цыц, балда!» В образовавшуюся щель на разных уровнях выглянули две одинаково настороженные физиономии – кошачья и девичья.

– М-моу! – обругал капитана черный кот.

– Еще раз здрасьте! – выдавил из себя глубоко озадаченный Лазарчук. О чем дальше говорить, он не знал, поэтому молвил: – И до свиданья! – а затем толкнул собственную дверь, намереваясь спрятаться за ней от пронизывающего взгляда двух пар зеленых глаз и чувствуя себя так, словно на него уставилась штурмовая винтовка с подствольным гранатометом.