Навстречу мечте - Евгения Владимировна Суворова

на обочине дороги и вытянули вверх большие пальцы. Скоро рядом остановилась фура и забрала нас из этого странного места. Наш новый водитель Саня, армянской наружности, ехал в сторону нужного города. Это означало, что нам больше не придется стопить машины до Владивостока.

Зайдя в привычно тесный салон фуры, я с облегчением скинула обувь и прилегла на спальник. Честно говоря, я иногда жду конца путешествия. Жду того момента, когда смогу сказать, что пересекла почти всю страну (еще останутся Сахалин и Камчатка). Жду и того, чтобы наконец выспаться и никуда не идти. Я уже начинаю привыкать к возможным опасностям на пути, а также к тому, что на дороге может случиться всякое, и никто от этого не застрахован. Самое страшное в пути – это, пожалуй, гнетущая неопределенность. Никогда не знаешь, кто подвезет, кто поможет, кто приютит. Эта неизвестность напрягает. Сколько нас пугали трассой Чита-Хабаровск – не перечесть. Каждый водитель считает обязательным поведать нам обо всех опасностях в виде животных и людей из глухих деревень. Путешествие – это действительно тяжело. Но оно того стоит. Это воспоминания и новый опыт. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что сделала абсолютно правильный выбор. Ведь только в пути можно по‑настоящему расширить горизонт, а также увидеть правду обо всех уголках мира, которую порой так тщательно скрывают. Путешествия – это не только смысл, но и образ жизни, которые не променяешь ни на что на свете.

Наш водитель зачем‑то остановился у первого же кафе и начал копаться в машине. Я перешла на другую сторону дороги в поисках туалета, но его нигде не было – только платный. Не было подхода даже к кустам, лес же пролегал через глубокую канаву. Совсем отчаявшись, я попросила водителя притормозить у следующего кафе. Максим уже давно сбросил кирпичи и довольный сидел в машине. Вскоре капот был захлопнут, а машина снова зарычала и тронулась с места.

– Вы, ребят, с кустами тут аккуратнее. Недавно девушка одна пошла в кусты и наступила на гнездо щитомордников. Десять минут, и нет девушки. А у нее остался маленький ребенок, – заговорил водитель.

Саня закурил, а я открыла окно. Да, единственный огромный минус дальнобоев – это то, что они почти все курят, не прекращая. Сигаретный дым уже давно впитался в одежду и чувствовался даже после ручной стирки в тазике с мылом.

– Бабку я как‑то подвозил. Ей было восемьдесят два, так она мне анекдоты травила да байки всякие рассказывала. Песни пела, да так, что никакого магнитофона не надо было. Она в пермскую больницу ехала и на автобус опоздала, а я ее подобрал. Она говорила, что была б она помоложе лет так на шестьдесят, то больше б машин остановилось. Веселые иногда все же пассажиры попадаются.

– Много кого подвозите? – спросил Максим.

– Бывает, когда ехать скучно. Иногда хочется с кем‑нибудь поговорить. Нельзя так неделями ехать в машине одному и не истосковаться по человеческому общению. Подвозил еще как‑то парнишку из Питера, который военное что‑то закончил с красным дипломом. Он стоял с номером 62 на табличке. Я понимаю – это Рязань. Позвал его и спрашиваю, знает ли, куда ему ехать. А он ни в зуб ногой – дорог совсем не знает. Я, конечно, взял его, довез почти до самого города. Высадил и говорю: «Ну, брат, ты тут точно не заблудишься». Так что – всякие бывали.

– Да, дорог много, а до Владивостока лишь одна, – добавил Максим.

– Я вот не понимаю, чего не берут. Не на себе же везешь. Я две тысячи километров как‑то молча проехал, а потом взял кого‑то, и – чик-чирик – меня не остановить было. Интересно ведь поговорить!

И спустя секунду добавил:

– А хотите поучительный анекдот? Кореш недавно рассказал. Вот представьте, мужик помер и попал на небеса. Взвесили его добрые и злые дела, и оказалось их поровну. Ну, говорит ангел, можешь сам выбрать, куда тебе идти, в рай или ад. Мужик спрашивает, а можно ли ему посмотреть и выбрать. Ангел ему и показывает. В раю тихая музыка, все в белом, все чинно и благородно. В аду же гремит музыка, и полуголые девки на столах танцуют. И говорит мужик: в ад хочу. Сразу черти его подхватили и в костер. А мужик кричит, что же случилось? Ему отвечают: «Ты не путай туристическую поездку и постоянное место жительства», – Саня сделал затяжку побольше и, не выпуская дыма изо рта, выкинул окурок в окно. – Тут недалеко кафе есть неплохое. Думаю заехать туда.

Спустя пару километров пути Саня притормозил на широкой обочине. Выйдя на улицу, я сразу направилась к туалетам, собранным из досок. На удивление, там оказалось намного чище, чем в предыдущих, и даже туалетная бумага была в наличии. На протяжении всего пути с самого Красноярска туалеты были один хуже другого. Казалось, что цивилизация таяла с каждым километром, пройденным на восток. Придорожные кафе тоже по мере приближения к Владивостоку теряли в разнообразии меню, а также качестве еды.

Зайдя в кафе, мы заказали чай с булочками. Саня взглянул на нас с явным неодобрением и спросил, будем ли мы есть солянку. Конечно, будем. Я с благодарностью смотрела на водителя и на то, что меня окружало: черно-белые стены кафе, маленькие картины, аккуратно сложенные стопкой меню на столе. Красота внутри только дополняла красоту снаружи. За окном пестрели горы, а у их подножия тонкой полоской текла река. У ее истоков ютились рассыпанные вразнобой домики крошечной деревушки. Вся возвышенность была облеплена деревьями, а к самому ее пику тянулся мост. Сверху донизу гора была одета в пестрые махровые наряды, перетекающие из одного цвета в другой. Она словно гордилась ими и специально вылезала высоко за горизонт, чтобы похвастаться перед соседями своей красотой.

Обедать и наблюдать такой вид из окна было просто потрясающе. Совсем не хотелось уходить из этого кафе, которое так сильно выделялось на фоне предыдущих с их странной едой и отсутствием санузла. Не то чтобы подобные неудобства меня сильно беспокоили, но ограничение по времени и нервное напряжение наряду с отложенными потребностями давали о себе знать и отнимали последние силы.

Досыта наевшись, мы запрыгнули в машину и двинулись в путь. До Владивостока оставалась какая‑то сотня километров с копейками. Сердце бешено колотилось в предвкушении встречи с городом, к которому я ехала почти целый месяц. Я думала о том, как буду радоваться, что наконец достигла точки на краю света. Я высунула голову в открытое окно. Ветер был настолько сильным, что даже под солнцезащитными очками я чувствовала, как шевелятся ресницы. Я улыбалась ветру и смотрела вперед на дорогу, которая должна была скоро закончиться, сменившись новой. В тот момент я была абсолютно счастлива – ни за что на свете я не променяла бы опыт автостопа на что‑то другое. Ведь с каждой новой машиной я узнавала про разные жизни, слушала песни и не спала ночами под вечную тряску бугристых российских дорог. Пока я предавалась мыслям и мечтам, Максим подвинулся ко мне и, вглядываясь вдаль, сказал:

– Там мигает. Гаишники, наверное.

– Да я вижу, – сказал водитель и сбавил скорость.

По мере приближения к машинам с мигалками, стало понятно, что тут произошла авария. Впереди лежала груда искореженного железа, уже слабо похожая на автомобиль. Машина была разбита всмятку, и выжить в такой аварии было просто невозможно. Чуть поодаль стояла фура, а рядом с ней водитель с инспектором ГИБДД.

– Ну, ешки матрешки! – выругался Саня, – Вот куда ж они так прут! Обгоняют тебя вечно, а потом аварии из‑за них происходят! Знаете такую мудрость: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти»? Ведь правильно же говорят!

– Тише едешь – дальше будешь, – выдохнула я и снова уставилась в окно.

Мы уже приближались к Владивостоку и ехали теперь по четырехполосной широкой трассе, а не по двухполосной, как всю дорогу до этого. Посередине стоял отбойник, и дорога казалась еще шире. Машины проносились со скоростью ветра, и все это предвещало лишь одно – мы скоро будем во второй столице. На востоке принято сравнивать спокойный Хабаровск с Петербургом, а шумный Владивосток – с Москвой.

Саня остановился у поворота на Владивосток. И мы, помогая друг другу вытащить рюкзаки, вышли из машины, пожелав водителю удачи на дорогах. Поставив поклажу на землю, я вернулась к машине и протянула Сане последнюю оставшуюся открытку с Петербурга. Взвалив рюкзаки на плечи, мы немного отошли от фуры. И стоя на дороге, я уже чувствовала, что идея, замысленная в конце июня, успешно реализовалась. В голове, не прекращаясь, всплывали вопросы: «Какой он? Сколько там живет людей? Какого цвета настроение у людей, живущих в нем? Счастливы ли они?» Я представляла горные массивы и бурлящее море, которое омывало город на краю Земли.

Грузовик Сани еще стоял у отбойника, когда затормозила белая Лада, проехав мимо нас на пару десятков метров. Она быстро вернулась назад, и водитель с широкой улыбкой спросил нас:

– Вы в город? Залезайте!

Мы с радостью плюхнулись на сиденье, обняв