Повод для знакомства - Мария Воронова

– Нет, Света, это невозможно, – сказала Катя каменным голосом, – я не готова унижаться. И прошу тебя, не проявляй инициативу. Не говори Яну Александровичу, что он скоро станет отцом. Это будет мой ребенок.

– Кать, но Ян Саныч, может, будет рад. Болтается, как цветок в проруби, а так ребеночек будет, жена…

– Думаю, если бы Ян Александрович хотел иметь детей, то он давно бы уже ими обзавелся. Что-то мне подсказывает, что он прекрасно знает, откуда они берутся, – ядовито сказала Катя.

Светка вздохнула:

– Да уж, методику этого дела он освоил лет двадцать назад, не меньше. Но бабки-то с него на киндера содрать надо по-любому!

– Не смеши меня. Какие там бабки? Света, я тебя прошу… Я люблю Яна Александровича, несмотря ни на что. Именно поэтому я не хочу, чтобы он знал. Я уверена, что он немедленно сделает предложение, когда узнает, но сделает его, повинуясь долгу, а не желанию. А я лучше никогда больше не увижу его, чем стану жить с ним, зная, что он женился на мне из-под палки.

– Н-да, дела… – басом протянула Света. – Ладно, не боись, я – могила! Знаешь, Кать, оставайся-ка ты у меня ночевать!

Катя для порядка поотнекивалась, но Светка продемонстрировала ей великолепную раскладушку, пуховое одеяло и комплект постельного белья жгучей тигровой расцветки. Показала даже автоматическую стиральную машину, чтобы Катя убедилась, что хозяйке не придется стоять над ванной, отстирывая белье после ее ухода.

Мама, которой Катя позвонила и сказала, что ночует у подруги, напряглась и выдала мощный заряд недовольства.

– Подруга носит брюки? – спросила она замогильным голосом.

– Иногда, – хмыкнула Катя, которой внезапно стало казаться, что мамина реакция на происходящие события – еще не самое важное в жизни.

– Я не настаиваю, чтобы ты ехала домой, потому что сейчас уже поздно. Но завтра мы с тобой побеседуем. – И мама повесила трубку.

Пока Катя говорила по телефону, Светка натянула сапоги и куртку и теперь стояла, приплясывая, перед входной дверью. Она собралась за вином.

– Зачем нам еще? Я больше пить не буду, мне теперь нельзя. А тебе еще полбутылки осталось.

– Да ну! Дети спят уже, так что давай прокатимся! Часик побомбим и домой. Как раз на бутылку заработаем и отметим твой залет.

– Бутылку, – сказала Катя, зашнуровывая ботинки, – я тебе и так куплю.

– Ну, это же не тот кайф.

И они поехали. Сначала Кате было страшно, особенно после того как Светка попросила ее пересесть на заднее сиденье. «А то бывают маньяки, которые садятся назад и набрасывают удавку на шею водителю, – бесхитростно пояснила докторша. – Ты будешь нас страховать». Собственно, о способе страхования подруга умолчала, в случае появления такого извращенца Кате пришлось бы проявить здоровую инициативу. Впрочем, у нее не было ни пистолета, ни ножа, ни просто удобного и тяжелого предмета, оставалось только воевать врукопашную.

Но им повезло, все пассажиры оказались вполне миролюбивыми и не только не покушались на их жизнь, но еще и исправно платили за проезд. За пару часов дамы честно заработали четыреста рублей – больше, чем Катя заработала бы левыми уроками.

– Тебе нужно срочно научиться ездить, – говорила Светка. – Машина при маленьком ребенке – совершенно незаменимая вещь!

– Свет, погоди! Может быть, я еще и не беременна.

– Сейчас выясним!

Они быстренько заехали в круглосуточную аптеку и купили там тест на беременность. Потом завернули в гастроном.

Тест научно подтвердил, что Света не ошиблась. На радостях она немедленно напилась и сказала, что теперь ей, видимо, придется стать при Кате и ее будущем ребенке «и. о. отца».

Разумеется, Катя боялась наступившей беременности. Но страшило ее не безденежье, не осуждение коллег, не предстоящие роды. Нет, все это казалось сущей ерундой по сравнению с главной проблемой – мамой. Катя хорошо знала свою родительницу и не надеялась, что та весело засмеется и скажет: «Ну и хорошо. Вырастим как-нибудь». Ради того, чтобы не объясняться с мамой, Катя была почти готова идти на поклон к Колдунову.

По вечерам ей приходилось почти насильно удерживать себя дома, так хотелось позвонить в его обшарпанную дверь и с порога упасть в ласковые, пахнущие табаком и пенициллином объятия. Каждый вечер Катя представляла себе эту картину. Она скажет ему: «Я жду ребенка». Именно так, а не «я беременна», чтобы он не вздумал предложить ей денег на аборт. А вдруг он обрадуется? Вдруг бережно снимет с нее пальто, и, крепко держась за руки, они пройдут в комнату, сядут на диван, тесно прижавшись друг к другу, и примутся обсуждать свою дальнейшую совместную жизнь?

Видение было таким упоительным, что Катя скрипела зубами.

Но если Ян ни разу не подошел к ней после их единственной ночи, значит, он не хочет видеть ее рядом с собой. А его досадливо беспомощный взгляд, когда она хотела подбодрить его после тяжелой операции, сказал ей о том же. Она не нужна ему, это понятно.

Любить – не значит обладать, и если Катя захочет загнать его в клетку долга, это будет недостойно ее и ее любви.

Ян Александрович снял халат и аккуратно повесил его на плечики. Он собирался гордо уйти домой один, но в последний момент передумал и все-таки позвонил в кабинет Вере.

– Ты собираешься? – спросил нейтральным тоном.

– Да, скоро пойду. Нас с Клавдией Ивановной Светочка подвезет.

Колдунов мысленно выругался. С появлением «Светочки» Вера предпочла экстремальные гонки по городским улицам неспешным прогулкам в его обществе.

– Сделай мне кофе! – приказал он холодно. – Через две минуты я у тебя.

Вера, как всегда, осталась глуха к его тону.

– Ладно, двигай, – сказала она мирно.

Ян хотел добавить, что если она каждый день будет ездить со Светкой, то разжиреет окончательно, но тут к нему в кабинет вошел заведующий приемного отделения, и Колдунов повесил трубку.

– Что? – обернулся он к вошедшему.

– Подпиши консилиум. – Тот протянул ему лист бумаги.

Форма консилиума не была даже заполнена.

– В чем проблема?

– Производственная травма. Пострадавший в шоке, без сознания, а там явная ампутация. Сам знаешь, в таких случаях нужно, чтобы три хирурга высшей категории подписали консилиум. Я, Михаил Соломонович, он дежурит, и ты последний остался.

Колдунов с тяжелым вздохом потянулся за халатом.

– Ты куда? – спросил Юрий Иванович. – Смотреть там не на что, каша вместо ноги. Подпиши – и свободен.

– Нет, Юрий Иванович, я уж гляну одним глазом для спокойствия. Вдруг что-нибудь удастся сделать? Отрубленные конечности заново не отрастают.