Пир страстей - Айра Уайз

К тому времени Черри уже поселилась отдельно, в маленькой квартирке неподалеку от своего колледжа. Между сестрами было заключено что-то вроде молчаливого соглашения, согласно которому младшая должна была продолжать учебу до тех пор, пока старшая — с помощью мужа — сможет оплачивать ее жилье.

Семейная жизнь Айлин к тому времени осложнилась настолько, что она даже обрадовалась отсутствию Черри, избавлявшему се от необходимости постоянно сдерживать свои чувства. Впрочем, вполне вероятно, что младшая сестра о чем-то догадалась и именно поэтому настояла на своем переезде, надеясь, что без нее у них все наладится.

При мысли о первых месяцах своего замужества Айлин снова почувствовала озноб. Сколько их было, этих ночей, когда, отвернувшись от Роберто, она ночи напролет проводила в обнимку с подушкой, чтобы, поддавшись секундной слабости, не вцепиться мертвой хваткой в мужа.

В тот день, когда Черри забрала свои вещи, она переехала из спальни мужа в отдельную комнату.

Роберто принес две большие чашки дымящегося кофе и, поставив их на столик, уселся рядом с Айлин на софу. С ласковой улыбкой он осторожно снял с ее щеки влажную от испарины прядь волос, потом наклонился и поцеловал. Она даже не шевельнулась, настолько целомудренным и дружеским был этот поцелуй.

— Тебе лучше? — спросил он.

Она кивнула.

— Извини, если я тебя напугала.

— Ну что ты, — успокоил ее он. — Может, нам стоит поговорить об этих твоих кошмарах?

Айлин криво усмехнулась.

— А если я не захочу этого, ты начнешь на меня давить?

— Нет, — ответил он очень искренне и тоже улыбнулся. — Я вовсе не тот не знающий жалости монстр, каким ты меня почему-то считаешь.

— Но все же без спросу залез в мою постель, — упрямо возразила она.

— Это совсем другое, — запротестовал Роберто. — И, потом, ты ведь этого даже не заметила, не правда ли?

— Я не жалуюсь, — вздохнула Айлин. — Я возражаю.

— Отнюдь нет, — улыбнулся он и осторожно погладил ее по волосам. — На самом деле ты просто ищешь предлог, чтобы позволить мне остаться, сохранив в то же время лицо.

— Что за чушь! — возмутилась она.

— Чушь? — рассмеялся Роберто. — А что, если я предложу оберегать твой сон от кошмаров, если ты позволишь мне оставаться в твоей постели? Согласна?

К досаде Айлин, от этого дружеского подтрунивания глаза ее подернулись предательской влагой.

— Не надо, милая, пожалуйста, — взволнованно произнес он. — Мне больно видеть твои слезы. Ты не представляешь, что я пережил сегодня утром, стоя у дверей твоей спальни.

Глаза ее удивлено расширились:

— Ты ничего об этом не говорил!

— Видишь эту руку? — спросил он, показывая ей здоровую ладонь. — Еще немного, и тебе пришлось бы лечить и ее.

Поддавшись безотчетному импульсу, девушка обеими руками схватила его раненую руку и прижала к щеке. Это простое и естественное проявление чувств настолько растрогало Роберто, — Айлин видела это по выражению его лица, — что она снова чуть не разревелась, осознав, что впервые за все это время прикоснулась к нему сама, добровольно, причем даже не сжавшись от страха.

— Пойдем, — сказал он, осторожно беря ее на руки, и в его голосе появилась какая-то новая, незнакомая интонация: — Я буду оберегать твой сон до утра. А если вздумаешь возражать, то зацелую до смерти, — решительно предупредил он, не замечая, что возражать ей совершенно расхотелось. — Таковы условия нашей новой сделки: либо спать, либо целоваться.

— «И не вздумай торговаться или увиливать», — улыбаясь, напомнила ему Айлин его собственные слова.

— Торговаться? Со мной? — Роберто тоже довольно осклабился. — Не советую, дорогая. Я же банкир, так что торговаться — это моя профессия.

Айлин очень устала, и ей до смерти надоело постоянно от него защищаться, отстаивая свою независимость.

Может быть, он и прав, промелькнула у нее смутная мысль, когда Роберто поставил ее на пол рядом с кроватью, чтобы она могла снять халат, перед тем как лечь.

Через несколько секунд он присоединился к ней, тоже сняв халат и оставшись в трусах, почти не скрывавших его мужские достоинства. Тем не менее Айлин почему-то совсем не испугалась и даже не попыталась отодвинуться, когда он осторожно обнял ее, прижимая к себе.

Чем чаще он к ней прикасался, тем легче ей было принимать это. Возможно, у них действительно когда-нибудь все будет хорошо?

Но, увы, вскоре Айлин поняла, что сильнее ошибаться не могла.

Утром ее разбудило громкое пение птиц, и она долго лежала, прежде чем накрыть голову подушкой и перевернуться на другой бок. И лишь тогда, увидев перед собой лицо Роберто, вспомнила все.

Сердце Айлин сжалось, и в ушах зазвенели тревожные колокола, которые быстро стихли, когда она поняла, что он крепко спит, обняв рукой подушку.

Успокоившись, девушка продолжала лежать неподвижно, пользуясь редкой возможностью вдоволь на него насмотреться, ничем при этом не рискуя.

Спящий Роберто был не менее прекрасен, чем бодрствующий, с нежностью думала она, любуясь его мощным обнаженным торсом и в который раз удивляясь, почему этот потрясающе красивый мужчина выбрал ее, маленькую незаметную официантку из скромного ресторана, тогда как ему на шею бросилась бы любая женщина.

Выбрал на свою голову, печально и виновато улыбнулась Айлин. Ведь хотя накануне он принес ее сюда на руках и уснула она в его объятиях, проснулись они порознь, откатившись к противоположным краям огромной кровати. Видимо, за первые ужасные месяцы их супружеской жизни Роберто настолько сжился с тем, что его прикосновения мучительно неприятны жене, что отстранялся подсознательно, даже во сне, чтобы не делать ей больно.

— Я люблю тебя, Роберто, — прошептала она одними губами. — Прости мне все то зло, что я тебе причинила.

Его ресницы затрепетали, поднимаясь, и взгляды их встретились.

Он не шевельнулся и не сказал ни слова, и некоторое время они продолжали лежать неподвижно, глядя друг другу в глаза, в страхе нарушить эту новую, такую незнакомую, связывающую, а не разъединяющую тишину.

— Который сейчас час? — не выдержала Айлин, задав первый пришедший в голову вопрос.

— Часов пять, наверное, — предположил Роберто, глянув в сторону окна, где сквозь шелковые шторы робко пробивались первые солнечные лучи. Потом он снова перевел взгляд на нее. — Ночью у тебя был кошмар.

— Я помню, — кивнула она.

— Спи, — тихо сказал он и закрыл глаза. — Еще очень рано. Пару часов еще вполне можно поспать.

Хорошенькое дело, спи, возразила она мысленно. Разве можно уснуть, когда так хочется погладить его смуглую гладкую кожу и губами ощутить ее почти забытый вкус? Разве можно уснуть, если так приятно лежать и любоваться его телом, мечтая, копя и смакуя эти драгоценные и такие редкие в ее жизни минуты?