Порри Гаттер и Каменный Философ - Андрей Жвалевский

…Гинги пишет, что у тебя в школе все нормально, насколько это вообще возможно при твоем отношении к учебе. Боюсь она не хочет меня расстраивать. Твоя двоюродная тетка Чиингииха ( помнишь, семь лет назад она гостила у нас и учила тебя красиво падать с метлы) открыла где-то в Азии[51] Центр приобщения мудлов к смыслу жизни магов, зовет меня читать лекции для новообращенных компьютерщиков (вот такая у меня репутация благодаря тебе, спасибо). Её любимый кот пуховик забрался на дерево и сидит там две недели, не может слезть, Чиингииха уже думает, что он просто не хочет. Ну, это все пустяки, главное, что ты еще жив.

Целую, твоя мама.

Ты, главное учись хорошо!

– поучаствовал в воспитательном процессе папа. Дочитав до оптимистичного финала родительского послания, Порри собирался спрятать письмо в конверт, как вдруг увидел в самом низу страницы крохотную приписку:

P.S. Вчера приходил странный человек, по виду – типичный болгарский иммигрант. Он сказал, что я должна немедленно проверить, не лежат ли в комнате мальчика Порри какие-то трубочки, плюющиеся фиолетовыми искрами («Порчика Малли, – сказал этот тип, – плюбочки трующиеся искроветовыми фикрами»). Я решила, что это коммивояжер, торгующий фейерверками, и пригрозила спустить собак. Он убежал, а я вспомнила, что собак-то у нас и нет. Как легкомысленно с моей стороны.

В голове Гаттера, словно в чане с его любимыми реактивами, смешалось все: болгарский иммигрант, голос в палате, пророчество Каменного Философа, обезмаженная Мерги, арестованный Сен, вернувшаяся из прошлого труба Мордевольта, ментодеры, несуществующий старшекурсник в поезде, призрак на картофельном поле. Казалось, еще чуть-чуть – и кусочки этого странного пазла сложатся в простую и ясную картинку, но каждый раз что-то не стыковалось. Время от времени в памяти всплывал крик Мергионы: «Ты никогда не станешь простым мудлом!» – и в этом тоже был скрытый смысл.

Всю ночь Порри пытался соединить фрагменты то так, то эдак и только со звонком будильника понял, что делал это во сне.

Будильник сегодня был особенно настойчив. Сначала он долго и нудно звонил, потом кукарекал, потом подошел к Порри и принялся трясти его за плечо. Мальчик только отбивался подушкой и переворачивался на другой бок.

– Как знаешь! – продребезжал будильник. – Придется принять крайние меры. Или все-таки встанешь?

Ответом было мычание.

– Ты сам этого захотел! – сказал зловредный механизм. – Приступим. На чем я остановился в прошлый раз? Ага. Параграф 18 Постоянного уложения о правилах поведения в Высшей школе магии. Учащиеся имеют право употреблять только заклинания, указанные в учебной программе Школы и занесенные в утвержденные министерством пособия. Использование дополнительных заклинаний допускается только в присутствии…

Порри тихо взвыл, но глаз не открыл.

– …в присутствии! – с нажимом повторил будильник. – Специальной Комиссии, состоящей из декана факультета, преподавателя техники безопасности и медицинского работника…

– Надо потренироваться… – заметил Порри словно бы сквозь сон. – А то нам задали заклинание по разбиванию будильников, а я еще не потренировался.

Будильник поперхнулся:

– Врешь ты все, нет такого заклинания! Или есть? Нет, я бы знал. Ха. Продолжим. Кстати, в любом случае не советую. Если со мной что-нибудь случится, сюда повесят часы с кукушкой. А эта птица никого не будит…

– О! Отлично! – оживился Порри.

– …потому что никому заснуть не дает. Слушай дальше. Сейчас интересно будет. Категорически запрещается применять раскорючивающие заклинания типа Ревмарадикулитус по отношению к лицам, чей возраст превышает двести пятьдесят шесть лет. Думаю, понятно, на чем основывается этот мудрый запрет?

– Наверное, эти заклинания однобайтовые, – мстительно ответил технически грамотный Порри.

Будильник надолго задумался, копаясь в своей будильничьей памяти.

– Хм, – наконец произнес он, – тебе еще многому предстоит научиться. Но еще больше предстоит забыть. А ты, я вижу, встал? Я делаю успехи. Теперь умывайся, а я пошел.

– Куда?

– Какая разница? Часы должны ходить, в этом и состоит их высшее предназначение, – философски заметил будильник и скрылся в неизвестном направлении.

Мальчик нашарил на тумбочке часы марки «Флай» – механические, не разговаривающие и потому любимые. Часы молча показывали половину восьмого. Порри чертыхнулся и в очередной раз пообещал себе обязательно отловить и отключить будильник. Вставать в такую рань было совершенно незачем.

В школе третий день работала комиссия кабинета министров. Занятия были отменены, начало соревнований по футбичу – отложено «до лучших времен», покидать спальни запрещалось, да и не очень-то хотелось – ментодеры стояли буквально за каждым поворотом извилистых коридоров Первертса. Еду в виде сухих пайков доставляли в спальные корпуса глуповатые барабашки.

Гаттер склонил голову на подушку, но тут же подпрыгнул от чудовищного грохота. За стеной определенно что-то крушили. «Гномы, – простонал Порри, – ну, все…»

Эта напасть появилась в школе одновременно с Комиссией. Раньше Порри видел только одного гнома – корявого старика Далиныча, который починял в доме Гаттеров сантехнику и спирифон[52]. Каждый раз после его ухода мама, морща изящный носик, долго колдовала с дезодорантами, чтобы извести «вонючую» (как она говорила) гномью ауру. Так вот, Далиныч по сравнению с представителями «лучшей бригады ремонтников» казался Гэндальфом работы Вайта Спирита[53].

Гномы под командой невероятно волосатого бригадира Долдона натаскали сапожищами огромное количество грязи, разворотили ту часть Первертса, которая до этого в ремонте не нуждалась, и приступили к ожесточенному ничегонеделанию.

Благородный фасад замка был весь покрыт специально выращенными строительными лесами, но рабочие на них появлялись только чтобы собрать грибов на закуску. Большую часть времени гномы бражничали, обучали студентов азартным играм и воровали посуду. Начальник столовой, добродушный француз Гаргантюа, даже выпросил у ректора небольшого дракона, который день и ночь сидел на груде ножей и вилок.