Нас будет трое - Амелия Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пошарив рядом с собой рукой, поняла, что на мне нет одного ботинка. По видимости, я запуталась в развязавшемся шнурке и, наступив на него, упала…
Искать ботинок было некогда. Шаги приближались…
– Кто там?! – выкрикнула в каком-то отчаянном порыве.
Но в ответ донесся только новый выстрел… Совсем близко.
Я побежала вновь, ощущая, как мелкие камни впиваются в незащищенную ступню…
Это было невыносимо.
Это было…
Когда-то уже было.
Мороз продрал все тело, когда пришло внезапное осознание: мой сон!
Мой ребенок…
Почти воя от отчаяния, я попыталась бежать быстрее, но отсутствие одного ботинка сильно влияло на мои возможности…
Холодная рука настигла меня раньше, чем я успела найти убежище.
Меня толкнули со всей силы и, не устояв на ногах, я, инстинктивно прикрыв руками живот, куда-то покатилась, в какой-то момент потеряв сознание…
Последним, что слышала, были стремительно удалявшиеся шаги и… крик.
Незнакомый детский крик.
В следующий раз я очнулась в карете скорой. Рядом, совершенно белый и испуганный, сидел Валера…
Я автоматически, бессознательно приподнялась, подалась вперед…
И крик ужаса вырвался из груди, переходя в рыдание. Ниже моего пояса расплылось кровавое красное пятно…
Я снова закричала. Муж склонился надо мной, но чья-то твердая рука легла на мое плечо, надавила… и меня ослепила боль.
Мир снова погас.
Белая пелена…
Первое, что увидела, когда сумела распахнуть глаза. Собственные веки при этом показались такими тяжелыми, словно к ним были подвешены гири.
Белая пелена… Я взмахнула ресницами раз, потом другой, но она никуда не уходила. Это породило внутри чувство паники и беспомощности… Неужели я потеряла зрение?..
Взгляд хаотично метнулся в сторону, пробежался, как сумасшедший, по кругу… и из груди вырвался вздох облегчения. Это не пелена, это всего лишь белый потолок…
– Очнулась?
Кто-то склонился надо мной, прикрыв своим телом пугающую белизну. Я с усилием сосредоточила взгляд на лице, нависшем надо мной…
Пересохшие губы мучительно разомкнулись от удивления, сложились в подобие буквы «О»…
– Ну как ты? – ласково произнес знакомый голос, но я почти не понимала слов.
Лишь смотрела в такие до боли знакомые, но почти забытые в вихре лет глаза…
– Даня? – удалось произнести не без усилия и я не узнала в этот момент собственного голоса.
Лишь смотрела. Смотрела жадно, отчего-то боясь, что это видение в следующий миг исчезнет.
Он улыбался мне, и в груди зарождалось странное чувство тоски… Я так давно его не испытывала, что почти забыла – как это: скучать по нему…
Его мягкая, теплая ладонь коснулась моей руки, осторожно, но чувствительно сжала…
– Злата, – произнес он мое имя и я прикрыла глаза, вдруг осознав: это сон. Добрый, прекрасный сон, уносящий меня в те времена, когда все еще не было так сложно, а я была достаточно глупа, чтобы потерять то, чего терять не следовало.
Сон…
Резкое, как вспышка, воспоминание, заставило меня дрогнуть всем телом. Сон!
Я панически схватилась за живот, подскочила на постели и безумным глазами уставилась на человека, сжимавшего сейчас мою руку.
Нет, он мне не снился. Теперь я это ясно понимала: по легкой щетине, которой он прежде не допускал; по отросшим больше привычного волосам; по характерному белому, наконец, халату, в который был облачен…
И все же это был он. Даниил. Даня.
– Злата, – сжал он крепче мою руку. – Злата, ты слышишь меня?
Я заглянула ему в глаза, ища там ответ на самый страшный, самый важный сейчас вопрос. Тот, что так трудно было произнести вслух…
– Ребенок… – прошептала я в ужасе, вцепляясь свободной рукой в его плечо. – Мой ребенок!
Шепот сменился отчаянным криком. И только знакомые прикосновения еще удерживали меня на самой грани, спасали от того, чтобы не сойти немедленно с ума.
– Злата, успокойся.
Я ощутила, как он прижимает меня к себе. Как моя мучительно тяжелая голова прислоняется к его телу в поисках поддержки и опоры.
– Ребенок, – бессильно заплакала я.
Перед глазами встали кровавые пятна, которые увидела, когда пришла в себя в машине скорой. Вспомнился толчок безжалостной, ледяной руки там, в тоннеле. Всплыл в голове чей-то крик… Кричал ребенок. Миша?
Я вырвалась из успокаивающих объятий, требовательно перехватила взгляд стоявшего рядом мужчины.
– Ребенок! – повторила нетерпеливее, злее. – Что с моим ребенком?!
Все тело болело. Болело так сильно, что невозможно было даже понять, что тому причиной и где источник этого чувства.
Даня присел перед мной – так, что мы оказались лицом к лицу. Произнес твердо, с незнакомой мне прежде властностью:
– Ребенок в порядке. Да, была угроза, но мы с этим справились.
Мы с этим справились…
Внутри меня что-то оборвалось. Я поняла вдруг, что за руку меня сейчас держит совсем не тот человек, что обещал всегда быть рядом. Что эти важные слова, что мы справились, говорит мне вовсе не муж, который клялся в любви и верности.
Где он был сейчас, в этот страшный для меня момент?..
По лицу побежали слезы. Неосознанные, нежеланные, но не подчиняющиеся моей воле. Я не просто плакала – я оплакивала то, чего было уже не вернуть.
Мой брак. Мою веру в человека, с которым прожила половину жизни…
Мысли лихорадочно заметались в голове, возвращая меня к тем страшным вопросам, которые постоянно только множились и множились…
Мои пальцы машинально вцепились в воротник докторского халата, сжали отчаянно белую ткань в невысказанной мольбе…
– Ребенок, – проговорила я снова. – Со мной был ребенок?
Если тот момент в карете скорой мне не привиделся – то я видела там только мужа. А где был Миша?!
– Я же сказал – с твоим ребенком все хо…
– Нет! – перебила я. – Другой ребенок. Мальчик. Лет пяти…
Я поймала на себе странный, внимательный взгляд. Даня понимающе кивнул. Хотя, наверно, для меня он теперь был Даниил Викторович…
– Если ты про Мишу, то он ждет в коридоре.
С губ сорвался вздох облегчения. Он цел. Слава тебе господи, он цел.
А Даня все продолжал смотреть на меня и в глазах его читалось насмешливое ожидание, словно он кидал мне вызов. Словно понимал, что я должна задать еще один вопрос…
