Эта ложь убьет тебя - Челси Питчер

– И все-таки…

– Ты пришла. – Он поцеловал ее в нос. – Ты появилась, и это было настолько лучше всего, что могла придумать моя память. Настолько лучше всего того, что могло сотворить мое воображение. Ты была противоположностью всем моим ночным кошмарам, противоядием от всех моих страхов.

Руби поняла, в тот самый момент. Он был великой любовью ее жизни. Она видела их будущее, простирающееся перед ними: грандиозный побег из города, список рабочих вакансий на стенах домов, они бы нанимались на работу в каждом городке. Всегда открывали бы новые места, ели бы новую пищу. Кормили ею друг друга из рук. Возможно, будут дети, потом. Руби еще не была в этом уверена. Но она была уверена в нем, возможно, ей не следовало быть так в нем уверенной.

Они ведь только что познакомились.

И все же она нутром чувствовала, что они предназначены друг другу, как была уверена, что Паркер причинит ей зло, если узнает о них. В этом была загвоздка. Как они собираются отобрать ее у Паркера?

Вот так, в ту ночь, когда они заползли под одеяло Шейна, они шептались об освобождении. Они уснули на рассвете. Впервые после исчезновения отца Руби спала, не видя кошмарных снов и не просыпаясь в ужасе. А когда она все же проснулась, один раз, разбуженная собачьим лаем снаружи, Шейн прижался к ее телу, повторяя все ее изгибы. Она чувствовала, что он хочет ее. Когда он прижался к ее спине, у него вскипела кровь. Но он не пытался взять. Его пальцы не скользнули в разрез ее рубашки. Его губы не простонали «пожалуйста». Он даже немного отстранился, чтобы она не чувствовала себя неловко. Но Руби снова притянула его к себе, прижала его руку к своему сердцу, наслаждаясь ощущением, что она в безопасности и одновременно желанна. И она поняла, что сделает все что угодно, чтобы избавиться от Паркера и чтобы снова быть вместе с любовью всей ее жизни.

Все что угодно.

Джунипер чувствовала, что у нее начинается морская болезнь. В глазах у нее все расплывалось, в животе бурлило. Из всех тайн, в которые Руби ее не посвятила, эта был самой худшей.

– Ты была влюблена в него. Ты знала Шейна Феррика всего две секунды и влюбилась в него, точно так же, как раньше в Паркера.

– Шейн совсем не такой, как Паркер, – огрызнулась Руби, оправдываясь. – Он был моим самым лучшим защитником, противоядием от всех моих страхов.

– И что ты от этого получила? Он снял это видео, чтобы тебя защитить? Он показал его всей школе, потому что…

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Так скажи мне, Руби! Расскажи мне хоть что-нибудь. Потому что все это время я считала тебя жертвой. Девочкой, которую унес ураган, искорежил ее тело, сорвал с нее одежду, и ты ничего не видела в двух шагах перед собой. Но сейчас…

– Скажи это, – с вызовом бросила ей Руби, приближаясь к ней. – Скажи, что я заслужила то, что со мной делают. Скажи, что я сама виновата.

– Я этого не говорю! Но, боже мой, есть люди, которые закрывают окна досками, когда слышат приближение урагана, и есть люди, которые выбегают из дома навстречу ему.

– А я?

– Ты лезешь на крышу с вилами в руках. Ты призываешь молнию. Ты охотишься за ураганом.

– Ты ошибаешься, Джунипер. Я не охочусь за ураганом. Я сама – ураган. Я богиня в стране пирамид и песка, и если я захочу, то пущу все это по ветру.

Джунипер с трудом сглотнула, отшатнувшись назад.

– Он по-прежнему у тебя в голове, – с горечью сказала она. – Ты сделала из него героя, как раньше из Паркера. А еще раньше из своего папы.

– А, теперь мы подобрались к самой сути, да? K настоящей причине, почему ты донесла на моего отца.

– Я пыталась тебя защитить, – возразила Джунипер, но в ее груди вспыхнул пожар. У нее возникло это странное, щекочущее ощущение у основания шеи, будто Руби знала нечто такое, что должна была знать она, нечто такое, что ей следовало знать уже давно. – Он тебя обижал.

– Да, но как долго он меня обижал? Как давно ты знала, что это происходит? Но ничего не предпринимала?

– Я не знала! – настаивала Джунипер, и это было правдой. У нее всегда были только подозрения. Подозрения и то самое щекочущее ощущение у основания шеи, которое ей подсказывало, что она должна что-то знать.

Глаза Руби прищурились и превратились в щелочки.

– Ты ждала, пока я не начала встречаться с Паркером, и тогда ты донесла на моего отца. Почему?

– Это было совпадение. Или… не знаю, может быть, я что-то увидела в Паркере. Что-то, напомнившее мне твоего отца. Только человек определенного сорта может забросить ребенка в мусорный бак, а потом заключить в объятия, даже глазом не моргнув. Может, я подумала, что повторяется какой-то цикл.

– Правильно. – Руби фыркнула. – Будто я – глава в учебнике психологии, озаглавленная «Проблемы с папой». Будто я вовсе не личность.

– Ты личность. – Джунипер сделала шаг вперед. Она хотела опять взять Руби за руки. Притянуть ее к себе, чтобы они посмотрели друг другу в глаза и увидели там правду. Почувствовали ее.

– Ты самая потрясающая личность из всех, кого я знала. Ты необузданная, чудесная и немного злая, и моя жизнь стала настолько лучше, когда ты появилась в ней. Я бы провела все детство, свернувшись в клубок у себя в комнате, и читала бы о приключениях, вместо того, чтобы в них участвовать. Каждый раз, когда ты стучала в мое окно…

– О, значит, можно залезать в окна некоторых людей?

– Конечно, можно. Если ты их знаешь.

– Но я не знала тебя, – возразила Руби, и это было правдой. В первый раз, когда она постучала в окно Джунипер, они даже не были подругами, они были одноклассницами. Но утром того дня, когда учительница их третьего класса сказала им, что они будут рисовать генеалогические деревья для школьного проекта по составлению родословной, Джунипер расплакалась и выбежала из класса. Она не слышала, что Руби Валентайн (следующая по алфавиту в списке класса за ней) назначена ее напарницей. Она не ожидала увидеть это бледное лицо в своем окне, стекло которого затуманилось от ее дыхания. И в типичной для Джунипер манере она предпочла не открывать окно и не рисковать, впуская незнакомого человека к себе в комнату. Вместо этого она начертила на стекле знак вопроса, как какой-то злодей из фильма о Бэтмене, и Руби, увидев его, расхохоталась.

– Впусти меня, – произнесла она, преувеличенно шевеля губами. Потом стучала – тук-тук-тук – в окно, пока Джунипер не открыла его.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она. – И как ты нашла мой дом?

– Посмотрела в интернете, – сказала Руби, залезая на кровать. – Мне необходимо было узнать, почему ты плакала. Это из-за проекта семейного дерева? Ты сирота?

– Это невежливо. Нельзя задавать такие вопросы.

– Почему? Сироты редко бывают дерьмом. – Руби произнесла это так небрежно, будто ругаться на чужой постели в полночь нормально. Будто они двадцатилетние девицы, собирающиеся закурить по сигарете.