Фея Карабина - Даниэль Пеннак

– 250 000 шарфов по 1 франку 65 сантимов, 100 000 плащ-палаток, более 2 400 000 метров сукна шириной 140 сантиметров на мундиры…

И тут раздался стук в дверь. Мы сначала думали, что это соседи, и продолжали вести свою мирную семейную жизнь, но стук не прекращался. Жереми чертыхнулся и пошел открывать, держа на руках по-прежнему бушующую Верден. Им предстала крошечная вьетнамка в деревянных сандалиях и со скептической улыбкой на лице. Вьетнамка спросила:

– Малодзен?

Ничего не слыша из-за Верден, Жереми сказал:

– Чего?

Вьетнамка повторила громче:

– Малодзен?

Жереми завопил:

– Чего Малоссен?

Вьетнамка спросила:

– Зидесь квалтила Малодзен?

– Да, да, здесь живет семейство Малоссен, – сказал Жереми, тряся Верден как грушу.

– Моя мозна гавалить Бинзамен Малодзен?

– Чего?

Верден орала все громче. С воистину олимпийским спокойствием вьетнамка попыталась еще раз задать свой вопрос:

– Моя мозна гавалить…

А на кухне молоко побежало из кастрюльки.

– Блин! – сказал Жереми. – Подержите-ка ее секунду.

Он сунул вьетнамке живую, как жизнь, Верден. Вот тут-то и случилось чудо. Внезапно Верден умолкла. Дом в ужасе проснулся. Жереми уронил кастрюлю на пол. Первой нашей мыслью было, что вьетнамка незаметно тюкнула Верден башкой о стенку прихожей. Ничего подобного. Верден лучезарно улыбалась на руках у старушки, старушка пальчиком щекотала ей шейку. Верден производила то бульканье, которое у младенцев изображает веселье. Вьетнамка в ответ тонко заливалась вьетнамским национальным смехом. И снова:

– Моя мозна гавалить Бензамен Малодзен?

– Это я, – сказал я, – входите, пожалуйста. Она закрыла за собой дверь и сделала шаг к комнате. Верден по-прежнему пускала пузыри у нее на руках. Вьетнамка была в длинном платье из черного шелка с воротничком а-ля Мао Цзэдун и в толстых шерстяных носках. Разбуженные внезапно наступившим перемирием, Клара и Риссон одновременно встали взглянуть поближе на нашего спасителя. Походкой они напоминали привидения или восставших из гроба мертвецов. Должно быть, это немного обеспокоило старушку, потому что она насупилась и в нерешительности застыла посреди комнаты. По-моему, нам всем пришла в голову одна страшная мысль: сейчас она смоется, и мы останемся с Верден. Я, Клара и Риссон предложили ей стул. Итого три стула. Не в силах выбрать, она осталась стоять. Чувствовалось, что она с минуты на минуту даст деру. Я провел рукой по подбородку: три дня не брился. Взглянул на Риссона: старик задубел от усталости. Посмотрел на Клару: на ней нет лица. У Жереми так тряслись руки, что он лил половину молока мимо рожка. И только розовая чистенькая Верден лоснилась от здоровья на руках у нашей гостьи.

– Клара, – сказал я, – иди досыпай. Тебе необходимо отдохнуть. И вам, господин Риссон.

Но Риссон отвечал, что нет, спасибо, все в порядке. И действительно, лицо у него вдруг как бы прояснилось. Он с нескрываемым восхищением смотрит на старушку.

– Да, – говорю я наконец, – сударыня, вы хотели о чем-то поговорить?

На самом деле она хотела познакомиться со Стожилковичем. Ее звали мадам Хо. Она была соседкой по лестнице вдовы Долгорукой – жили дверь в дверь, уточнила старушка. С тех пор как умерла ее приятельница, она чувствует себя слишком одиноко, она бы не прочь поучаствовать в организованных Стожилом автобусных прогулках для старушек. Она сама ведь вдова.

– Нет ничего проще, – сказал я. – Я его предупрежу, и в воскресенье утром он за вами заедет. Ждите его в девять утра на углу Бельвильского бульвара и улицы Пали-Као.

Она закивала в совершенном восхищении. Затем вытащила пачку денег и стала трясти ими у меня под носом с тоненьким вьетнамским хихиканьем.

– Моя платить! Хи-хи-хи! Моя манога диеньги!

Мы с Риссоном просто рты пооткрывали. В пачке было по крайней мере три или четыре штуки!

– Не надо, мадам Хо, Стожилкович денег не берет. Все бесплатно.

Тут одновременно случаются три события. Жереми наконец является с готовым рожком и пихает его в рот Верден, пока она снова не попросилась на руки к вьетнамке, Тереза, о которой мы совершенно забыли, выползает из своего угла, тихо берет старушку за руку и оттаскивает ее к своей магической скатерти, а там с ходу начинает говорить с ней о будущем. В настоящем же времени звонит телефон.

– Малоссен?

Я сразу узнаю этот скрипучий голос. Для полного счастья мне не хватало только Королевы Забо, моей начальницы по линии Изящной Словесности.

– Да, Ваше Величество, это я.

– Все, Малоссен, нагулялись, пора бы и на службу. Предупреждаю сразу: придется вкалывать!

– А что, дела так плохи? – спрашиваю я на всякий случай.

– Хуже некуда. Полный крах, жуткая накладка, мы по горло в дерьме, вам самое время проявить свой талант козла отпущения.

– А что случилось?

– Понтар-Дельмэра помните?

– Архитектора Понтар-Дельмэра? Короля крупноблочных манифестов? Он прямо стоит у меня перед глазами.

– Так вот, мы должны были сдать его книжку, и все полетело к черту.

(Теперь я начинаю понимать, что к чему. Значит, мне придется тащиться к нему и получать по шее за плюху, в которой я даже не виноват.)

– С шофером, который вез макет книги в типографию, случилась авария. Машина сгорела, книжка тоже.

– А шофер?

– Вы что, Малоссен, любитель транспортной хроники? Конечно, он погиб. Вскрытие показало, что он был по уши накачан Бог знает каким наркотиком. Юный кретин.

– Так чего же вы, собственно, хотите от меня, Ваше Величество? Чтоб я пошел к Понтар-Дельмэру, доложил ему, что наши курьеры, перебрав наркотиков, дохнут прямо за рулем, а потому в гибели его драгоценного творенья виноват лишь я один?

– Настойчиво советую вам придумать что-нибудь поумнее.

(На том конце провода не шутят. И чтобы я как следует все прочувствовал, переходят к графе расходов.)

– Имеете ли вы хоть малейшее понятие о том, сколько денег угрохано на эту книжку?

– Наверно, раз в десять больше того, что она принесет.

– Ошибочка, мой мальчик. Все, что можно было заработать на этой книжке, уже лежит в нашей кассе. Колоссальные дотации городских властей на издание Книги великого Архитектора, в которой он выкладывает начистоту, каким станет Париж завтрашнего дня. Весомая материальная поддержка Министерства капитального строительства, проповедующего политику гласности в этом вопросе.

– Так им и поверили…

– Заткнитесь, идиот, и считайте со мной! Далее. Гигантские расходы на рекламу – их взяло на себя само Архитектурное бюро Понтара! Права на издание за границей – они уже проданы в пятнадцать стран, готовых лизать задницу благодетелю, наводнившему их стройками!