Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка - Майкл Сэндел

Ответ будет зависеть от цели и характера рассматриваемой практики и действующих в ее отношении моральных норм. Даже детские сады отличаются друг от друга заведенным в них порядком. Вытеснение рыночными нормами сложившихся отношений, предусматривающих, например, что родители в качестве волонтеров отрабатывают в детском саду несколько часов в неделю, окажется более разрушительным, чем в обычных детских заведениях, где родители просто платят воспитателям за то, чтобы те присматривали за их детьми. Ясно, что в любом случае мы имеем дело с взаимодействием в моральной среде. И чтобы решить, следует ли в каждом конкретном случае полагаться на финансовые стимулы, мы должны спросить, не навредят ли они тем существующим отношениям, которые нам стоило бы оберегать. Чтобы ответить на этот вопрос, рыночные рассуждения должны стать моральными. Поэтому экономистам в конце концов все же придется «вращаться в моральной среде».

Существуют ли такие вещи, которые невозможно было бы купить за деньги? Если да, то как определить, какие именно товары и услуги должны покупаться и продаваться, а какие нет? Соответственно, я предлагаю подойти к решению главного вопроса, видоизменив его следующим образом: существуют ли такие вещи, которые нельзя покупать за деньги?

Большинство людей скажут, что вещи, которые нельзя купить за деньги, существуют. Например, дружба. Предположим, что вы хотите иметь больше друзей, чем у вас есть. Вы попытаетесь их купить? Вряд ли. Не потребуется много времени для того, чтобы понять, что финансовая схема в данном случае работать не будет. Нанятый друг – это далеко не то же самое, что реальный. Вы можете нанять людей, которые могут выполнить некоторые ваши просьбы, с которыми обычно обращаются к друзьям, – забирать почту, пока вы находитесь в отъезде, присмотреть за вашими детьми в форс-мажорных случаях или, как в случае с психотерапевтом, выслушать ваш рассказ о существующих проблемах и предложить вам сочувствующий совет. До недавнего времени вы могли даже подкрепить свой авторитет в социальных сетях, увеличив количество «друзей» на вашей личной странице в Facebook, заплатив по 99 центов в месяц за каждого «друга». (Сайт phonyfriend был закрыт, когда выяснилось, что использование пользователями фотографий, в основном моделей, не было санкционировано)[144]. Несмотря на то, что все перечисленные выше услуги можно получить за деньги, вы не можете купить реального друга. Так или иначе, покупка дружбы за деньги извращает это понятие, превращает его в нечто иное.

Или, например, Нобелевская премия. Предположим, что вы отчаянно хотите получить Нобелевскую премию, но не можете претендовать на нее в установленном порядке. Возможно, вам в голову придет мысль о том, чтобы ее купить. Но вы быстро поймете, что этот вариант не сработает. Нобелевская премия не та вещь, которую можно купить за деньги. То же самое можно сказать о традиционном призе Американской бейсбольной лиги самому полезному игроку сезона. Вы сможете купить этот трофей лишь в том случае, если кто-то из его нынешних обладателей решится его продать, тогда у вас появится шанс украсить им свою гостиную. Но при этом вы ни за какие деньги не сможете купить собственную награду.

Это объясняется не только тем, что Нобелевский комитет и Американская бейсбольная лига не предлагают свои награды для продажи. Даже если бы они продавались с аукциона, скажем, одна Нобелевская премия в год, то купленная награда не имела бы той же ценности, что и честно заработанная. Рыночный подход приведет к нивелированию реальной ценности, заложенной в этой награде. Нобелевская премия является почетным знаком. Возможность ее покупки приведет к потере именно этой составляющей ее ценности. Как только станет известно, что приз был куплен, он перестанет служить отражением заслуг своего владельца и выражением того признания, которое получают люди, удостоенные Нобелевской премии.

То же самое относится к бейсбольным наградам. Они тоже представляют собой объект, ценность которого теряется в случае его покупки вместо получения за реальные спортивные достижения на бейсбольной площадке. Существует огромная разница между трофеем, который символизирует награду, и самой наградой. Известно, что некоторые лауреаты голливудского «Оскара» продали свои статуэтки или это сделали их наследники. Некоторые из этих «Оскаров» были проданы «Сотбис» и другими аукционными домами. В 1999 году Майкл Джексон заплатил 1,54 млн долларов за «Оскар», врученный в номинации «Лучший фильм» картине «Унесенные ветром». Киноакадемия выступает против таких сделок и в настоящее время настаивает на том, чтобы лауреаты «Оскара» подписывали специальное соглашение о том, что награда не будет выставлена на продажу. Таким образом Киноакадемия старается избежать превращения знаменитой статуэтки в предмет коммерческого коллекционирования. Так или иначе, совершенно очевидно, что покупка «Оскара» за лучшую женскую роль вовсе не равнозначна победе в этой номинации[145].

Эти достаточно очевидные примеры предлагают нам ключ к ответу на более сложный вопрос, который и является предметом нашего исследования: существуют ли вещи, которые можно, но не следует покупать за деньги? Рассмотрим товары, которые можно купить, но при этом возможность их покупки и продажи является сомнительной с моральной точки зрения, – например человеческие почки. Некоторые люди выступают за существование рынка органов для трансплантации, другие считают это морально неприемлемым. В данном случае мы не имеем дело с проблемой нивелирования ценности объекта при его продаже, как это было бы с Нобелевской премией. Почка будет работать (если приживется) независимо от факта ее приобретения за деньги. Таким образом, чтобы определить, может ли человеческая почка быть предметом рыночной сделки, мы должны оперировать понятиями морали. Мы должны рассмотреть аргументы за и против возможности продажи человеческих органов и выяснить, какие из них являются более убедительными.

В этом же контексте можно рассматривать и продажу детей. Несколько лет назад судья Ричард Познер, один из лидеров движения «Закон и экономика», предложил организовать рынок детей, предлагаемых для усыновления. Он признавал, что более здоровые дети будут иметь более высокую цену, чем те, которые страдают различными заболеваниями. Но при этом он утверждал, что свободный рынок лучше справится с работой по распределению детей, чем нынешняя система, которая позволяет агентствам по усыновлению взимать плату с приемных родителей, но не предусматривает продажу детей с аукционов и установление на них рыночной цены[146].