Политики, предатели, пророки. Новейшая история России в портретах (1985-2012) - Сергей Черняховский

А слова Алексея Митрофанова: «Козырев был… внятным и понятным большинству публики министром иностранных дел России. Можно не соглашаться с тем, что он делал. Я, например, не вхожу в число его политических сторонников, это известно. Но… прямо и откровенно: мы должны поступиться многими принципами, чтобы в цивилизованный клуб наций войти. Вот так формулировал политику Козырев. И он мне был абсолютно понятен», — прокомментировал так: «…хорошие слова. И Алексей Митрофанов действительно уловил то, что мне кажется важным. Я действительно проводил политику и пытался ее объяснить. И я считал, что это важно».

Для него, по его же словам, Россия всегда была чем-то средним между Ираком Саддама Хусейна и Северной Кореей — а ему хотелось жить, «как в США» — пусть и в колонии самих США.

И за это он готов был заплатить, чем угодно: кровью других народов. Самостоятельностью своей страны. Ее интересами, и, тем более, интересами ее союзников.

К середине 1990-х гг. даже у окружения Ельцина он стал вызывать отторжение. И своей политикой, и определенными чертами личного поведения, и личных нетрадиционных пристрастий. Свою отставку в 1996 году он объясняет частью избранием в Государственную Думу. Частью — тем, что был с чем-то не согласен. Но к этому времени он явно стал общественным аллергеном. И в политике ему места больше не было.

Хотя после ухода из ее он явно жил неплохо. И преуспел в бизнесе. Уже в январе 1998 года избран членом совета директоров американской корпорации ICN Pharmaceuticals. С января 2000 года — стал вице-президентом международной фармацевтической корпорации ICN и генеральным директором корпорации по Восточной Европе. В декабре 2007 года — избран председателем Совета директоров ОАО АКБ «Инвестторгбанк».

Ведь все же не так уж и даром он отвечал «Да», на все требования иностранных дипломатов.

Когда-то он начинал вполне просто и достойно. По-советски. Родился в семье поэта, ушедшего позже на фронт. В 19 лет пошел работать на завод — не какой-нибудь, а «Серп и Молот». Жил напротив того места, где снимали знаменитый фильм «Дом, в котором я живу». Правда и в нем сегодня умудряется рассмотреть нечто «ниспровергающее» и противостоящее «тоталитаризму».

Работал как будто бы рабочим, потом стал секретарем комитета комсомола. Учился сначала в металлургическом техникуме, а потом в МЭИ, в 28 лет закончил и получил диплом инженера-электрика. Стал конструктором и начальником сектора электропривода и автоматизации — обычно одно из самых квалифицированных заводских подразделений.

И в 30 лет, в 1966 году, попал на работу заграницу, причем не в «другой мир», а во вполне свой и более чем просоветский — на Кубу. Не в Польшу, не в Чехословакию. И, вернувшись через два года, оказался на вполне хорошей работе — в НИИ металлургического машиностроения. И на неплохих должностях: главный инженер проекта, заведующий лабораторией, заведующий отделом. Партгрупорг, член партбюро отдела. Потом три раза ездил в Японию — значит, явно связями с диссидентами себя не скомпрометировал.

Как этот человек весной 1990 года стал выдвиженцем «Демократической России» и одним из разрушителей страны — сказать сложно. Чем он был недоволен, кому мстил… Может быть, обиделся, что больше не посылали на работу за рубеж. Может быть — чувствовал ущемленность от того, что при таком неплохом старте так и не поднялся выше завотделом. Хотя и занимал эту должность — с наукой явно не клеилось: кандидатскую диссертацию защитил лишь в 1984 году, почти в пятьдесят лет. Те, кто имел способности и навыки исследовательской работы, особенно по техническим наукам, к этому возрасту уже защищали докторские. Тем более — сама должность была профессорская.

Правда, уже в годы перестройки, в 1988 году он получит Государственную премию. За разработку и внедрение ресурсосберегающего совмещённого процесса непрерывного литья и прокатки сталей и сплавов. Хотя — получит ее «в коллективе». Бригадой — за кампанию. Может быть, обиделся на то, что премия оказалась меньше, чем хотелось получить. Но через два года бывший рабочий, бывший комсомольский вожак, бывший парторг и лауреат Государственной премии СССР станет депутатом Съезда народных депутатов РСФСР и членом фракции «Демократическая Россия». То есть, будет выступать за разрушение СССР, за предоставление республикам столько суверенитета, сколько они пожелают.

Учитывая, что он был инженером и как будто бы металлургом, можно было ожидать, что окажется в составе какого-нибудь Комитета по промышленности. Учитывая, что считался научным работником — окажется в Комитете по науке, учитывая, что был когда-то рабочим — будет в Комитете по труду. Но он записался в два других — Комитет Верховного Совета по собственности и в Комитет по свободе совести. Люди этой политической тенденции — тогда они называли себя «демократами», сегодня они называют себя «либералами» — очень любили именно эти комитеты и именно эти вопросы. От имени Комитета по собственности можно было участвовать в разделе и распределении собственности, от имени Комитета по свободе совести — протестовать против нарушения свободы.

Хотя рожденный в эпоху Просвещения принцип свободы совести, означавший когда-то право выбора убеждений и веры — для них и применительно к ним скорее означал другое — право и свободу обходится без совести и не считать себя ею ограниченным.

Свобода совести, так свобода совести — и в июле 1990 года он вместе с 54 депутатами российского парламента подпишет коллективное письмо о выходе из КПСС. Совесть их больше ограничивать не будет. Но выйти в индивидуальном порядке они даже тогда, когда это станет модным не решатся: совесть совестью, но ведь нужна еще и смелость. И потом — если выйти одному, это ведь будет лишь актом твоего самоопределения в соответствии с твоей совестью или ее отсутствием, но ведь политических дивидендов не даст: никто кроме собственного партбюро не обратит внимания. Если выйти коллективно, при публичном оглашении публичного письма — напишут газеты. И в стране, и за рубежом. Тем более что КПСС слабела и влияние в обществе утрачивала. И понятно было, что наказать не сможет: выходить было уже и безопасно, и для карьеры полезно.

Антикоммунисты — оценят. И с января 1991 года он станет уже не просто депутатом и «членом Комитетов» — а Секретарем Президиума Верховного Совета РСФСР. В Советском Союзе по прежним временам — это уровень кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС — ранг самого Ельцина в 1986 году.

В августе 1991 года он даже возглавит штаб сторонников Ельцина по противодействию попытке стабилизации положения в стране, осуществленной руководством СССР — и после захвата власти его повысят до ранга первого заместителя Председателя Верховного Совета еще РСФСР. Где он два года будет играть роль марионетки Геннадия Бурбулиса — хотя уже через год, формально еще сохраняя должность, окажется подвергнут депутатскому бойкоту: его лишат всех реальных направлений работы, всех реальных полномочий, откажутся общаться и иметь с ним дело. Пост первого зампреда он покинет молчаливо изгнанный коллегами — и получит вместо него должность главы Администрации Президента.