Русский вираж - Алексей Свиридов

Гораздо с большим интересом они отнеслись к закутанной в покрывало стройной женщине, спустившейся на лифте через несколько минут. Лицо женщины скрывала густая черная сетка, и Наташу никто не узнал, но тем не менее охранник в форме поднял к губам микрофон радиостанции и тихо туда что-то заговорил.

Наташа вспомнила рассказы, как женщин, заподозренных в проституции, да и просто в повышенном интересе к мужчинам, хватают прямо на улице и увозят неизвестно куда, заволновалась и, выйдя на улицу, настороженно огляделась.

Яркие желтые и белые фонари разгоняли темноту южной ночи, и рекламы перемигивались на крышах и стенах, создавая иллюзию буйства света и красок. Добавляли свою лепту света и фары немногочисленных по причине позднего времени машин. На секунду Наташе вдруг показалось, что она стоит на тротуаре Тверской, и если посмотреть налево, то вдалеке, внизу, будут видны башни Кремля. Она действительно посмотрела туда, но, увидев вместо них эффектно подсвеченные минареты, Наташа вернулась к действительности.

Плотная сетка сильно ухудшала обзор, и девушка чуть было машинально не отбросила ее в сторону, но вовремя спохватилась, запахнулась поплотнее и пошла, стараясь семенить мелкими шажками, — во-первых, по ее представлениям, именно так должна была ходить «скромная восточная женщина», а во-вторых, в длинной и тесной одежде двигаться по-другому было бы просто трудно.

Пока что все шло гладко, но каждая минута пребывания на ночной улице увеличивала риск быть задержанной хотя бы просто для проверки, и Наташа решительно шагнула к краю тротуара и вытянула руку. Первая же проезжавшая мимо машина притормозила, но, увидев в окне несколько смуглых мужских лиц, девушка отпрянула назад. Из машины раздался смех, нетвердые голоса, и Наташа уже начала подумывать, куда бежать в случае, если ее начнут затаскивать в машину силой, но, к счастью, в этот момент немного поодаль остановилось такси.

— Желаете машину? — спросил пожилой таксист.

— Да, да, конечно… — она почти бегом подбежала к желтой машине и плюхнулась на заднее сиденье.

— Куда желаете? — Водитель был сама любезность, но и лицо, и голос выдавали его волнение.

— Пока что просто прямо, — бросила Наташа, не заботясь о правильности произношения: судя по всему, водитель и сам родился где угодно, но только не здесь.

Машина рванула с места и двинулась «просто прямо». Водитель помалкивал, и через несколько минут, убедившись, что за ними никто не следует, Наташа скомандовала:

— Теперь делаем так: около ресторана «Восток»… — она невольно улыбнулась, вспомнив казаковское «Ориент рестоурант», — подбираем еще одного человека, а потом уже поедем по-настоящему.

Водитель промолчал, но вдруг, не включая поворотника, резко прижал машину к бордюру.

— В чем дело?

— Выходи! — враждебно скомандовал таксист.

— Да в чем дело-то?

— Все в том же! Знаешь, какой штраф за то, что таких, как ты, возишь? Пятьдесят тысяч дирхам! Дороже, чем моя машина стоит!

Наташа сидела не двигаясь. Тогда таксист повернулся к ней лицом и заявил:

— Не выйдешь — вызову полицию. Так что лучше уходи сама.

— Погодите… — примирительно начала Наташа. — Может быть, все же доедем до ресторана, а там я и выйду? Будет просто поездка…

Водитель угрюмо молчал. За ветровым стеклом сверкало вращающееся изображение банки пепси-колы, и по его лицу пробегали синие и красные отблески. Глядя на них, Наташа так же миролюбиво продолжила:

— А насчет полиции… Если вы ее вызовете, я скажу, что вы попытались меня изнасиловать, а когда я не далась, от злости вызвали их. Попробуем?

— Твою мать… — неожиданно по-русски выругался таксист и тут же перешел на арабский:

— До ресторана. Двадцать дирхам.

— Ладно, — не стала торговаться Наташа и замолчала.

Казак уже двадцать минут стоял около ресторана «Ориент», стараясь держаться в тени. На ярко освещенной улице это было трудновато, но ему повезло: он нашел пальму с широкими раскидистыми ветвями и раздвоенным стволом. К ней он и прислонился, искренне надеясь, что темный комбинезон растворится на фоне коричневой коры. Из окон ресторана до Казака долетали дразнящие ароматы блюд восточной кухни, и было мучением ощущать их, зная, что попробовать ничего не удастся. Из окон лилась тягучая музыка, слушать которую было едва ли не большим мучением.

За это время мимо ресторана проехало немало такси, некоторые из них зарулили на стоянку, но Наташи нигде не было видно. Один раз мимо прошла женщина, похожая на нее по росту, — остальное скрывалось многими метрами ткани, в которую женщина была завернута. Казак чуть было не решился подойти к ней и заговорить — может, это действительно Наташа, которой не удалось поймать машину. Но как раз в это время по улице неторопливо проезжал полицейский джип, и, вспомнив, что за приставание к незнакомой женщине на улице в Дубае полагается штраф чуть ли не в двадцать тысяч долларов, он ничего не стал предпринимать.

Конечно, Казак сознавал, что его затея, если пересчитать по расценкам местных законов, тянет на куда большую сумму, но уж если нарушать закон — так действительно по делу. А вылететь из страны за приставание к женщине на улице — полный позор.

Но вот появился еще один «Дэу-Донус», выкрашенный в характерные цвета. Проехав мимо ресторана, он остановился у тротуара, и около него появилась знакомая фигура. Казак напряг зрение… Да, похоже, это она.

Не забывая изображать несчастного, умученного горькой судьбой иммигранта, Казак вышел из тени и двинулся к машине. Его планом предусматривалось, что он просто подойдет к такси и сядет туда, но, несмотря на то, что расстояние между ним и машиной было не таким уж и большим, Наташа не сделала ни единого жеста, указывающего на то, что она его узнает. Подойдя поближе, Казак расслышал голоса ее и водителя. Спор велся по-арабски, но несколько раз упомянутое слово «доллар» не оставляло сомнений: наглый водила хочет содрать с беззащитной девушки втридорога!

Поравнявшись со спорящими, Казак вдруг разогнулся, решительно взял опешившего водителя за грудки и заговорил по-русски, надеясь, что непонятные слова, внушительное лицо и наглый тон осадят обнаглевшего рвача:

— Ты чо, мужик, охренел совсем? Денег хочешь по-легкому срубить? Я те сейчас устрою! И в ответ раздалось:

— Какой там к черту по-легкому! Она мне пятерку сует со штампом Иерусалимского банка, на нем мэгендовид размером на полбумажки! Да меня здесь за эту деньгу с дерьмом смешают…

Таксист осекся и замолк. Казак тоже молчал, ошарашенный, и за дело взялась Наташа. Тоже по-русски она предложила:

— Может, сядем в машину?

— Ну вот, попал… — еле слышно пробормотал водитель и мрачно сообщил: — Все деньги в кассе, только не ломайте, сам открою.

С этими словами он решительно открыл дверь, чем-то щелкнул, и денежный ящик под кассой выехал на десяток сантиметров вперед. Сам же хозяин сделал шаг назад, как-то странно держа при этом левую руку за спиной.