Пальмы, солнце, алый снег - Анна и Сергей Литвиновы

– Кто бы возражал!

…Так дальше и шло. По утрам, после завтрака, мой шеф – счастливо избавившийся от ненавистных супружеских обязанностей – улепетывал на дайвинг, благо инструкторами там были все те же юные красотки из местных. А я шел вместе с Лидкой в пустынный по такому времени, прохладный ресторан, заказывал ей свежевыжатые соки, и мы говорили, говорили… Ненадолго расставались в обед – она шла отдыхать в свой номер, а я спешил на пляж, – а после ужина, когда темнело, встречались вновь. Гуляли по пляжу. Считали звезды. Я говорил ей комплименты – иногда даже искренние. А она признавалась мне, что впервые за всю свою жизнь встретила родственную душу.

(Мысленный комментарий Тоси: «Ну, а секс, секс-то где?!»)

Тем временем Андрей Степанович вел свой рассказ.

– А в самый последний день нашего отпуска она пригласила меня в их с Генкой бунгало. Утром. В то время, когда ее муж обычно уходил на дайвинг.

Я, признаться, ожидал чего угодно. Накрытого стола и зажженных свечей. Саму Лидку – раздетую, в одном лишь пеньюаре. (Представляю, какое это было бы страшное зрелище – в ее-то годы, с ее-то морщинами.) И даже разъяренного Генку, накрывающего нас в разгар свидания…

Однако ничего подобного не случилось.

Лидка, одетая, как обычно – в широкие джинсы и рубашку-балахон, – очень буднично, предложила мне присесть, выпить минералки… а потом опять же весьма сдержанно и спокойно заявила:

– Андрюша, ты, надеюсь, в курсе, что мы с Геннадием владеем вашей фирмой в равных долях?

– В курсе, – пожал плечами я.

Именно поэтому Генка – сто раз всем жаловался – с ней развестись и не мог.

– А ты хочешь, чтобы фирмой в тех же равных долях владели ты и я? – вдруг спросила она.

Я изумленно взглянул на нее:

– Не откажусь, конечно… но что ты предлагаешь?..

– А у нас с тобой есть единственный выход.

– Какой же? – усмехнулся я.

Эта формулировка – «у нас с тобой» – меня, признаться, изрядно покоробила.

– Я предлагаю его убить, – пожала плечами Лидка.

– Что-о? – изумился я.

И она спокойно повторила:

– Убить. По-моему, ничего сложного. И уверяю тебя – никто по нему не заплачет.

– Лида… – осторожно проговорил я. – Ты взрослая, разумная, порядочная женщина… Как тебе такое только в голову пришло?!

– Ой, прекрати, – отмахнулась она. И тихо добавила: – Впрочем, разубеждать меня уже поздно. Пойди загляни в ванную.

– Что-о? – Я почувствовал, как по ногам пробегает предательская дрожь.

И ринулся на улицу – туда, где за высокой стеной, под сенью пальм располагалась джакузи.

Там оказалось пусто, чисто, тихо. И никакого Генки.

А за моей спиной раздавался гомерический хохот Лидки:

– Испугался? Испугался, да?! Да не волнуйся, я его не буду убивать тут. Разве так можно – на улице? Ведь услышат, докажут…

И только сейчас, лишь в этот момент я понял: Лидка не просто стара, некрасива и больна. Она – безумна. Несмотря на все те книжки и всю ту музыку, которую мы одинаково любим…

А она между тем приблизилась ко мне… положила руки на плечи… горячо прошептала:

– Так ты согласен? Согласен?

Я с минуту стоял молча, смотрел ей в глаза с расширенными, жаркими зрачками. А потом сбросил ее руки со своих плеч и вышел из ее номера вон. И долго один бродил по пляжу. И никак не мог понять: Лидка – сумасшедшая? Или это любовь ко мне заставила ее обезуметь?

Но я-то, разумеется, ее не люблю! Я просто развлекал ее – по просьбе друга… А потом – по своей инициативе. Мне было интересно с ней разговаривать. Но и только! А она (ох, эти женщины!) приняла наши беседы за любовь. И как же мне в такой ситуации поступить?

(Мысленный комментарий Тоси: «Бежать от этой дуры без оглядки – вот и все. А с работы, из-под начальства ее мужа, уволиться».)

Андрей Степанович вздохнул тяжко:

– Сначала я решил: нужно просто уйти. Без объяснения причин. И от Лидки, и из Генкиной фирмы. Это, наверное, было бы самым правильным – и легким – решением. Но потом я подумал: «Ведь тогда, получается, все было зря? Зря испорчен отпуск (не считать же его удавшимся, когда вместо дайвинга и флирта с местными красотками я провел время со старой, хромоногой женщиной?).

Зря испорчены отношения с Генкой… (А он, конечно, был уязвлен. Хотя сам и просил избавить его от Лидки, но, когда его жена прилепилась ко мне, словно банный лист, ему, ясное дело, стало как-то не по себе, и даже знойные красотки радовать перестали…)

И тогда я решил: нужно извлечь из сложившейся ситуации хотя бы какую-то выгоду.

И я обо всем рассказал Генке.

О наших с Лидкой разговорах. О долгих платонических прогулках по пляжу. О том, что она, похоже, в меня влюбилась. И об ее предложении – убить его и вместе править унаследованной фирмой…

Я сказал Геннадию:

– Как ты понимаешь, я мог бы просто промолчать. Или того пуще – принять Лидино предложение. Но ты, Генка, мне не просто начальник – ты мне друг. Поэтому я и признался тебе во всем. А ты уж решай сам, как тебе поступать дальше.

Генка ответил коротко:

– Лучше бы ты ее трахнул.

И тут же – он умел принимать мгновенные решения – заявил:

– Вернемся в Москву – сразу уедешь в командировку. На пару недель. Остальное тебя не касается.

И он действительно отправил меня в один из наших дальних филиалов. А когда через пару недель я вернулся, с Лидкой уже было покончено. О деталях Генка не распространялся, но, как я понял, он за большие взятки добился, чтобы ее признали невменяемой. А после надежно похоронил жену в одной из западных психиатрических клиник.

Вот, собственно, и все. Больше я о Лидке ничего не слышал, и эта история до сих пор лежит на моем сердце тяжелым камнем.

(Всхлипывает.)

Комментарий Якова Анатольевича:

– Андрей Степанович, милый, пожалуйста, успокойтесь. Все хорошо. Все правильно. И вам теперь обязательно станет легче.

Тося, официально – генеральный менеджер ресторана

Проклятые рыбы, похоже, устроили танцы. Где-то на самом дне пруда. Тусуются себе, приплясывают, а над нависшим над ними крючком только посмеиваются – как кавказцы с московской регистрацией над ментами.

Холод пробирал до костей, пальцы, хоть и в теплых перчатках, уже не шевелились. Похоже, придется с подледным ловом заканчивать, так и не дождавшись просветления.

Единственное, что поняла за эти пару ледяных часов Тося, – форсировать Андрея Степановича никак нельзя. И все ее призывные взгляды и томные касания его локтя были ошибочны. Старому хрену, видно, неинтересно, когда дичь сама в руки просится. Ему добычу выслеживать надо. Травить. Обкладывать флажками. Вон как на Ярославу облизывается, которая на него ноль внимания… Так что и ей, Тосе, нужно держать дистанцию. Холодно кривить губы. Смотреть сквозь него…