Сквозь стену - Патриция Вентворт

В основном разговоры вела мисс Кэсси. Не часто у нее бывали такие слушатели, как Ричард Каннингем. Она без конца задавала вопросы, часто перебивала, так и не дослушав ответ, чтобы задать следующий вопрос, и со злорадством думала о том, что все это время он бы предпочел говорить с Мэриан Брэнд. Ей доставляло немалое удовольствие забрасывать его вопросами и не давать ему возможности ускользнуть от нее. Мэриан, безусловно, была ей не соперницей — жалкое создание, не способное даже как следует разозлиться. Она бросила на нее пренебрежительный взгляд и увидела, что та сидит с отсутствующим видом и полуулыбкой на губах. Никто бы не принял ее за богатую наследницу в этой поношенной саржевой юбке и самодельном свитере. Некоторые, может быть, сказали бы, что голубой цвет ей к лицу, но он поблек или выцвел. Не имело значения, во что она одета, она все равно никогда не смогла бы сравниться с Хелен Эдриан. Гнусная девчонка, но красивая и с хорошим вкусом. И способна очаровать любого молодого человека, оказавшегося поблизости. Где она сейчас? И где Сирил Фелтон? И Феликс? Она продолжала заваливать вопросами Ричарда Каннингема.

...Когда мисс Сильвер поднялась, чтобы уходить, он тоже встал. Они шли вдвоем по огражденному саду и разговаривали о Чарльзе Морэе, который приходился кузеном Ричарду Каннингему и хорошим другом мисс Сильвер.

Со слегка чопорным покашливанием мисс Сильвер призналась в своей глубокой привязанности к Чарльзу и Маргарет.

— Они рассказывали мне о вас, мистер Каннингем.

— Они и о вас очень много рассказывали. Я не знаю, может, это запретная тема, но я хотел бы выразить свое восхищение вашей профессией.

Она остановила на нем задумчивый взгляд и сказала:

— Об этом мало кто знает. Очень важно не допустить того, чтобы мое имя появлялось в газетах. Я буду очень благодарна вам за осмотрительность.

Он рассмеялся.

— Никакой рекламы? Это замечательно!

Она улыбнулась.

— Я всегда считала, что быть незаметной очень выгодно.

— Я знаю. Обещаю вам, что буду осторожен. И вы не должны винить Чарльза и Маргарет, потому что это был Фрэнк Эббот, который вызвал мой интерес.

Мисс Сильвер кашлянула.

— Инспектору Эбботу не мешало быть более осторожным.

Она натолкнулась на его смеющийся взгляд.

— Вы не оставите это официальное «инспектор»? Я очень хорошо знаком с Фрэнком. Его кузены приходятся кузенами и мне, и он не проявил должной осторожности потому, что один из этих кузенов оказался в положении, мягко говоря, весьма щекотливом. Я посоветовался с Фрэнком, и он предложил обратиться к вам. Когда я обрисовал всю сложность ситуации, он разговорился, могу сказать, что он, на самом деле, позволил себе разоткровенничаться. Я знаю Фрэнка уже много лет, и думал, что знаю его довольно хорошо, но даже представить себе не мог, что он, оказывается, ваш преданный последователь.

Мисс Сильвер снисходительно улыбнулась.

— Иногда он несет сплошной вздор.

Ричард Каннингем рассмеялся.

— Обычно он не склонен к тому, чтобы чье-то мнение довлело над ним, подчиняя его. Он о себе довольно высокого мнения. Ну, на самом деле, проблема, по поводу которой я к нему обратился, разрешилась сама собой, и не возникло необходимости вас беспокоить. Но это не ослабило моего интереса к вам, и я очень рад тому, что мне представилась возможность с вами познакомиться.

— Благодарю вас, мистер Каннингем.

В то время как мисс Сильвер добиралась на автобусе до Фарна, двое молодых людей держали путь в противоположном направлении. Они шли по тропинке, пролегающей вдоль обрыва через поля. Тропинка вела не слишком далеко, поскольку земли никогда не были огорожены, будучи слишком неровными и изрезанными небольшими расселинами и оврагами. То и дело попадались заросли сорняков, утесника и ежевики, и, хотя пляж внизу являлся частным владением, что означало, что вход запрещен, не составляло большого труда спуститься вниз и украдкой искупаться.

Тед Холлинз и Глория Пэйн как раз собирались пробраться вниз сквозь заросли, которые Тед называл «местом, через которое мы с Джо переправились», когда услышали голоса, доносящиеся с пляжа. Тед остановился, прислушался, и снова пошел дальше, двигаясь с осторожностью и отведя одну руку назад, чтобы, в случае чего, поймать Глорию. Но когда он добрался до места, где можно было оглядеться, она уже стояла рядом, почти касаясь его плеча своим и вытянув шею, чтобы увидеть, на что же он смотрит. Но никто из них ничего не смог разглядеть.

Расселина, в которой они оказались, была на полпути к морю, остальная часть пути не представляла большой сложности. Они увидели заманчивую длинную полосу песка, размытого приливом, одну или две подводные горные гряды, а далее на их пути находился округлый выступ утеса. Они не могли видеть двух людей, которые стояли прямо под ними, там, где пляж сходился с расселиной. Один из них был мужчина, потому что именно мужской голос они услышали первым — мужской голос, но не слова, а только злобный их отголосок, как будто он их выкрикнул, а они вновь к нему вернулись. Но то, что сказала женщина, было слышно очень хорошо: «Хорошо, давай, сделай это! Ты говорил, тебе часто этого хочется. Давай, убей меня, если тебе так хочется!»

Глория сказала: «Ой!» и поджала губы. Они находились так близко от лица Теда, что ее дыхание щекотало ему ухо. Он поднял руку и отмахнулся, словно от мухи, и оба услышали, как мужчина сказал: «И убью, когда буду готов, тебе не нужно волноваться об этом», затем раздался звук шагов по гальке пляжа и хруст камней под ногами.

Поскольку женщина, по всей видимости, за ним не последовала, Тед и Глория вернулись назад на край обрыва, где стали говорить о том, сколько еще времени пройдет, прежде чем им удастся заполучить пару отдельных комнат, не говоря уже о доме. И если худшее приведет к еще более худшему, им ничего не останется, кроме как довольствоваться маминым и папиным жильем. Так как Глория делила комнату с сестрой, а другого места, где бы Эдит могла спать, похоже, не было, перспективы открывались самые безрадостные. И хозяйка пансиона, в котором жил Тед, никогда бы не пустила в дом его жену, даже будь они с Глорией и в самом деле женаты. «А следующей новостью станут пеленки на веревке», — именно так она и сказала. А когда Тед взвился и спросил: «Ну и что в этом такого?» — миссис Кроул посмотрела на него, как гроза, и сказала: «Поживешь — увидишь».

— Все вокруг думают, что ребенок и не человек вовсе, да? — они говорили это друг другу бессчетное количество раз, а приемлемым ответом было хмурое: «Похоже на то».

— И все они продолжают говорить нам, что мы кругом неправы, — он швырнул вниз с обрыва камень. — Каждый думает, что знает наверняка, что у тебя нет и не может быть никаких чувств, и что ты просто не имеешь на них права!

Глория сказала:

— В самую точку.

Они продолжили разговор о самих себе.