Анекдот о вечной любви - Фаина Раевская

Я соображала, причем в нужном направлении, что и подтвердила печальным вздохом.

— Убитый парень в клубе — тоже жертва, — сообщил Зотов.

— Угу, а теперь, по всему выходит, моя очередь?

— Выходит, так. Ты погоди печалиться-то, Василь Иваныч, — Зотов ободряюще подмигнул, заметив, что мои глаза заволокло слезливым туманом. — Мы работаем в этом направлении. В том смысле, чтобы ты не стала очередной жертвой. Все убийства объединили в одно дело, создана оперативно-следственная группа, охотника ищем…

— А найдете? — шмыгнула я носом.

— Обязательно! — с преувеличенным оптимизмом воскликнул Колька, однако особенной уверенности в его голосе мое чуткое ухо не уловило. — Правда, нелегко это будет сделать. Здесь чувствуется почерк профессионала. Наверняка за охотником или охотниками стоит мощная организация с хорошей материально-технической базой. Ну ничего, мы тоже кое-чему обучены. Рано или поздно накроем охотничков!

— Лучше, конечно, рано, а то ведь я могу и не дожить до этого светлого часа. Вон Чикатило сколько народу загубил, пока его поймали…

Зотов, как мог, заверил меня, что поймает охотника не в пример быстрее Чикатило, после чего поведал о ходе расследования. Мне, как непосредственному участнику событий, эта информация была жизненно необходима.

Следователю удалось установить имя убитого парня, а по совместительству — владельца телефона. Им оказался Егоров Андрей Витальевич, студент второго курса Первого мединститута. Или наоборот, я не очень вникла, по причине страшного волнения, которое мешало восприятию. Впрочем, главное я поняла: с этой минуты мне предстояло стать не только жертвой для охотника, но и приманкой для ментов. В том смысле, что они будут ловить охотника при помощи меня.

Сообщая эту потрясающую новость, Зотов лучезарно улыбался, словно мне предстояло всего лишь прокатиться на велосипеде. Не могу сказать, что я обрадовалась: быть приманкой — дело хлопотное, более того, смертельно опасное, это вам не шубу в трусы заправлять!

— И что я должна делать в роли приманки? — мрачно поинтересовалась я, уже не ожидая от жизни ничего хорошего. Все в полном соответствии с пятым законом Мэрфи.

— Ничего особенного! — пожал плечами Колька, по-прежнему чему-то радуясь. — Живи обычной жизнью: поправляй здоровье, ходи по магазинам, салонам красоты… Куда там еще вы, женщины, ходите?

— В основном на работу, — с готовностью подсказала я. — Салоны, шопинги, фитнесы — это для кого-то другого, у кого, во-первых, есть куча денег, а во-вторых, свобода. В том смысле, что их жизни ничто не угрожает. А мне на фига салон красоты, если меня со дня на день грохнут?! Чтобы в гробу лежать красавицей?!

Мой голос звучал неприлично визгливо, грозясь вот-вот сорваться на истерику. Улыбка с лица Зотова сползла, но профессионализм дал о себе знать. Колька шарахнул кулаком по ручке кресла и голосом разгневанного директора Олимпа прогремел:

— Прекратить истерику!!! — Я тут же заткнулась и увяла, как будто из меня разом выпустили воздух. Уже спокойнее Зотов пообещал: — Никто тебя не грохнет.

Недоверчиво покосившись на следователя, я благоразумно промолчала.

— Никто тебя не грохнет, — еще раз повторил Колька. — Разработана спецоперация, в которой ты — главное действующее лицо. Где бы ты ни была, куда бы ни отправилась, повсюду будешь под присмотром. Уже сейчас за домом ведется наблюдение.

Я бросилась к окну, желая убедиться в правоте Зотова.

Привычную картину типичного провинциального дворика ничто не нарушало. У подъезда скандальная соседка Нинка распекала своего мужа, вернувшегося домой в легком подпитии. Дядя Боря слушал рассеянно, все время пытался приобнять сварливую супружницу, открыв тем самым пути к примирению. Возле лавочки под окном кучковалась молодежь. Парни пили пиво, мусорили, обсуждали какие-то свои дела и громко ржали. На детской площадке было пусто ввиду противной погоды и относительно позднего времени. Все как всегда… Может, Колька в своем стремлении уговорить меня на сотрудничество слегка преувеличил? Я украдкой посмотрела на следователя. Выглядел он как обычно, то есть абсолютно спокойно, без малейшего намека на хитрость, и вроде бы был даже чем-то доволен.

— Ну что? Убедилась? — с хитрой улыбкой поинтересовался Колька.

Эта улыбка мне не понравилась совсем. Перво-наперво, не люблю, когда мужчины демонстрируют свое мнимое превосходство, а во-вторых, кому приятно ощущать себя полной дурой?

— Хорошо маскируются, — словно невзначай уронила я.

— А где? — проявил искренний интерес Колька.

Вопрос поставил меня в тупик. Я еще раз внимательно осмотрела двор. К этому моменту Нинка закончила выяснять отношения с супругом. Дядя Боря, милейшей души человек, обиженно потирая ушибленные во время разборки места, обреченно поковылял домой. Интуиция подсказывала ему, что это был только пролог, основное действие развернется дома, вдали от посторонних глаз. Ар-кашка с друзьями дошел до критической отметки. Компания, пошатываясь, покидала насест. Детская площадка по-прежнему радовала глаз пустотой.

Зотов проявил небывалую выдержку. Он меня не торопил и, кажется, даже веселился, глядя, как я с похвальным усердием изучаю каждый сантиметр опустевшего двора. Нужно было срочно реабилитироваться в глазах следователя, потому я наугад брякнула:

— Вороны и голуби не считаются. Думаю, мужчина средних лет и ничем не примечательной внешности. В доме напротив. Третий этаж.

Сказать, что Колька удивился, значит, согрешить против истины. Нет, он не удивился. Он просто изменился в лице и сквозь зубы процедил:

— Уволю к едрене фене! Работнички, блин! Спецы!

Еще какое-то время он бушевал, призывая страшные кары на головы своих коллег, а я про себя от души радовалась и не собиралась признаваться в своем невинном обмане. Раз уж мне удалось попасть в точку, ткнув пальцем в небо, так тому и быть. Пусть Колька считает меня умной!

В конце концов следователь утих и, слегка смутившись, попросился в душ. Вскоре оттуда послышался шум льющийся воды в сопровождении Колькиного тенорка. Я же не находила себе места: моя кипучая натура требовала действий. Заверения Зотова, что он со товарищи поймает Охотника раньше, чем тот меня завалит, покоя в душу не внесли, скорее, еще больше взволновали.

— Надо срочно что-то предпринимать, — задумчиво проговорила я, останавливаясь перед зеркалом в прихожей. Из зеркала на меня встревоженно таращилась зелеными глазищами незнакомая девица с бледным осунувшимся лицом, художественно украшенным мазками зеленки и с грязно-белой банданой на голове. Присмотревшись повнимательнее, я все же смогла опознать в незнакомке себя, а в бандане — медицинскую повязку от сотрясения мозга, которой меня украсили в больнице. Повязка уже порядком загрязнилась и мало напоминала стерильный бинт. Голова неожиданно зачесалась со страшной силои, и я принялась спешно разматывать бинты.

— Такое ощущение, что у меня не голова, а земной шар, — бубнила я, ловко работая руками. — Этим, пожалуй, можно было бы всю Землю обмотать по экватору. Причем раза два.