Мах-недоучка - Дмитрий Гришанин

Мах же никак не мог забыть подлое высокомерие человека, которого он уже начал было считать другом, поэтому к трону Савокла он приблизился едва ли не последним. Равнодушно отчеканив формулу клятвы, он торопливо отвернулся от короля, но Савокл неожиданно попросил его задержаться. Король вдруг поднялся с трона и, возложив правую руку на плечо Маха, обратился к собравшимся:

— Господа! Своим спасением из лап коварных врагов и, как следствие, своей короной мы обязаны вот этому рыцарю, сэру Маху, сыну известного вам барона Верда. Нам ведомо, что он слишком благороден, чтобы требовать наград за свою неоценимую помощь, и тем не менее мы в знак огромной нашей признательности… На вот, держи… — Савокл сунул Маху какой-то свиток и тут же пояснил: — Это собственноручно нами написанная пару часов назад грамота, подтверждающая право сэра Маха и его потомков на часть восточных земель Великостальского королевства, равно как и право на баронский титул. Теперь, сэр Мах, ты, как и твой благородный отец, самый настоящий владетельный барон.

Рыцари захлопали в ладоши и со всех сторон обступили ошарашенного Маха, наперебой его поздравляя: кто руку жал, кто по спине хлопал, кто по плечам… А один из рыцарей, седовласый пожилой дяденька, так сильно обрадовался за Маха, что даже обнял его и, уткнувшись лицом в мощную грудь, совершенно искренне разрыдался.

— Ну что вы… не стоит… зачем же так… это уж слишком… — смущенно залепетал Мах, пытаясь отодвинуться от чересчур чувствительного рыцаря. Но не тут-то было: несмотря на сухощавую фигуру и почтенный возраст, рыдающий рыцарь держал его крепко.

— Эй, Мах, — вдруг подал голос дед Пузырь, — скажи на милость, что это ты выворачиваешься? — Поскольку Мах пустил вопрос мимо ушей, призрак поспешил добавить: — Глаза-то разуй! Это же и есть твой отец, барон Верд!

— Папа? — только и смог шепнуть Мах, потрясенный очередной неожиданностью, адресуя вопрос куда-то в пустоту.

Но старый рыцарь его услышал.

— Да, сынок, это я… Неужели не забыл! А я, дурак старый, уж и надежду потерял вновь тебя увидеть. Палуча чуть было на поединок не вызвал, когда зов от него получил: немедленно явись-де в мой замок, сынок, мол, тут у тебя, Верд, объявился и очень хочет с тобой повидаться. Подумал, что издевается старый пень. У самого-то графа аж две дочери, а у меня… Эх, да что там!.. Не верил я ни графу, ни баронам, пока своими глазами тебя не увидел… Ка-акой, однако, ты у меня стал! Настоящий герой — спас своего будущего короля! Такой молодой — и уже владетельный барон!..

Предвосхищая лавину вопросов, готовую сорваться с губ сына, Верд взял Маха под руку и увел из Церемониального зала, где было слишком много посторонних ушей.

В своем порыве уединиться они оказались отнюдь не одиноки. Официальная часть торжества уже закончилась, а до бала по случаю коронации оставалось еще добрых полтора часа. Большая часть рыцарей по-прежнему толпилась вокруг короля, но некоторые, встретив друзей или знакомых, небольшими группами покидали зал и разбредались по замку.

* * *

Верд прекрасно ориентировался в графском замке, и минуты через две отец с сыном оказались в небольшой комнатушке, очень похожей на спальню Маха, с той лишь разницей, что кресел здесь стояло не два, а целых пять, стол был побольше, кровати же не было вовсе.

Первым делом Верд взял со столика изящный серебряный колокольчик и вытряс из него несколько мелодичных трелей. Почти сразу же вошел пожилой слуга с подносом в руках. Не говоря ни слова, он поставил на стол объемистый кувшин, пару серебряных стаканов и, отвесив каждому рыцарю по глубокому поклону, удалился.

Верд быстренько распечатал сосуд, наполнил стаканы и, вызывая сына на откровенный разговор, констатировал:

— Итак, ты меня нашел…

Мах вдруг разволновался, в горле у него сделалось сухо, а в голове пусто. Одним богатырским глотком он осушил свой стакан и только после этого начал спрашивать:

— Отец, что творится в королевстве? Почему ты покинул: замок? Ты хоть знаешь, кто теперь совершенно безнаказанно хозяйничает на твоих землях?

— Оборотни? — спокойно предположил Верд.

— Ты знаешь? — опешил Мах. — Но тогда почему… как ты терпишь подобное?

— Мах, это очень длинная история, а скоро бал, и мне не простят, если я задержу героя, спасителя короля… К тому же: завтра король собирает военный совет, куда и мы с тобой приглашены, там ты все и узнаешь. А сейчас лучше расскажи, как там было… ну, там, куда я тебя отправил пятнадцать лет назад… Клот сказал, что ты превосходный боец, а Силика мне все уши прожужжал, предостерегая от очень сильного призрака, который, по его словам, всюду тебя сопровождает. Король же утверждает, будто ты… Кто ты теперь, Мах?

Вместо ответа Мах мгновенно переместился из одного кресла в другое.

— Не может быть! — восхищенно прошептал отец. — Надо же! А я всю жизнь был уверен, что призрачные воины — всего лишь легенда, выдумка, старая сказка!

— Постой, что-то я никак в толк не возьму… — в свою очередь удивился Мах. — Выходит, ты даже не предполагал, что твой сын станет призрачным воином? Как же такое возможно? Ведь это ты отправил меня в Школу Ордена Светотеней!

— Отправил… — согласился Верд. — Но я и понятия не имел, что собой представляет этот Орден. Я даже не знал, увижу ли тебя еще когда-нибудь.

— Зачем же тогда?.. — потрясенно пробормотал Мах.

— Такова была воля твоей матери. Я лишь сложил колдовской знак на Безымянной Горе и прочел заклинание.

— Воля матери? — Откровения отца все больше запутывали сына. — Но ведь она умерла во время родов!

— Умерла, — в очередной раз согласился Верд и, утерев слезу, добавил: — Если бы она была жива, наверняка не менее моего гордилась бы нашим сыном. Эх…

— Отец! — взмолился Мах.

— Ладно, сейчас я расскажу все по порядку, и ты все поймешь, — пообещал Верд.

Барон вновь наполнил стаканы и, смакуя вино, минуты на три погрузился в давние воспоминания. Потом снова смахнул с глаз предательскую влагу, улыбнулся и начал обещанный рассказ.

Верд с Лайзой, будущей мамой Маха, поженились довольно рано, девушке едва исполнилось шестнадцать, а молодому баронету не было и двадцати. Отец Верда, барон Галап, был против этого раннего брака, но молодые люди слишком сильно друг друга любили, и старику пришлось смириться.

Но Галап не простил сыну своеволия и не позволил ему жить с молодой женой в родовом замке. Совсем изгнать сына Галап тоже не решился, потому что Верд был его единственным наследником. Старый барон приказал слугам быстро выстроить для молодых отдельный дом где-нибудь в лесной глуши, подальше от замка. Туда Верд с Лайзой и переехали сразу же после свадебной церемонии.

И следующие десять лет родители Маха прожили на берегу дивного лесного озера.

В их небольшой, одноэтажной избушке не было ни намека на роскошь: жесткие кровати, грубо сколоченные столы, вместо стульев — обыкновенные табуреты. Иногда крестьяне из ближайшей деревни на неделю-другую задерживались с подвозом продовольствия, и тогда, дабы утолить голод, Верду самому приходилось удить рыбу, а Лайзе чистить и жарить ее Но, несмотря на все бытовые неурядицы, эти десять лет были лучшими годами их жизни…