Адмирал "Коронат" - Борис Царегородцев

— Владимир Григорьевич вот вы говорите, что завод вместо оружия выпускал взрыватели, и я предполагаю, что эти взрыватели для снарядов.

— Естественно! Но и не только. Производили запалы для обычных гранат и даже для морского министерства выполняли заказы.

— Вот видите. Так что Владимир Григорьевич это даже очень нужная вещь для нашей армии. Ведь без взрывателя снаряд просто железная болванка, артиллерии ну ни как без него не обойтись. И что это за армия без артиллерии. А русская армия всегда славилась своей артиллерией. Вот вы не задавались вопросом, а почему сейчас в нашей армии нехватка снарядов? Да потому что и взрывателей наши заводы не удосужились заготовить в достаточном количестве. Или те же дальномеры, это тоже незаменимый прибор.

— Но я господин адмирал больше конечно по стрелковому оружию специалист, и оно целиком захватывает меня. В то время меня более всего интересовало конструирование какой-нибудь автоматической системы. И если быть честным, я не вдавался в подробности чего и сколько выпускает наш завод. Я просто любил оружейное дело.

— Это понятно, что вы больше интересовались стрелковым оружием, его выпуском, и мало интересовались производством другой военной продукции на вашем заводе. А что, сразу после начала войны нельзя было увеличить количество выпускаемых винтовок?

Когда разразилась эта война, и заводам поступило распоряжение срочно разворачивать производство оружия. А как?… Если рабочих-то нет. Многих мастеров-оружейников забрали в армию. А согласно планам на войну оружейные заводы все вместе должны поставлять с первого дня всего-то по две тысячи винтовок в день, то есть по шестьдесят тысяч в месяц. Это всё хорошо выглядело на бумаге, но на самом деле оказалось, что оружейные заводы не могут сразу наладить изготовление даже этого количества, а это выходило в среднем по пятьсот винтовок на завод. И через четыре месяца после начала войны, заводы так и не смогли наладить даже того мизерного количества, что предполагал передвоенный план. И вместо шестидесяти тысяч винтовок, в декабре месяце было изготовлено немногим более половины. Сейчас дела понемногу выправляются, вернули некоторых мастеров-оружейников обратно на заводы, набрали рабочих, начался выпуск стрелкового оружия в полном объёме. Но надо-то ещё больше расширять производство, так как общая производительность наших оружейных заводов при их постройке была рассчитана всего-то на пятьсот тридцать тысяч винтовок в год. А мы теряем до двухсот винтовок в месяц, а это почти два с половиной миллиона в год. Это значит, чтобы восполнить эти потери заводам понадобится пять лет работы или увеличить производительность в пять раз. А этого мы пока не можем сделать. Да и в ближайший год выпускать и даже восполнить такие потери вместе с поставками из-за границы не сможем. Но с каждым месяцем производство стрелкового оружия увеличивается на пару десятков тысяч и возможно через год заводы утроят выпуск винтовок и доведут до полутора миллионов штук в год. А пока всю надежду надо возлагать на русского солдата, на его умелое, бережное обращение с винтовкой.

А почему нельзя построить ещё по паре цехов на существующих предприятиях и закупить оборудование за границей и этим способом увеличить количество выпускаемого оружия.

— Это не чего не даст, так как рабочих для новых цехов не будет хватать.

— Тогда надо построить ещё пару оружейных заводов в тех городах, где есть свободные рабочие руки.

— В этом видится выход, но на строительство такого завода нужны и время и деньги. Времени у нас нет, так как оружие нужно срочно, поэтому тратим деньги которых также нет. И Россия влазит в долги, прося кредиты у своих союзников на покупку их же оружия.

— Во время этого разговора с вами я понял, в чем же была причина катастрофы в снабжении армии винтовками? Она заключается в недостатке тех запасов, которые были установлены по плану генштабом для пополнения убыли винтовок от повреждений и утерь. Заводы не в состоянии сразу были начать выпуск в полном объёме. На фронте небыли организованы специальные команды по сбору и ремонту брошенного оружия на поле боя. Никто не растолковал солдату, чтобы он не выбрасывал вышедшее из строя своё оружие. И наконец, после того как выбили кадровую армию, в войска стали призываться необученные мужики. Сколько числилось в нашей армии штыков перед войной?

— Где-то около полутора миллионов человек. И более трех миллионов обученного резерва.

— Вот. Под неё-то и готовились все эти запасы, но забыли, что с началом войны по мобилизационному плану армия должна увеличиться в три-четыре раза. А вооружить-то лишних людей было нечем. Сколько было выделено винтовок для пополнения убыли?

— Как я знаю из документов предоставленных мне в Главном артиллерийском управлении, там говорилось, что по расчетам генштаба надо иметь всего шестьсот тысяч винтовок. А в дальнейшем наши заводы начинают работать на полную мощь, выпуская в год ещё примерно столько же. И этого количества должно было хватить для восполнения убыли.

— Ну-ну, так уж и хватить. А с ваших слов, что мы на фронте теряли в среднем за месяц двести тысяч винтовок. И отсюда вывод, что положенных запасов могло хватить всего на три месяца войны. И потом невиданный размах этой войны вызвал и небывалую убыль солдат. Кто же мог предвидеть, что мы за год на полях сражений потеряем столько людей, а вместе с ними и огромное количество оружия. А это количество потерянных винтовок во много раз превосходит все нормы, которые были установлены по опыту прежних войн. Вот вам и главная причина всего этого тяжёлого положения.

Насчет бережного и главное умелого обращение русского солдата с оружием это вы правильно сказали. Вот только не успеваем мы такого солдата получить до фронта. Не для кого не секрет, что почти на восемьдесят процентов сухопутная армия состоит из лапотного мужика. И его сначала надобно бы в запасных полках как минимум три месяца обучать премудростями войны и обращения с оружием. Возможно, многим это обучение спасло бы жизнь. А так. Только призвали ничего не умеющего мужика — сколько он пробудет в запасном полку неизвестно — и почти сразу на фронт. И не дай Бог ему в первый же день после прибытия сразу попасть под артиллерийский обстрел, или того хуже, пойти в атаку на пулемёты. И всё нет мужика. Ему бы неделю побыть да обвыкнуть да с ветеранами пообщаться, чтобы хоть трохи опыта набраться — что делать в той или иной ситуации. Но нередко бывает так, что прибывшему солдату удаётся прожить только одни сутки, предоставленные ему судьбой.

— Да, так зачастую оно и происходит. И это я не раз видел сам. Приводят новое пополнение на фронт, за две-три версты до передовых позиций останавливают. В большинстве своём все они новобранцы, бывших солдат среди них единицы. К тому же основная масса без оружия. Вскоре начинают их распределять по ротам да выдавать оружие, если есть в наличие. А тут германцы, и откуда только они знают что прибыло пополнение из новобранцев — открывает артиллерийский огонь.

— Это они организовали комитет по встрече новобранцев на фронте с музыкой и рукоплесканием.

— Вот-вот, это было похоже именно на приветствие. Бывало, выпустят два десятка снарядов по предполагаемому месту. Попали они или не попал, но зато, какого страху нагнали на вот таких необстрелянных. Так они бедные от страха не знают что делать, начинают метаться в разные стороны. Их потом долго приходиться собирать и приводить в чувство. Конечно смеяться грешно над некоторыми бедолагами, но немало бывает таких что после такого обстрела им приходилось застирывать своё бельё да и самим отмывать задницы в ближайшем водоёме или речке. Но кое-кого приходится отправлять в лазарет или того хуже — хоронить. Но бывали случаи, что кое-то в такие моменты даже терял рассудок.