Amore mio, Юля Котова - Юлия Устинова

Рина обслуживала Сильвию, и в каждом ее осторожном учтивом движении чувствовалась совершенно другая культура. Она производила впечатление не просто воспитанной девушки, но вымуштрованного солдата.

— Как бы я хотела перестать оглядываться… — Рина снова заняла своё место. — Знаешь, Джули, сегодня я предложила ему жениться на мне. Прямо здесь, в буддийском центре. Будешь моей подружкой невесты? — с грустной улыбкой спросила она, а я едва не подавилась жвачкой.

— Ты же шутишь? — откашлявшись, спросила ее.

Рина вздохнула и покачала головой.

— Если бы… Понимаешь, у нас с Хигаши все слишком сложно. Моя бабушка — настоятельница буддийского храма в Киото, и она у нас всем заправляет. Даже родители не осмеливаются ей перечить… А вот я решилась. Бабушка давно присмотрела для меня мужа… Тогда мне было, примерно, пять. И с тех пор я видела своего жениха ровно три раза. Согласись, маловато? — Я с пониманием кивнула в ответ. — Год назад я встретила Хигаши… и… тогда впервые ослушалась бабушку. Думаю, если мы поженимся, у нее не останется выбора, и она смирится.

— Вот это дела! — ахнула я.

— Да, но моему двоюродному брату приходится ещё хуже. Ему всего двадцать три, а его уже готовят в настоятели храма. Можно сказать, я паршивая овца в нашей семье.

— Неправда! — мой протест прозвучал слишком громко, и я поклонилась Сильвии, извиняясь за свои вопли. — Ты очень смелая, и твой парень должен гордиться тобой… Так что с женитьбой? Что он сказал?

— Ничего. Дал мне время ещё раз подумать над моим же предложением! — она выглядела расстроенной. — Нет… я знаю, он любит меня… Это все из-за болезни. Хигаши… наверное, думает, что испортит мне жизнь. Он не знает, что я знаю… А я не знаю, как ему об этом сказать, — скомкано проговорила девушка. — Я только хуже сделаю, если встану между ним и его матерью. Он — это все, что у нее есть. Я… совсем запуталась, — она опустила голову и покачала ей. — Извини, что вот так все вывалила на тебя. Дома я веду себя очень сдержанно, а здесь… Мне ведь даже поговорить не с кем.

— Не извиняйся, Рина, — я коснулась ее плеча ладонью и сжала его.

— Как бы я хотела быть другим человеком! Например, таким, как ты, Джули. Как же здорово иметь возможность делать то, что хочешь и быть рядом с тем, кого любишь! — воскликнула она.

— Ты уже это делаешь. Посмотри на себя. Ты пьешь пиво в компании русской студентки и итальянской бабули в то время, как твой парень пошел за пивом. Тебе не нужно быть другим человеком, чтобы быть счастливой! А насчет меня… у нас, — я кивнула в сторону стула, где ранее сидел Бредин, — у нас тоже все сложно.

— Он чем-то болен? — теперь Рина смотрела на меня с жалостью.

— Нет, — я замотала головой.

— Значит… ваши родители против?

— В некотором роде. Хотя… проблема не в этом. Он обидел меня… унизил, понимаешь? Я должна была ненавидеть его, но вместо этого… — я указала на стул Бредина и развела руками.

— Ты любишь его?

— Вероятно… — Как же меня достала эта теория вероятностей! Я внимательно смотрела на Рину, снова обдумывая ее вопрос. — Да, люблю, — уверенно добавила.

Это было очень странно. Я знала эту девушку всего несколько суток, но по какой-то неизвестной причине лишь ей смогла доверить свой секрет.

— А что он?

— Он… кажется таким убедительным.

Рина коснулась моей руки и решительно заявила:

— Вам надо поговорить!

— Ага. Вам тоже, — напомнила ей.

— Нет, только не сегодня, — она усмехнулась и покачала головой. — Сегодня я напьюсь!

— Отличный тост, — похвалила я.

— Кампай, Джули — чан? — Рина подняла свой стакан.

— Кампай, — я проделала то же со своим.

— Кампай! — Рина обратилась к бабуле.

Та, покончив с карри, придвинула к себе свой стакан с водой.

— Non ascoltare nessuno. Ascolta il tuo cuore (Никого не слушайте. Слушайте свое сердце), — она постучала ладонью по груди, упакованной в футболку с шахматным принтом. — Altrimenti… quando avrai novantotto anni, non avrai nulla da ricordare (Иначе… когда вам будет девяносто восемь, то и вспомнить будет нечего).

Тогда я впервые заподозрила бабулю в том, что она не была честна со мной, когда говорила, что не владеет английским…

А после был четверг…

В этот день в одной из старейших аудиторий состоялась открытая лекция Умберто Франко, директора Болонского университета, благодаря которому мы с Брединым тут и оказались.

Лекция проходила в палаццо Поджи — главном здании университета, украшенном фресками и скульптурами. По огромной парадной лестнице мы поднялись в зал и заняли места в третьем ряду у прохода возле стены.

— Юль, как насчёт того, чтобы повторить наш успех перед ректором? — спросил Бредин, закинув руку на спинку моего стула.

Я покосилась на парня и ответила:

— Я что-то не в настроении.

— Ты не в настроении, чтобы спорить со мной? — усмехнулся тот, устраивая другую ладонь на моем бедре. — Это совсем не похоже на тебя.

— Я сама себя не узнаю.

Я коснулась его руки, продолжая смотреть прямо перед собой. Бредин склонился ко мне и прошептал:

— Давай сбежим отсюда.

Повернувшись, я заметила его многообещающий взгляд и улыбку.

— Ты предлагаешь прогулять лекцию ректора?

— Точно, — кивнул парень. — Пойдем погуляем по городу, сегодня такая погода… и съедим чего-нибудь. Если хочешь, можем напиться.

Уловив его намек на мое непристойное поведение двумя днями ранее, я прищурилась и покачала головой.

— Даже не мечтай об этом. Я в завязке.

— Ты вчера пила то пиво с японцами, — напомнил Бредин.

— Ну и что?.. Я праздновала начало трезвого образа жизни. Ясно?

Поглаживая мою ногу, он настаивал:

— Отметим ещё раз.

— Бредин, ты плохо на меня влияешь.

Я прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Мы оба имели друг над другом особую власть, и не было смысла это отрицать. Я вынуждала парня делать глупые вещи, а он, не прилагая особых усилий, заставлял меня делать то, что я тщетно пыталась себе запретить.

— Юль, тебе не кажется несколько странным звать меня по фамилии… учитывая то, что происходит между нами?

— И что же происходит между нами?

Мы смотрели друг на друга: я — с немым укором, а парень — с нежностью, которая моментально меня обезоружила.

— Вот вы где! — услышав знакомый голос, я смахнула руку Бредина с бедра.

Жанна Бернардовна стояла возле стульев в первом ряду. Там же сидела Дарья и профессор Лоретти.