Опасность предельного уровня - Сергей Самаров

– Хладнокровный, – добавил Согрин. – Я передаю Султанову «готовность».

– Да. И мне в шкаф пора, – решил Кордебалет.

Майор Султанов, получивший очередное звание только накануне новой командировки в Чечню, еще не совсем привык к нему, но изо всех сил стремился доказать, что звания достоин вполне и даже того более. Желание естественное, если есть внутренняя готовность к работе и силы доказать то, что доказать желаешь. И потому себе майор выбрал, как ему показалось, самый ответственный участок в проводимой операции, если не брать во внимание участок работы спецназовцев, на который его просто не допустили. Султанов решил охранять ментовского капитана Ахмата Хамкоева. И охранять не столько от выстрелов снайпера, сколько от собственного желания капитана оказаться полностью свободным, то есть скрыться с глаз всех этих враждебно настроенных людей, что неожиданно, после коротких мгновений славы и почета, стали окружать его со всех сторон.

Ментовскую форму, чтобы не смущать военной формой снайпера, Султанову принесли в городской отдел ФСБ. И только после того как он, вместе с другим «альфовцем», старшим лейтенантом Старковым, которого взял с собой, переоделся, привели к ним и самого капитана Хамкоева.

– Вы хорошо, капитан, защищаетесь, – сразу признал Султанов свое и полковника Согрина поражение. Это должно было бы подействовать. По крайней мере должно притормозить возможное желание удариться в бега. – И нам ничего особого предъявить вам возможности, к сожалению, нет. Я повторю, чтобы вы слишком хорошо себя не чувствовали, что – к сожалению... Чувствую вот, что надо бы вам гораздо большее предъявить, а нечего... Думаю, ваше дело закончится просто дисциплинарным взысканием, но про повышение в звании придется на время забыть.

– Я правду говорил. – Ахмат, имевший возможность подумать в камере, времени зря, похоже, не терял, и теперь упрямо стоял на своем, и это, конечно же, не удивило майора. И тон его разговора был уже почти возмущенным. Еще немного, кажется, и сам обвинять противную сторону будет. – Так на моем месте любой бы горец поступил. У нас предатели не в почете.

Грозная гордость у маленького и круглолицего ментовского капитана с хитрой рожей получалась плохо – не впечатляла.

– А вы что?.. – Ахмат глазами показал на ментовскую форму. – В менты подались?

– Временно, – согласился майор и с таким статусом. – Чтобы вас охранять. Мы поедем с вами домой, к вам. А потом из бывшего дома Джабраила Алхазурова в вас будет стрелять снайпер... Тот самый... Вы, должно быть, знаете, о ком речь.

Глаза капитана беспокойно забегали.

– Не волнуйтесь. Ему подменили патроны, и выстрелит он в вас маркером с краской вместо пули. Почувствуете легкий удар, встрепенитесь, словно от боли, и падайте. Пусть они считают вас убитым. Это для вашей же безопасности. Иначе они с другого места выстрелят, а мы проконтролировать не сможем.

– Я так думаю, – решил Ахмат, подтверждая предположения полковника Согрина, – этот снайпер из тейпа Паленого или какой-то его друг. Это за Паленого месть. А где сейчас Паленый? Его родственникам выдали?

– Вы же как сотрудник милиции должны знать законы. Человека, обвиненного в бандитизме и в терроризме, не выдают для похорон родственникам. – Майор Султанов не стал сообщать, что тело бандита уже отправлено на вскрытие в Моздок, как просил подполковник Сохно, чтобы идентифицировать пулю, оставшуюся в теле. В Гудермесе выполнить экспертизу невозможно, и кроме того, здесь это дело не осталось бы тайным. – Его в Моздок отправили, похоронят на пустыре среди неопознанных трупов других бандитов и даже табличку на могиле не поставят. Без всяких почестей, вместе с бездомными бродягами. Только бродягам табличку с номером ставят, а террористам – нет, чтобы не было в народе памяти о них.

Хамкоев, как заметил майор, остался доволен сообщением, добавившим ему уверенности. Похоронят Али Паленого, а потом и сами, если вдруг возникнет необходимость в эксгумации, не найдут где.

– Ладно, едем, – решил Султанов. – Принимайте дорогих гостей. Чаем хоть угостите?

– Могу и водкой, – обрадовался ментовский капитан. – Запас есть.

– Водка у вас наверняка «паленая», – ответил майор двусмысленностью. – Чай надежнее. Не отравимся.

* * *

Майор Султанов сам держал дома кавказскую овчарку и Алана с первого взгляда одобрил:

– Хороший псища. Тяжеловат, правда. Наверное, не гуляете с ним?

– Что с ним гулять, он по саду ночью бегает.

– Все равно гулять надо. Час утром и час вечером. Иначе рыхлым будет.

– Некогда мне, – отмахнулся капитан.

Дома он приобрел большую уверенность и уже держал себя независимо.

– А что старший лейтенант? Не зайдет? – поинтересовался Ахмат заданием Старкова.

– Не зайдет. Он дом с улицы охраняет. Мало ли...

На улице темнело стремительно. Жена капитана накрыла стол в угловой комнате. Постелила чистую белую скатерть. Майор время от времени за окно поглядывал. А на стол рядом с собой положил трубку мобильника. Не успели допить первую чашку, когда мобильник на столе завибрировал.

– Я слушаю, – сказал майор. – Понял. Мы готовы.

Положив трубку теперь уже в чехол, Султанов посмотрел на Ахмата.

– Ну что, капитан, готовьтесь. Снайпер подходит к дому. Минут через пятнадцать мы с вами приступим. Позовите жену, стоит ее предупредить, чтобы вела себя соответствующим образом. Нельзя, чтобы снайпер заподозрил неладное. Это, как понимаете, в ваших же интересах.

– Вы же все равно его «возьмете».

– После того как он доложит, что дело сделано...

– А если он докладывать не будет? Если он за Паленого отвечает?

– Посмотрим. Полковник Согрин решил, что он должен после выстрела позвонить. Пусть позвонит. Если звонить не будет, его возьмут. – Султанов импровизировал на ходу, не желая показывать Хамкоеву настоящие цели и методы группы. – Позовите жену.

* * *

Расстояние было невелико. И Урусхан, слегка балуясь, наводил резкость на прицеле, радуясь, что ему в руки попала такая винтовка, как «винторез». Ночным прицелом пользоваться необходимости не было, потому что во дворе было светло – на террасе горели четыре лампочки, освещали не только двор, но даже часть сада, вплоть до забора. Другая часть сада, что лежала за углом и тоже хорошо просматривалась с чердака, слегка освещалась светом из окон. Даже туда стрелять можно было без ночного прицела. И зря Урусхан заряжал аккумуляторы батареи. Но винтовка все равно радовала. И мощность прицела тоже радовала. Сначала он навел резкость на дверную ручку – даже легкая вмятина на металле была различима, потом перевел на перила террасы и выделил места, на которые чаще всего кладут руки, там цвет некрашеного дерева совсем другой. Но и это скоро надоело, и Урусхан начал уже уставать ждать. Однако наконец-то началось...