Баггер - Владимир Плотников

Случилось так, что в тот день молодой человек куда-то отлучился и Лиза застала в гамаке на веранде неопрятную жирную тушку, распевающую в свое удовольствие какие-то песни.

– Мое почтение обворожительной юной леди.– он сделал глоточек привычного пойла и продолжил:

– Зря вы так меня не любите. Вы ведь сражаетесь за то, что вам не принадлежит. Я ведь все про таких как вы знаю,– почувствовав замешательство в секундном молчании, он продолжил. – Поговорим об изменах. Есть люди, для которых предать, что воды выпить. А юная леди смогла бы прожить здесь всю жизнь? Нет, бегала бы к какому-нибудь богатому ухажеру!

При всем его цинизме, он был прав. Лиза это понимала, и чувствуя потаенную опасность, ненавидела все больше и больше. Александру же, скорее импонировало их маленькое противостояние и он созерцал его с интересом. Он отмечал в себе еще одно качество. Видимо в жизни произошло что-то плохое, ведущее к страшной пропасти. Что-то в нем самом, что является результатом страданий и морального падения.

Он понимал, что с трудом различает плохое и хорошее и раньше, при других обстоятельствах, не был бы столь безразличен к осквернению собственного дома и вмешательству в привычную жизнь, которая оказалась непредсказуемым течением. Нет, она не прибивала новые и странные подарки, но сама бросала молодого художника, куда ей вздумается.

Александр стоял на холме и видел, как в дом вошла девушка, светлая и приличная. Такая которая, видимо, может сделать кого-то счастливым. Он знал, что она пришла к нему, чтобы подарить себя и получить немного счастья, но спускаться ему не хотелось. Словно под действием гипноза он смотрел на кровавый шар, тонущий в море и думал о другой. Когда-нибудь все мы утонем,– пронеслось в голове и глупый ветер, подхватив его мыли, развеял их над малиновой рябью воды.

х

х

х

Предложение старого монаха показалось заманчивым, ведь действительно, написать икону никогда не приходило написать Александру в голову, и при всем безумстве происходящего, он про себя мысленно согласился с чудным предложением. Нет, он не столько верил в подлинность обещаний этого пройдохи, но сама идея его почему-то вдохновляла.

Устав от утреннего плавания, он поспешил обрадовать своего незадачливого гостя, и сообщил ему о своем решении. Началась работа, кропотливая и напряженная. Штрих за штрихом вырисовывались на благодарной поверхности, а монах увивался рядом, и утверждал, что это только репетиция.

Он явил собой всю неподдельную придирчивость, какую можно себе представить. Он как полоумный расхаживал взад и вперед, повторяя, что необходимо сконцентрироваться, что нужно больше верить, или хотя бы вспомнить, как верили другие.

Что-то мешало сосредоточиться, и Александр вполне четко понимал это. Прошло уже почти два года, а он так и не мог забыть. Он думал о Марии, и еще больше размышлял над тем, как часто думала она о нем. Вспомнит ли она что-нибудь? Или это все было иллюзией, игрой, шалостью? Какой ее сделало неожиданное взросление? И захочет ли она стать той прежней Марией, которая ушла в большой город по желтому песку, босыми пятками с золотым кольцом на пальце.

Птицы уже кружили над палящим зенитом, и молодой человек неожиданно для себя услышал манящие запахи жареного мяса. Оказалось, что из монаха вышла замечательная кухарка.

Крольчатина, испанский соус, вино и какие-то наскоро порубленные экзотические фрукты. Все это придавало эффект внезапной заботливости. Было удивительно наблюдать, как этот странный человек менялся на глазах, показывая вершины изысканности или любезности.

Он услужливо отправлялся за покупками в город, доставал все необходимое, словом – дни напролет посвящал всего себя ублажению мельчайших потребностей молодого художника. Он с фанатическим остервенением драил досчатый пол и повторял, что нужно верить, верить и еще раз верить.

– В кого, в Бога? – спросил Александр.

– Нет, в то, что все получится.

Так или иначе, вопреки стараниям, икона не получилась. Александр был удивлен и немного зол на себя, ведь будучи человеком, привыкшим к успеху, он неожиданно потерпел неудачу. Монах не терял самообладания и бесноватой надежды, обещал какие-то неземные краски и все твердил, что нужно верить и отрешиться от всего. Что-то определенно мешало сосредоточиться. Что-то необходимо было срочно исключит навсегда, или хотя бы на время.

Сквозь прозрачные стекла веранды было видно, как по пляжу, держа в руке вечерние шпильки, шла девушка, светлая и похожая на именинный торт. Лиза была немного пьяна и в очередной раз терзалась от одиночества. Да, что-то мешало, что-то отвлекало. От нее необходимо, нужно избавиться, и тогда все получится.

– Я снова рад видеть юную леди. – монах сказал это улыбаясь, и мысленно вынося смертный приговор. Он действительно был рад ее видеть, ведь он нашел причину неудачи, и теперь не упустит своего. Нельзя, чтобы эта пустая, даже самой себе ненужная оболочка смогла нарушить его планы.

х

х

х

Можно ли быть с человеком, который тебе неинтересен? Скорее нет, чем да. Все очень просто. Интерес есть, но его не хватает. Простой пример ущербных отношений. Безвыходность, на которую добровольно соглашаются. иногда от скуки, иногда от отчаяния, а когда… кто знает, почему. Теплый вечер сушил волосы и качал корабли на почти невидных янтарных волнах.

Запах будущего лета и отдыха готов был смениться предчувствием приключений и вседозволенности, и вот уже ленивые парочки прятали жир под легкую одежду, красавицы прихорашивались, а ветер становился прохладным и пряным. По шумному приморскому парку, похожему на все парки таких городов, на почтительном расстоянии друг от друга шли двое. Мужчина и женщина.

Их не интересовали нескончаемые ряды одинаковых и дешевых побрякушек. Они шли для того, чтобы затеряться в родном городе, консервативном и замкнутом, таком разном и одинаковым. На стройных ножках прекрасно сидели дорогие сандалии, купленные на деньги того другого. Легкое платье неплотно облегало, но позволяло угадывать телесную привлекательность. А декольте обещало доступную близость.

Она сама себе напоминала красивую куклу, или конфету в прекрасной обертке. Но это было все, что у нее было, и она с педантичной маниакальностью украшала и создавала свое тело, впадая в депрессии по поводу лишних граммов веса или цвета лица. Красота была защитой, красота была оружием, да пожалуй, смыслом жизни молодой женщине, и втайне она мечтала умереть прекрасной, не дожив до сорока.

Она умела рисовать красоту в других, и возможную красоту. Она с легкостью давала советы знакомым, в голове рисуя образы того, какими они могли быть. Она научилась создавать не