Тайна пленного генерала - Александр Тамоников

К рассвету группа вышла к объекту, залегла на косогоре, замаскировалась. Аэродромная поле находилось в продолговатой низине, длиной примерно километр, густые осинники формировали пояс вокруг объекта; по периметру, прижимаясь к лесу, змеилась грунтовая дорога, в нее на правой стороне вливалась еще одна, убегала в лес, очевидно, к населённым пунктам.

Самолёт стоял на самой середине взлетно-посадочной полосы криво, с надломленными шасси. Глеб поднял бинокль припал к окулярам: самолёт был не маленький – двадцать метров в длину, около тридцати размах крыльев, поршневой, использовался он для перевозки пассажиров и военных грузов. Советские инженеры скопировали конструкцию с американского «Дуглас ДС-3». Самолет выпускался по лицензии, машина считалась надёжной, могла перевозить десантников, использовалась для полетов во вражеский тыл. Пилоту в непростых условиях удалось посадить машину и лишь в конце пути самолёт наткнулся на препятствие - это вряд ли могло фатально отразится на людях.

Глеб оторвался от самолёта, осмотрел окрестности: по верху аэродромного поля, почти впритирку к лесу, велась дорога; слева в конце её аэродромные строения; заметённый снегом грузовик, явно не на ходу; в округе ни одной живой души, но присутствие смерти хоть отбавляй. Невнятные бугорки вокруг самолёта - это мёртвые тела и их было довольно много, лежали они здесь давно, их уже засыпал снег, хотя и не полностью. Шубин видел сведённую конечность, чей-то раскаленный рот. Немцы не использовали аэродром, в противном случае тела бы убрали.

- Все плохо, товарищи, - заключил лейтенант, оторвавшись от бинокля. - Немцы не только подбили самолет, но и вели его до этого поля. - знали, где он сядет и вовремя подоспели. Когда пассажиры вышли - их всех перестреляли, видимо, те оказали сопротивление и стали разбегаться. Охрана генерала Беспалова наверняка открыла огонь… Ну что же, судя по всему, полковник Алмазов может спать спокойно!

- Вы о чём, товарищ лейтенант? - обернулся к нему Кошкин.

- Да так, о своем… - Глеб косо глянул на девушку - Настя была спокойна, лежала как все, вела наблюдение: - Так, Курганов, остаёшься за старшего. Кошкин со мной, спустимся вниз, осмотрим трупы. Остальным сидеть в кустах у дороги, вести наблюдение. В случае опасности даете сигнал и прикрываете наш отход. Двойной свист - все спокойно; один и протяжный – тревога. Так, пошли, все на дорогу и бегом вперёд!

Семеро в белых халатах перебежали открытый участок, помчались по дороге: напротив самолёта пятеро ушли в кусты; двое скатились вниз, пробились через редкий кустарник и устремились к самолету. Полосой не пользовались - покрытие поплыло, поврежденные шасси попали в выемку в бетоне, это и вызвало разворот самолета. Дверь в салон была раскрыта, с фюзеляжа свисал трап. Ветер в низину почти не попадал, даже при минусовой температуре чувствовался трупный запах. Разведчики привалились к горевшему шасси, стали озираться: повсюду лежали тела, припорошенные снегом; вывернутая руками от винта в офицерской шинели ещё с сжимала пистолет, видимо, пальцы свела судорога, не хотел отдавать.

- Товарищ лейтенант, их вроде девять, - прошептал Кошкин. - Не хватает кого-то…

Кого-то действительно не хватало, это могло быть хорошей новостью, или так себе - как посмотреть. Из кустов дважды свистнули - всё спокойно…

- Лёха, посмотри тела, фотографии генерала и его помощников я вам показывал.

Они переползали от трупа к трупу, переворачивали их, если была необходимость, сметали снег с окоченевших лиц. Тошнота подбиралась к горлу, вырвало Кошкина - не вынесла душа, слишком близко была смерть.

- Простите, товарищ лейтенант, - боец прерывисто дышал. - Не могу, это же наши… Виноват, не повторится!

Экипаж и охрана НКВД вывели пассажиров из самолета, когда все началось. Возможно им предложили сдаться, они отказались, офицеры охраны отстреливались из ППШ, члены экипажа из пистолетов. Два тела лежали в стороне, видимо, кого-то прикрывали. Четверо мужчин среднего возраста, в летных комбинезонах, трое с петлицами лейтенантов НКВД, четвертый капитан - все изрешеченные пулями. Кровь текла так обильно, что все ещё проступала из под снега. Оружия у мертвых забрали, кроме того пистолета. Ещё одно тело принадлежало сухощавому мужчине среднего роста, он потерял фуражку, на макушке проблескивала залысина, в петлицах четыре шпалы – полковник, лицо свела посмертная судорога, но сходство с полковником Кайгородовым всё же угадывалась - это подтвердил и подоспевший Кошкин.

- Да, это человек с фотографии, товарищ лейтенант. Был такой…

- Осмотрись, Лёха, больше нет никого?

- Осмотрелся, товарищ лейтенант, все здесь. Пойдёмте отсюда, как-то не по себе тут…

Поразмыслить как следует не удалось - прозвучал протяжный свист - из леса, на кольцевую дорогу выезжала машина. Проспали товарищи, дернулся Кошкин, завертелся.

- Падай, Лёха - мы трупы! Автоматы под себя!

Видимо он и правда что-то чувствовал, когда оставлял на товарищей свой вещмешок и лыжи - интуиция подсказала, что лучше идти налегке. Шубин лежал на животе, поглаживая пальцем раму спускового крючка, вывернув голову под капюшоном, чтобы видеть врага - страха не было, только досада. В крайнем случае товарищи помогут, но будет шум, а этого не хотелось.

На обрыве метрах в ста от самолета остановился грузовой автомобиль ГАЗ-4 с укороченным кузовом и скромной грузоподъемностью, обманываться не стоило - на борту был намалёван белой нацистский крест; и волноваться не стоило - товарищи сидели в кустах у гостей за спиной и могли их изрешетить за пару секунд. От чего же он так волновался? Это были не немцы - отчётливо доносилось русская речь. Из кабины вылезли двое в темно-серых шинелях с повязками на рукавах, воротники шинели были практически черные, в цвет утепленных полевых кепи.

«Полиция безопасности или как там её?..», - сообразил Глеб.

Злобно зашипел Кошкин, словно уже собрался подняться и принять бой. Из кузова спрыгнули ещё трое, обмундированные таким же образом: у всех в руках немецкие карабины, на поясах подсумки с обоймами, рожи славянские - даже приличная дистанция этого не скрывала.

- Оправиться, осмотреться! - хрипло выкрикивал старший. – А ну повнимательнее, господа полицаи, мать вашу за ногу!..

Такое ощущение, что они выпили для сугрева или для храбрости, но пьяными полицаи точно не были. Они весело болтали, сыпали матом, очевидно, такая служба им нравилась. Двое справляли нужду, остальные закурили; спускаться в низину им не хотелось, да и приказа соответствующего не поступало. Прозвучал взрыв хохота - служба определённо была весёлой и не напряженной. Не очень пристальные взгляды равнодушно скользили по полю, видимо, самолёт на полосе не стал для них новостью. Местные они, полностью в курсе, но замечания слышались насчёт жидов и коммунистов, которых ни хрена не жалко, о том, что про эту заразу цивилизованный мир скоро забудет благодаря немецкой нации и ее прозорливому фюреру. Полицаи явно выделывались перед старшим - не стали бы они сами с собой упражняться в пафосе.