Карантин - Грег Иган

Я бросаю взгляд на постель. Непохоже, что из нее выпрыгнули. Я не собираюсь спорить. Полезно знать, что она иногда ходит во сне, но смущать ее, заставляя в этом признаться, ни к чему.

– Ясно. Ладно, извините за вторжение. Не буду вам мешать.

Она кивает.

Сидя в прихожей, я слышу, как она беспокойно ходит по квартире. Я жду, когда «Н3» снова откажет, когда появится «Карен» и снова обезумеет, но ничего такого не происходит. Надеяться, что каким-то чудом все прошло само собой, не стоит – это может повториться когда угодно. Будет даже лучше, если я предстану перед врачами в виде трясущегося от страха психопата, которого чуть не задушил призрак его умершей жены – иначе они просто проведут стандартные тесты, которые, как и самопроверка модов, доложат, что ошибка не обнаружена.

Через десять минут появляется По Квай:

– Не возражаете, если я посижу здесь немного?

– Конечно, пожалуйста.

– Спать уже слишком поздно, завтракать слишком рано – не знаю, куда себя деть.

Она приносит стул и садится, наклонившись вперед. Она все еще заметно взволнована.

Я говорю:

– Может быть, вызвать вам врача?

– Ах, бросьте.

– Дать вам успокоительное?

– Ничего мне не нужно! Я себя прекрасно чувствую. Просто еще не привыкла к тому, что вооруженные охранники врываются ко мне в комнату, размахивая пистолетом. – Я начинаю извиняться, но она меня прерывает:

– Перестаньте, я не к тому. Наоборот, я рада, что вы серьезно относитесь к вашей работе. Просто я начинаю наконец понимать, что ваша работа действительно мне необходима. На предварительном собеседовании мне откровенно сказали, что охрана будет очень жесткой, но я пропустила это мимо ушей, не придала значения.

– Но почему вы теперь относитесь к этому иначе? Из-за меня? Мне, конечно, надо было реагировать спокойнее. Но вы не должны чувствовать себя как в осаде – вполне возможно, вне ПСИ никто даже не знает о существовании проекта...

– Все правильно. Но вы знаете, я как подумаю, сколько денег вложено в то, что я в данный момент э... воплощаю... – и ведь все это уже работает. А я теперь знаю, что я не контрольный экземпляр... – Она качает головой. – Я, собственно, влезла в это дело ради физики, думала, что буду полноправным сотрудником, а не только подопытным кроликом. Люнь обращается со мной, как с идиоткой. Цзе на самом деле идиот. А вот Лу относится ко мне как к хрупкому божеству местного значения, не понимаю, что с ним такое. И ведь еще несколько лет ничего не опубликуешь! А надо бы – крупными буквами, на обложке завтрашнего номера «Нэйчур»: РОЛЬ НАБЛЮДАТЕЛЯ В КМ ПОДТВЕРЖДЕНА – И ИЗМЕНЕНА!

– Роль – кого?

– Наблюдателя. В квантовой механике. – Она смотрит на меня так, будто я уж слишком неуклюже притворяюсь, потом до нее доходит. – Так они вам даже ничего не рассказали? – Ее хмыканье выражает недоверие и отвращение одновременно. – Ну правильно, какой-то там Ник, телохранитель, простой работяга, зачем ему знать, ради чего он рискует своей жизнью!

Я качаю головой:

– Я не рискую жизнью. А если мне не положено этого знать, то, наверное...

– А, чепуха!

– Я серьезно.

Благодаря «Н3» я спокоен. И я бесстрастно наблюдаю, как во мне нарастает некое душевное головокружение. Я не хочу говорить о заветных тайнах Ансамбля. Это не тема для вульгарной болтовни. Я не хочу, чтобы рухнула священная завеса!

Под настройкой эта паника воспринимается как далекая и несерьезная, как чужая. Под настройкой я запрограммирован на буквальное выполнение приказов – а мне никто не приказывал пребывать в почтительном неведении. Полумистические регалии, которыми я мысленно наделил Ансамбль, не продиктованы мне модом верности, а бойскаут-зомби в них не нуждается.

Так или иначе, выбора у меня нет. По Квай твердо говорит:

– Вы слушайте. Технически все это очень запутанно, но суть проста. Вы слышали о проблеме измерения в квантовой механике?

– Нет.

– А о кошке Шредингера?

– Что-то слышал.

– Так вот, кошка Шредингера – это иллюстрация проблемы измерения в квантовой механике. Квантовая механика описывает микроскопические системы – субатомные частицы, атомы, молекулы – при помощи математического формализма под названием «волновая функция». По волновой функции можно предсказать, какова вероятность получить те или иные результаты при измерениях над вашей системой.

Например, представьте себе приготовленный особым образом ион серебра, проходящий через магнитное поле и после этого налетающий на флуоресцентный экран. Квантовая механика предсказывает, что в половине случаев вы будете видеть на экране вспышку, указывающую, что ион отклонился вверх в магнитном поле, а в половине случаев – такую вспышку, как будто он отклонился вниз. Это можно объяснить тем, что у иона есть спин, из-за которого он и взаимодействует с полем.

Ион получает толчок вверх или вниз в зависимости от того, как направлен спин относительно поля. Значит, наблюдая вспышки на экране, вы измеряете спин иона.

Теперь допустим, что у вас есть радиоактивный атом с периодом полураспада в один час. Наведите на него детектор частиц, который соединен с механизмом, разбивающим бутылку с ядовитым газом. Если атом распадается, детектор это фиксирует, бутылка разбивается, и кошка умирает. Заключите все это хозяйство в черный ящик, а через час загляните туда. Если вы будете повторять эксперимент снова и снова, каждый раз с новым атомом и новой кошкой, квантовая механика предсказывает, что в половине случаев вы найдете кошку живой, а в половине случаев – мертвой. Увидев, жива ли кошка, вы произвели измерение того, распался ли атом.

– Ну и в чем проблема?

– Проблема вот в чем. До того, как вы произвели измерение, волновая функция не говорит вам, каким будет его исход. Она говорит только, что один из двух исходов реализуется с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Но после того, как вы произвели измерение, любое последующее измерение над этой системой даст тот же результат. Если кошка была мертва, когда вы ее увидели, она так и останется мертвой. С точки зрения волновых функций акт измерения каким-то образом превращает исходную смесь двух волн, представлявших смесь двух возможностей, в чистую волну – так называемое чистое состояние, – которая уже представляет только одну возможность. Это и называется «стягиванием» волновой функции – или «схлопыванием» системы.

Но почему процесс измерения должен отличаться от других процессов? Почему он обязан стягивать волновую функцию? Почему измерительное устройство, состоящее из отдельных атомов, каждый из которых сам подчиняется тем же законам квантовой механики, заставляет смесь возможностей свестись к одной из них? Если считать измерительное устройство еще одной частью системы, уравнение Шредингера утверждает, что после акта измерения это устройство тоже будет находиться в смешанном состоянии – так же как и любой объект, с которым оно взаимодействует. Волновая функция бутылки с газом будет смесью «разбитого» и «целого» состояний. Волновая функция кошки будет смесью «живого» и «мертвого» состояний. Но почему же мы всегда видим кошку в одном из двух чистых состояний – живой или мертвой?