На краю - Николай Свечин

— Моя крепостная команда давно приглядывается к макакам. В порту им принадлежат несколько контор: страховая, выгрузочная, комиссионерская и контора пароходного сообщения с Японией. Ребята считают военные грузы, составляют кроки наших береговых батарей. Еще в порту сидит их вторая резидентура, именно она и занимается слежкой за корейскими инсургентами. Снимают помещение под Иннокентьевской батареей, сволочь косоглазая… Я их в окно вижу! Однако… что касается китайцев, тут мы полностью полагаемся на Генрих Иваныча.

Лединг благосклонно кивнул подполковнику:

— Все, что смогу. Ничего не прячу, немедленно сообщаю в четыре адреса, в том числе и вам, Николай Анатольевич.

Насников горячо заговорил:

— Но разыскиваемая нами банда связана именно с китайской преступностью. Я…

Полицмейстер вежливо, но категорично оборвал его:

— Сказал — помогу, значит помогу. Для этого не стоило специально собирать совещание, отрывать от дел столько занятых людей. Пришли бы ко мне с Алексей Николаичем, посидели бы, покумекали втроем… Виноват, Сергей Манолыч, вчетвером. А то сразу генерал-губернатором стращать. Гондатти укатит и до апреля здесь не появится. Без него обойдемся.

Жандармы согласно загалдели. Лыков понял, что надо закругляться: Лединга голубые мундиры в обиду не дадут. Он хотел уже закрыть совещание, но тот же Лединг взял слово:

— Господа, а теперь у меня важное сообщение. В Риге убит бухгалтер пивоваренного завода Гринупа некто Алексей Ульянов. Его задушили…

— Ну и что? — раздраженно спросил де Сент-Клер, собравшийся уже уходить. — Пусть рижане и ловят его убийцу.

— Я сейчас поясню, Андрей Николаевич. Ульянова задушили, а в виски ему вбили гвозди…

Все замерли, неприятно пораженные. Затем полковник произнес сиплым голосом:

— Зачем?

— Кто его знает? Поймаем — спросим. Убийца полиции известен, его зовут Эдуард Вильсон. Потомственный дворянин, кстати. И патентованный психопат. Из Риги он сбежал и находится в циркулярном розыске[60]. А здесь служит его брат Иоганн Вильсон. И кем! Подпоручиком в Двенадцатом стрелковом Наследника Цесаревича полку. Дело тонкое, господа. Мы не можем унижать офицера подозрениями… с одной стороны. А с другой — что, если брат прибежит спасаться сюда, к родному человеку? На краю империи авось не найдут, подумает он. И полк особенный, носит имя Цесаревича. Не дай бог ляжет пятно.

— Что требуется от нас, Генрих Иванович? — спросил, как старший в чине, начальник ЖПУ.

— Установить плотное наблюдение. Мне, полицмейстеру, за военными подглядывать не положено. А поиск убийцы спрашивают с меня. Я помогаю вам с осведомлением в китайской диаспоре, помогаю давно и честно. Теперь ваша очередь ответить взаимностью. Договорились?

— Разумеется. Мы с ротмистром Лалевичем возьмем наблюдение на себя. Надо под благовидным предлогом заменить денщика Вильсона нашим человеком. Поручик Насников обеспечит содействие военного начальства. Так, Олег Геннадьевич?

— Точно так, господин полковник. Сегодня же доложу генералу Нищенкову. Убежден: он одобрит ваши действия. Гвозди людям в виски вбивать… Только такого маньяка не хватало нам во Владивостоке.

На этом совещание закончилось. Хозяин кабинета Жуковский-Жук и коллежский регистратор Мартынов за все время не произнесли ни слова…

Лыков хотел тут же продолжить разговор с полицмейстером насчет поисков загадочного Тунитая. Но тот извинился: вызвали в городскую управу, будут обсуждать содержание штатов. Что может быть важнее?

В результате сыщики вместе с Насниковым уединились в помещении разведывательного пункта. Поручик занимал три комнаты в доме военно-инженерного ведомства № 1713 на Посьетской улице, с отдельным входом со двора. У двери разгуливал часовой.

Только гости расположились в кабинете хозяина, как без стука вошел туземец в китайской дабе, с бритым теменем и косичкой. Наружностью он походил на маньчжура: рослый, корпусный, с резкими чертами лица, без всяких следов свойственной ханьцам обрюзглости.

— Вызывали, Олег Геннадьевич? — спросил туземец на чистом русском языке. — Ничего, что я опять через чердак пролез? Наблюдения за мной нет, мы проверили.

Насников повернулся к Лыкову:

— Алексей Николаевич, узнаете его?

Статский советник понял, что вошедший — тот самый человек, который служил в Семипалатинске с его сыном Николаем. Он поднялся, всмотрелся и протянул руку:

— Вы Оюулун… дальше, извините, не помню.

Туземец рассмеялся:

— Я и сам иной раз путаюсь. Да, я Оюулунбиельды. Ну и память у вас! Вы же видели меня один раз мельком, почти пять лет назад[61]. Как поживает Николай Алексеевич?

— Он теперь в Персии, — ответил Лыков, тревожно хмурясь. — На том же секретном фронте. А в Персии стреляют…

— Здесь тоже к весне могут начать стрелять, — в тон ему ответил монгол. — Если мы зазеваемся.

Насников усадил его как равного за стол и пояснил питерцам:

— Оюулунбиельды — мой старший агент. Выдает себя за маньчжура. Их таких семеро, все монголы, патриоты, служат нам за идею. С большим трудом уговариваю их принять деньги. В секретных бумагах они называются «агентурная организация номер четырнадцать». Резидентура Огенквара в Маньчжурии. Китайцы считают их очень ценными кадрами в борьбе с сепаратизмом бывших «знаменных»[62]. Сейчас по заданию республиканской разведки Оюл — будем называть его так для краткости — живет во Владивостоке. Ему поручено проникнуть в сообщество тех маньчжур, которые мечтают о создании своего независимого государства. Это можно сделать лишь при военной поддержке Японии. Последняя спит и видит такое развитие событий. Ведь появление Маньчжурии на карте мира ослабит Китай, что и нужно Токио. Главные заговорщики сбежали сюда и готовят в трех северных провинциях переворот. Правительство бывшей Поднебесной тщательно за ними следит — при помощи моих людей. Таким образом, мы в курсе всей секретной операции китайской разведки.

— Все это интересно, но далеко отстоит от нашего дознания, — не без досады ответил Лыков. — Нам нет дела до маньчжурского сепаратизма, нас с Азвестопуло прислали сюда по другому поводу. Как нам использовать ваших людей в поимке банды Большого Пантелея?

— Сейчас дойдем и до этого, — примирительно сказал поручик. — Помните мое утверждение, что убивать китайцев приказало пекинское правительство? И их резидент во Владивостоке нанял на роль палача маньяка Чуму?