Кремль 2222. ВДНХ - Владислав Выставной

Книжник выронил сухпаек и принял у Хрипатого оружие, ощутив тяжесть все еще горячего металла. Как будто оружие только что вынули «приготовленным» из печки. Дробовик был хорош – смущала только радужная поверхность металла и пластика. Трудно даже представить, что за процессы происходили в этой «ванне», куда Хрипатый безо всякого сомнения совал свои руки с корявыми, как будто переломанными пальцами.

– А можно, я попрошу?.. – Книжник осторожно положил оружие на мраморный пол.

Подался вперед, остановился с сомнением.

– Что, уверовал-таки в силу Химии? – Хрипатый оскалился желтыми зубами.

Молча кивнув, чтобы не вдаваться в подробности, семинарист встал на колени перед чаном, заняв место тихо поднявшегося Хрипатого. Поколебавшись секунду, окунул руки в жижу.

И едва не закричал от боли: казалось, он сунул руки в расплавленный металл. Сжав зубы, заставил себя оставить руки в этом адском кипятке. И сосредоточился на желании.

Желание было одно. Другого и быть не могло – ведь ради него он и отправился в путь.

«Спасти Зигфрида!» – мысленно проговорил Книжник. Умом он понимал, что все это глупо. Какое дело безликому тотему до его проблем? На что он рассчитывал – что вытащит друга прямо из жижи за космы, как Хрипатый вытащил оттуда сухой паек?

«Спасти Зигфрида! – мантрой било в голове. Бредовость ситуации становилась все отчетливее. – Как его спасти? Что делать? Чем ты мне можешь помочь, раскаленная жижа?!»

В мозгу помутилось, стало дурно, он потерял счет времени, когда ладони ощутили что-то весомое. Уже не чувствуя ничего, кроме боли, он вытащил руки из мучительного месива.

И сразу все прошло.

– Ни хрена себе! – прозвучал словно бы в тумане голос Хрипатого. – Это еще что за штука?

Книжник, наконец, сфокусировал взгляд на том, что вытащили руки из этого химического ада.

На ладонях лежал длинный клинок в ножнах. Не просто клинок, а тот, что невозможно перепутать ни с каким другим клинком в мире.

Меч Зигфрида.

– Не может быть… – пробормотал Книжник. – Я же совсем не думал о нем.

– Тотем всегда дарует то, что действительно тебе нужно, – наставительно пояснил Хрипатый. – Он не может воскресить мертвого – но даст утешение, не может сделать тебя неуязвимым – но даст бронежилет. Ты же пришел на Ристалище? Тотем понял тебя – и одарил оружием. Это хороший знак: значит, у тебя есть шансы. По крайней мере – умереть достойно.

Книжник молча кивнул. Хрипатый ничего не знал о Зигфриде, а, стало быть, его интерпретация «Благости» тотема могла быть некорректной. А означать такой «дар» мог, к примеру, безнадежность затеи. Все ведь знают, что по обычаю вестов меч вонзается в могилу падшего в бою воина. Может, в его руках – надгробие падшего веста?

Рука машинально потянула меч за рукоять. Сверкнул металл. Соприкоснувшись с воздухом, сталь, закаленная в Поле Смерти, должна раскалиться, обдавая жаром. Ничего подобного не произошло. Просто сталь – добротная, сверкающая, но обыкновенная.

Это не меч Зигфрида. Это копия. Призрак. А значит, где-то есть настоящее оружие веста. И его хозяин.

Живой Зигфрид.

Такая логика звучала сомнительно, но отчего-то придала Книжнику надежды. А меч… В этом мире меч всегда пригодится.

– Вот ты и принял Благость тотема, – произнес за спиной Хрипатый. – Теперь ты должник.

Книжник вздрогнул:

– Чей?

Ответа не последовало. Но и без того ясно: он сам загнал себя в ловушку. И теперь должен каким-то образом расплатиться с алчным тотемом. Проклятье – как всегда его подвело любопытство! Не стоило совать руки в проклятую жижу. Как бы теперь не отправиться в начало пищевой цепочки – во всеядный чан жертвенника…

– Иди за мной! – в голосе Хрипатого появились безапелляционные нотки.

Семинарист подчинился, одновременно ощутив вдруг давно забытую уверенность. Наверное, ее придавал меч, закинутый на ремне за спину по обычаю вестов. Не то, чтобы парень был готов применить оружие против довольно гостеприимных хозяев – просто иногда и гостеприимство может стать чересчур навязчивым. Он уже не боялся ни призрачных обязательств, ни Хрипатого, ни самого этого алхимического чудовища, предпочитая событиям идти своим чередом – и чем быстрее, чем лучше.

– Куда мы идем?

– К Оракулу. Он знает, что именно ты должен тотему.

Шли недолго – просто обогнули несколько перепончатых перегородок. О том, что они пришли, возвестила особо удушливая химическая вонь. Книжник закашлялся. Хрипатый на это лишь довольно хихикнул – и втолкнул парня в слабо подсвеченное пространство за очередной перегородкой. Пришлось согнуться, чтобы пройти под низким сводом. Распрямившись, Книжник замер.

Перед ним словно ниоткуда возникла фигура во все том же радужном плаще, с торчащим в потолок остроконечным капюшоном, скрывавшим лицо хозяина. Фигура сидела на невысоком бетонном возвышении, упрятав не только лицо, но и руки, словно кутаясь в бесформенное радужное одеяние. Перед фигурой лежала какая-то книга в полуистлевшем переплете. Странное дело – взгляд семинариста сразу же приковала именно эта книга, а вовсе не экзотическая фигура перед ним. Книги – главное богатство в мире истлевающих знаний и умирающей цивилизации. И самое ужасное – никто уже не ценит эти драгоценные крупицы информации о прошлом, бездумно сжигая их в печах и разрывая на самокрутки для курения дурманящих трав. Вот и сейчас дико хотелось узнать – что же читает этот странный человек, скрывающий свое лицо.

– Я привел его, Оракул, – негромко сообщил стоявший за спиной Хрипатый.

– Оставь нас, – произнес слабый шелестящий голос.

Хрипатого будто ветром сдуло, и Книжник почувствовал себя неуютно: к Хрипатому он хотя бы успел привыкнуть, несмотря на его неприятный облик. Тот же, кого называли Оракулом, пугал куда сильнее – уже только тем, что скрывал свою внешность. Воображение немедленно нарисовало картину страшных уродств, спрятанных за переливчатой тканью.

– Подойди, – прошелестел голос.

Сглотнув, семинарист заставил себя сделать шаг в сторону Оракула.

– Дай руку!

Парень медленно протянул вперед руку. Из складок плаща выползла тощая облезлая ладонь, схватила его за запястье. Книжник чуть не заорал: рука Оракула была холодна, как сама смерть. Но горло словно сжала такая же ледяная клешня, тело лишилось воли.

– Ты непростой паренек, – задумчиво произнес Оракул. – И вслух говоришь далеко не все.

– Чего это я не говорю? – набычился Книжник, пытаясь высвободить руку.

Не вышло: ледяная ладонь держала его с силой гигантского насекомого. Этот тип в радужном плаще и впрямь напоминал давно вымершего богомола, которого доводилось видеть на иллюстрациях к старым книгам.

– Не дергайся, – ровно произнес Оракул. Как будто держать пытавшегося вырваться парня ему не составляло ни малейшего труда. – Я тебя насквозь вижу. Думаешь, ты умнее всех?