Согрей мое сердце - Кейтлин Крюс

Впрочем, поспешила она найти ему оправдание, люди – сложные, противоречивые, непредсказуемые существа. Гейб Холт был молчалив и суров. Он был упрямым и жестким, как та проклятая земля, которая подрывала его силы из года в год. Но он продолжал цепляться – за ранчо, за сбежавшую жену – с упорством, достойным лучшего применения. Впрочем, теперь Холли затруднялась сказать, что владело им больше – любовь или ненависть. Может, любовь подпитывала ненависть, а может – наоборот.

– Хватит! – яростно прошептала она, обрывая замкнутый круг мыслей, сама не зная, к кому обращается.

Разве что к призракам своего прошлого? К какому-то голосу в голове, твердящему, что она не может быть счастлива, чтя память о человеке, вырастившем ее? Почему только боль является доказательством любви?

Еще было светло. И тепло. А она замерзла.

И Холли не забывала, что во всем виновата она сама. Не важно, что сделал Тео, – это следствие ее поступков.

Потому что любовь Тео – глубокая и страстная – зародилась в нем сразу, как только они познакомились. Доказательства? Он пошел против своей семьи, не слушал злобных выпадов в ее адрес. До встречи с ней он слыл тем еще донжуаном, но потом перестал даже смотреть на других женщин. Ее страх потерять себя, стать копией своего отца и породил кошмарную ложь, которая привела к краху их любви.

Только сейчас Холли поняла, что она боялась избавиться от боли.

Боль въелась в нее, как морская соль в жителей побережий. Боль стала ее постоянной спутницей, ее вторым «я» с тех пор, как она начала что-то понимать. Она так глубоко проникла в нее, что Холли начала отождествлять себя с этой болью. Без нее она не знала бы, кто она и зачем живет.

Молодая женщина выпрямилась и вытерла слезы. Она расправила блузку, которую Тео не так давно расстегивал с бесконечным терпением.

Ее голос звучал ясно и четко, когда она попросила водителя развернуться и отвезти ее обратно в город.

В «Чатсфилд». К Тео.

Если он согласится принять ее.

Никакого продуманного плана у Холли не было. Она вернулась в отель, оставила багаж носильщикам и застыла среди блестящего мрамора, сверкающих люстр и прочей роскоши.

«Я тяну время», – призналась она себе.

Ее кольца поймали и отразили свет люстр, приковывая к себе взгляд. Холли принялась рассматривать их так же, как в первый раз, когда Тео надел их ей на палец на одинокой скале, о которую разбивались волны Эгейского моря. Она вспомнила, как переливались камни, такие яркие и радостные, словно им передалось ее счастье.

Эти кольца были не просто драгоценностями, не только безупречно ограненными камнями в изящной оправе. Они были как клятвы, отлитые в металле.

Клятвы, данные ими на бракосочетании, тоже должны были стать вечными…

Пусть она не сдержала свои клятвы, но кольца по-прежнему у нее на руке. Она никогда с ними не расставалась, ни разу за эти годы. Не могла. Наверное, подсознание таким способом пыталось достучаться до нее, помочь ей осознать правду.

Пора извлечь из этого пользу. Давно пора.

Холли зашагала к лифтам и услышала греческое проклятие, произнесенное низким глубоким голосом, который она узнала бы везде. Голос этот заставлял ее трепетать. Так было всегда. И будет всегда.

– Позвольте мне кое-что прояснить, – вдалбливал Тео растерянному сотруднику отеля. – Мне плевать на Спенсера Чатсфилда, на его жизнь и на недопустимое поведение его служащих. Я хочу…

Холли сразу уловила тот миг, когда он ее увидел. Его взгляд разжег пожар в ее теле.

Тео тут же забыл обо всем и двинулся к ней. Его лицо стало напряженным до предела, туго натягивая кожу на скулах. Когда он приблизился к Холли, мышцы лица разом расслабились. Она заметила, что он тащит за собой тележку с вещами, и приказала себе не расстраиваться. Ведь ее первый импульс тоже был сбежать, верно?

– Далеко собрался? – как можно беспечнее спросила она и была вынуждена с усилием сглотнуть, потому что в горле у нее пересохло. – Впрочем, глупый вопрос. Конечно, в Афины.

Тео молчал, глядя на нее, словно пытался проникнуть ей в душу.

– Да, – наконец ответил он. – В Афины. – Он не протянул ей руку, он просто слегка переместился, тем не менее у Холли возникло ощущение, что он прикоснулся к ней, обнял ее, не дотронувшись до нее даже пальцем. Уголок его рта дернулся. – Через Даллас.

Ее затопила теплая волна, от которой подкосились ноги. Но одновременно молодая женщина почувствовала свое могущество.

– У меня сложилось впечатление, что ты позволяешь мне уйти, – прошептала Холли. – Кто бы мог тебя за это винить?

– Так и есть, – согласился Тео. – Но я не сказал, что сразу же последую за тобой. – Он тряхнул головой. – Ты была права, Холли. Во многом. Я должен был поехать за тобой тогда. Я не должен был зацикливаться на той ночи, когда состоялся наш последний разговор. Да, ты причинила мне боль, но меня переполнял эгоизм, и моя гордость была задета.

– Иначе и быть не могло, – начала Холли и, заговорив, уже не могла остановиться. – Ты был единственным человеком в моей жизни, которого я любила и который отвечал мне взаимностью. Меня это потрясло до глубины души и напугало до чертиков. И все еще пугает. Меня тянет к тебе, но стоит мне пробыть с тобой совсем немного, как меня что-то заставляет бежать. А потом приводит обратно. – Холли печально улыбнулась. – Глупо, правда?

– Главное, ты возвращаешься ко мне.

– Да. – Она рассмеялась. – Бочком. Два шага вперед, один назад.

– Однако же ты здесь, – заметил Тео, согревая, лелея ее своим взглядом. Если такое, конечно, возможно. – Это должно что-то значить.

Он взял ее за руки, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Холли стало лучше. Гораздо лучше. Будто солнечный луч разогнал окружавшую ее тьму. Внутренний холод мгновенно сменился жаром. Холли опустила взгляд на его сильные руки, в которых ее не были видны, затем подняла глаза на его лицо.

Ее как будто ударило током. Ей показалось, что они перенеслись в прошлое и стоят на обдуваемой ветрами скале под ослепляющим солнцем Санторини. Точно так же, как и тогда, Тео сжимал ее руки, а она смотрела на него и давала обещания, которые собиралась сдержать.

В этот раз все будет иначе, поклялась она. В этот раз ее любовь к нему будет сильнее страха.

– Я люблю тебя, – как и тогда, сказала Холли, настоящее и прошлое перемешались у нее в голове. – Хотя у тебя нет причин мне верить.

– Но я верю, – глядя ей в глаза, произнес Тео, поднес ко рту ее руку и прильнул к ней в горячем поцелуе, подтверждая этим свою веру, свою любовь. – Я верю тебе. Я верю, что ты всегда любила меня, хотя и по-своему.

– Мне кажется, ты меня тоже до сих пор любишь, – продолжила Холли. Ее голос был не громче шепота, но Тео все слышал, судя по тому, как вспыхнули его глаза. – Хотя я не вижу ни одной причины, по которой можно любить меня.