Колдун - Кай Вэрди

— Погоди. Возьми письмо под подушкой. Там мой адрес и фамилия. Искать легче будет, — усмехнулся он. — Я буду ждать тебя, Тамара. Найди меня, обязательно!

Тамара кивнула, взяла письмо и, спрятав его на груди, помчалась к блиндажам. Спрыгнув в окоп, спросила у солдат, где блиндаж командира разведчиков. Те посмеялись над девчонкой, но блиндаж капитана Черных указали. Притаившись за углом, она дождалась, пока блиндаж опустеет, и, оглядевшись, стрелой заскочила во внутрь. Забравшись под лавку, она пониже сдернула одеяло, свисавшее с нее, улеглась поудобнее и задремала.

Тамару искали весь вечер. Девочка как сквозь землю провалилась. Первым делом проверили все танки, хорошенько встряхнули вернувшегося из разведки Мишку… Парень клялся и божился, что с того утра и не видел девочку ни разу. Майор ругался последними словами, Черных посмеивался, Степаныч довольно поправлял свои шикарные усы… В очередной раз досталось и так злющему на ребят Васильеву, а от того всей роте охранения.

— Товарищ майор, отдай мне девчонку… — в ответ на цветистую ругань после очередного доклада, что девочка не обнаружена, твердил он. — Какую разведчицу я из нее сделаю! — добавлял он мечтательно.

— Степаныч, признавайся, твоя работа? Куда дел девчонку? — бесился майор, меряя блиндаж шагами. — Сказал я тебе, что не возьму ее в отряд!

— Не моя… Но спряталась знатно, молодец! А чего не возьмешь? Мы уж и занавесочку ей в палатке изладили. Ребята место уступили. Станет жить как королевна, в личных покоях, — похлопывая себя по коленям, улыбался Степаныч.

— Царица… Не зря она Тамара, — улыбаясь, подливал масла в огонь Черных.

— В тыл, я сказал! С первой же машиной! — ярился Федотов. — Мне тут только детского сада не хватает!

— Так в чем дело? Ты уже отправил, гляди, — усмехался Черных. — Найди сперва, потом отправишь. Вот тебе и детский сад! Три сотни взрослых мужиков твой детский сад отыскать в расположении не может.

— Найдется, свяжу, и с первой же машиной! — тряс указательным пальцем разъяренный майор. — Устроили мне тут!..

Тамара проснулась ночью оттого, что замерзла. На лавке над ней слегка похрапывал капитан Черных. Выбравшись со своего места, Тамара огляделась. Заметив в темноте лежащую в ногах у капитана гимнастёрку, она тихонько взяла и завернулась в нее. Природа брала свое, и девочка на цыпочках выбралась в ночь.

Часовой, сидя на входе в блиндаж, спал, обняв свой автомат. Тихонько переступив через его ноги, девочка выбралась из окопа. Вернувшись, она так же тихо переступила ноги часового и, поплотнее завернувшись в большую для нее гимнастерку, забралась на свое место. Повозившись, она выбралась снова, аккуратно вытянула из-под головы капитана набитую сеном подушку, и забралась обратно. Согревшись, Тамара снова уснула.

Черных проснулся оттого, что затекла шея. Пошарил рукой по лавке, ища подушку. Не найдя, сел и повозил ногами по полу. На полу подушка тоже не обнаружилась. Зевнув, капитан зажег самодельную лампу и потянулся за гимнастеркой. Похлопав рукой по пустой лавке, он взял лампу и посветил на край лавки. Гимнастерки не было ни на лавке, ни на полу.

В недоумении сдвинув брови, Черных обошел весь блиндаж. Осмотрел вешалку, посветил в углы… Гимнастерки не было. Ничего не понимая, капитан вышел из блиндажа. Часовой дремал, перекрыв выход. Черных тронул его за плечо.

— Давно спишь? — мрачно поинтересовался он.

— Товарищ капитан! Вот тока сморило… На минутку глаза прикрыл! — испуганно вытянулся перед ним часовой.

— Это ты Васильеву расскажешь… Ко мне заходил кто? — растерянно потирая подбородок, спросил Черных.

— Никак нет! Никого не было! — бодро отозвался часовой.

— Так ты ж спал. Откуда знаешь? — усмехнувшись, проговорил капитан.

— Так я ж вход перекрыл. Ежели б кто шел, так непременно толкнули бы… — смущенно потерев нос, глядя на капитана виноватыми глазами, пробормотал тот. — А чего? Случилось, чтоль, чего?

— Случилось… — вздохнул капитан. — Вот, гимнастерку сыскать не могу. Ложился спать, снял. Проснулся — нет гимнастерки… Чудеса, да и только…

— Товарищ капитан, а на крючке глядели? Мож, на крючок как повесили да забыли? — удивленно глядя на капитана, пробормотал часовой.

— Да уж без тебя поглядел… — проворчал Черных, возвращаясь в блиндаж.

Снова осмотрев все углы, он, кряхтя, нагнулся и провел рукой под лавкой. Пальцы наткнулись на ткань, а под ней что-то теплое и… живое? Опустившись на колени, капитан посветил под лавку.

— Да твою же мать… — не сдержав вырвавшегося смешка, в восхищении проговорил капитан, садясь на пол перед лавкой. — Вот вам и детский сад… Царица Тамара, подъем! — гаркнул он во всю глотку, с улыбкой наблюдая за подскочившей от его крика и хлопавшей в испуге глазами девочкой.

— Знаешь, на чем спалилась, Царица? — помогая девочке выбраться из-под лавки, спросил капитан.

— Знаю… — проворчала Тамара, потирая ушибленную голову. — Замерзла я… Не одеяло же у вас забирать…

— Пожалела, значит, меня, — усмехнулся капитан, отряхивая подушку и кидая ее на законное место. — И что мне с тобой делать? — глядя на девочку смеющимися глазами, спросил он.

— В тыл не поеду, — упрямо взглянув на него исподлобья, твердо произнесла Тамара.

— На, одеялом укройся, а гимнастерку верни, — усмехнулся Черных. — Зимой-то куда холоднее будет, чем сейчас.

— Ничего, справлюсь, — закутываясь в одеяло, проворчала девочка. — Что, бежать прятаться? Или хватит уже? — с вызовом взглянула она на него.

— А чего ж ты приказ старшего по званию нарушила, а, Царица? Или приказы не для тебя? — искоса наблюдая за нахохлившейся девчонкой, усмехнулся капитан и протянул ей кружку с давно остывшим чаем.

— Я сразу сказала, что не поеду, — беря кружку, отозвалась Тамара. — Тот приказ не имел смысла.

— Значит так, Царица Тамара… Первый и последний раз предупреждаю: приказы не оспариваются и не осмысливаются, они выполняются. Безоговорочно и быстро. Поняла? — строго произнес капитан. — Еще одно нарушение приказа — и я лично доставлю тебя в тыл. Вопросы есть? Вопросов нет, — хлопнул капитан себя по коленям и поднялся с табурета. — Допивай свой чай и пошли к майору, сдаваться. Только Семена Степаныча с собой прихватим.

Разбуженный Федотов, узрев перед собой Тамару, рвал и метал. Девчонка спокойно сносила все громы и молнии, и, не опуская глаз, с вызовом смотрела на майора. Когда тот, выдохшись, схватил со стола кружку и приник к ней, она совершенно спокойно выдала:

— Я так понимаю, что принята? — даже не поведя глазом, смотрела она на подавившегося водой майора. — Выговор не признаю, потому что он не обоснован и вынесен несправедливо. Могу идти, товарищ майор?

Задыхавшийся от кашля и наглости девчонки багровый майор только и смог кашлянуть в ответ, глядя на нахалку круглыми глазами. А та, развернувшись, спокойно вышла из блиндажа.