Серебряная заря - Кейт Хьюит

* * *

Войдя в гостиную, Эллери села на софу и слепо уставилась в окно. У нее голова шла кругом в поисках ответов на вопросы, которых требовало ее сердце. Зачем она заставила Лоренцо ответить на этот звонок? Почему не дала ему говорить?

Может, она испугалась, что он скажет, что не любил ее… или любил?

Она прерывисто вздохнула. А когда в комнату вошел Лоренцо, Эллери почувствовала его молчание, тяжелое и гнетущее. Она не могла вынести этого.

— У меня когда-то был короткий тур по Италии, — заставила она себя сказать раболепным тоном. — Я не была здесь с тех пор, как училась в шестом классе. Это была школьная поездка…

— Эллери…

Она остановилась, встревоженная его тоном — безжизненным и безапелляционным, таким, какого она никогда еще не слышала от него.

— Все кончено, — произнес он.

Эллери беззвучно открыла рот и снова его закрыла. В голове было пусто. Она не могла придумать, что ответить, поэтому только повторила:

— Все кончено?

— Да. — Не глядя на нее, Лоренцо подошел к мини-бару и налил себе виски. — Мне надо вернуться на работу. Я посажу тебя на лондонский рейс утром.

Эллери опешила. Она подозревала, что ее ждет нечто подобное, однако, принимая во внимание то, что только что произошло… то, чего она боялась, должно было произойти… Произошло то, чего она хотела.

Она сглотнула:

— Просто вот так?

Он пожал плечами, стоя к ней спиной:

— Ты же знала условия?

Эти слова прозвучали как насмешка.

— А ты говорил мне, что между тобой и мной нет никаких условий, — ответила Эллери срывающимся голосом. Она не хотела такой боли, но теперь, когда ей стало больно, она ощутила какой-то кураж, рожденный отчаянием. — Лоренцо, я знаю, что повела себя… странно… когда попросила тебя ответить на телефонный звонок. Я испугалась… Это все так ново для меня… Я никогда не испытывала…

— Все кончено, — произнес Лоренцо тихим беспощадным голосом. — Не обременяй себя. Пожалуйста.

Обременять себя? Разве она это делала? Эллери вздрогнула, как от удара. У нее закружилась голова, как будто ее и в самом деле ударили. Причинили боль. Она вдруг подумала, что могла от отчаяния совершенно неправильно истолковать ситуацию.

И тут она вспомнила строки: «Беда! Проклятье ждет меня! — воскликнула Шалот».

«Как правдива эта поэма», — с горечью подумала Эллери. Но ей не подойдет конец этой сентиментальной трагедии. Ее голова стала ясной. Она почувствовала спокойную злость, поднялась и встала перед Лоренцо. Он все еще стоял, повернувшись к ней спиной.

— Прекрасно, — сказала она таким же безжизненным и безапелляционным тоном, как он. — Поскольку все кончено, можешь спать на этой софе.

Она уже подошла к двери спальни, когда Лоренцо заговорил снова:

— Между прочим, это звонил мой помощник с сообщением, что Амелия хочет начать фотосессию на следующей неделе. Гонорар составляет десять тысяч фунтов. Я пришлю тебе чек.

Эллери застыла. Ее рука дрожала, когда она потянулась к ручке двери.

— Отлично, — сказала она и скрылась в спальне.

Эллери проснулась утром с ощущением песка в глазах, ее тело гудело, а на сердце была свинцовая тяжесть. Лучи южного солнца пробивались в окна, а вдали тысячами бриллиантов сверкал Неаполитанский залив.

Мир продолжал жить.

Она посидела какое-то время на кровати, опустив голову, переживая то, что была отвергнута, чувствуя боль потери, потом загнала все эти мысли как можно глубже.

Она тоже продолжала жить.

В джинсах и шерстяной рубашке и с уложенной сумкой Эллери быстрым шагом вошла в гостиную.

Лоренцо был уже выбрит и одет. Он скользнул взглядом по ее одежде, ее сумке, ее решительному лицу и отвернулся. Эллери налила себе чашку кофе и сделала пару глотков. Лоренцо захлопнул свой мобильный телефон:

— Я вызвал тебе такси.

Эллери поставила чашку. Она чувствовала себя хуже чем любовница, она чувствовала себя проституткой.

— Спасибо, но этого не нужно. Я сама смогу добраться.

Глаза Лоренцо потемнели.

— Я забронировал тебе рейс в Лондон. Первый класс. Ты пересядешь в Милане.

— И это тоже, — ответила Эллери сухо, — совершенно не нужно.

Теперь она поняла, что выражало лицо Лоренцо — нетерпение.

— Эллери, тебе не стоит настаивать на своем. Ты не сможешь купить билет на самолет…

— Да нет, смогу, — холодно оборвала его Эллери, — с учетом того, что стала на десять тысяч фунтов богаче.

— Разве эти деньги не должны пойти на дом? — спросил Лоренцо.

— Я не думаю, — холодно сказала она, — что ты должен давать мне советы.

Лоренцо нетерпеливо вздохнул, а Эллери потянулась за своей сумкой. Тот факт, что у нее было разбито сердце, а он выглядел просто усталым и нетерпеливым, привел ее в ярость.

— До свидания, Лоренцо, — холодно сказала она и, не взглянув на него, вышла.

Эллери взяла самый дешевый билет до Лондона. При этом ей предстояло сделать три пересадки и потратить на дорогу двадцать четыре часа. К тому времени, как Эллери вышла наконец в Хитроу[6], она совершенно выбилась из сил, а ведь ей предстояло ехать дальше.

Она доехала поездом до Бодмина, а там взяла такси, чтобы добраться до коттеджа ее матери возле Пэдстоу. Анна Данант работала библиотекарем и снимала скромный дом на окраине города. За полгода, прошедших с тех пор, как ее мать уехала из Мэддок-Манора, Эллери была здесь всего один раз. Сейчас она оглядела аккуратный сад, приветливый коврик перед дверью, вазу с цветами в окне и обрадовалась тому, что ее мать наладила свою жизнь вдали от поместья. Вдали от воспоминаний.

Мать открыла дверь еще до того, как Эллери успела постучать, и порывисто обняла ее:

— Я так рада, что ты приехала.

— Я тоже, — сказала Эллери. Это было неожиданное решение, которое она приняла за долгие часы своего бесконечного возвращения из Италии.

— Проходи. Я приготовила чай.

— Спасибо. Я совершенно выдохлась.

— Не сомневаюсь. Чего ради тебя понесло в Италию?

Ее мать, все еще элегантная в свои пятьдесят, в джинсах и рубашке, двигалась по крошечной кухоньке. Здесь мало что напоминало простор и монументальность Мэддок-Манора в дни его расцвета, но Эллери знала, что маме здесь неплохо.

Совсем неплохо.

— Я проводила там своего рода отпуск, — сказала она и после паузы добавила: — С одним мужчиной.