Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Владимирович Булычев

солдат генерал-аншеф. Воспользовавшись возникшей у турок паникой и сумятицей, войска его дивизии преодолели ров и ворвались в крепость!

– Егоров! Дай десяток егерей! – перекрикивая оглушительный шум битвы, попросил Суворов. – Я уже двух вестовых к их светлости с просьбой о помощи послал. А ее все нет для нас! Обратно возвратились оба с приказом отступать. Зато турки опомнились, вон как теперь давят, наседают со всех сторон! Ты только погляди, Егоров, сколько значков перед нами на стенах, – кивнул он на множество виднеющихся османских бунчуков и знамен. – Половину всего их войска мы на себя тут собрали. Самое время если не прямо здесь, так в другом месте неприятеля выбивать! Теперь я секунд-майора Куделина с рапортом к фельдмаршалу посылаю. Пусть убеждает их светлость в необходимости штурма.

– Радован! Поди сюда! – увидав своего офицера, подозвал его к себе подполковник. – Быстро найди десятерых солдат, да чтобы они при толковым капрале были, и отправляй их для сопровождения господина майора. Чтобы они его как зеницу ока по дороге берегли! У него бумага важная при себе будет.

– Есть найти десять солдат с капралом! – козырнул Милорадович. – Кряжин, Кряжин! – крикнул он, обернувшись. – Бегом сюда со всем своим отделением!

Оправившиеся турки в это самое время предприняли контратаку. Егеря успели дать по ним два залпа и откатились назад, в схватку вступили гренадеры. В ближнем бою они отбросили наступающих за крепостные стены и ворвались в город. Командующий всей Очаковской группировкой турок, трехбунчужный Гассан-паша был вынужден снять основные силы со всех направлений, чтобы выбить из крепости прорвавшихся русских.

– Ваша светлость, генерал-аншеф Суворов настоятельно испрашивает у вас подкрепления! – рапортовал главнокомандующему майор Куделин. – Дивизия, воспользовавшись удобным моментом, прорвала внешние земляные укрепления и зашла через пролом стены в саму крепость. Нам нужна подмога, ваша светлость, все основные силы нашего левого крыла уже введены в бой. Резервов более нет. Турки наседают и пытаются нас выбить. Александр Васильевич настоятельно просит у вас подмогу, чтобы продолжить атаку.

– Какая атака, майор! Ты чего тут мелешь! – выкатив глаза, заорал в бешенстве Потемкин. – Я же дважды приказал Суворову отводить войска! Он что, совсем там ополоумел?! Кто вам вообще велел на приступ идти?! Кто?! Отвечай! Я тебя спрашиваю!

– Так вылазка у турок была, ваша светлость, – заикаясь, ответил тот. – Отбили их и на плечах к самим укреплениям прорвались, а потом и далее к стенам. Удобный момент ведь, ваша светлость! Не ждал нас враг.

– Какой удобный момент, какая там вылазка?! – топнул в негодовании ногой фельдмаршал. – Да я вас всех под суд, под трибунал за неисполнение моего приказа! Я что, утверждал план этого штурма?!! Вы что там вообще себе позволяете?! Бегом к Суворову! Передайте ему, что я приказываю немедленно отвести войска назад! Бегом, я сказал! – видя нерешительность майора, прокричал в гневе Потемкин.

Присутствующий при этой сцене австрийский принц де Линь взял за локоть генерала-фельдмаршала:

– Григорий Александрович, а ведь Суворов совершенно прав. Вы только поглядите сами на стену, большинство значков османских отрядов уже давно переместились на атакуемый левый фланг. У турок обнажены все остальные участки укреплений. Мы можем воспользоваться создавшимся положением и поддержать генерала Суворова, ударив в любом удобном нам месте. Решайтесь, мой друг.

Фельдмаршал был непреклонен. Бледный, плачущий Потемкин шептал:

– Суворов хочет все себе заграбастать!

Сдерживая натиск турок, Александр Васильевич метался среди шеренг своих войск, воодушевляя солдат:

– Держаться, держаться, братцы! Сейчас, совсем немного, и подмога уже подойдет! В штыки, братцы! Ура!

– Ура-а! – ревели солдаты, в очередной раз отбрасывая наседающего неприятеля.

– Худо дело, Алексей! – крикнул Живан, перезаряжая штуцер и пистолеты. – Если прямо сейчас подмога не подойдет, то сомнут нас турки. Вон сколько их там копится!

Егеря, рассыпавшись между строениями, вели по неприятелю частый прицельный огонь. Четверки санитаров и солдат из Пятой учебной роты выносили на носилках раненых. Со стороны центральных крепостных ворот и от лимана показались две большие колонны. Из предместий в окружении огромной толпы пехотинцев выкатилось несколько полевых орудий.

– Братцы! Нельзя нам здесь на месте стоять! – крикнул Суворов. – Сейчас басурмане картечью ударят и потом с двух сторон нас в клещи возьмут. Самим нужно их атаковать! К бою! Барабанщики, бить сигнал! За мной, в атаку! Ура!

В это самое время к нему подскочил майор Куделин с докладом.

– Как отходить?! – воскликнул генерал. – Я не могу вот так просто вывести отсюда людей! Мы ведь уже внутри крепости!

«Бам! Бам! Бам!» – грохнули три пушки, и рой свинцовой картечи ударил по развертывающимся порядкам русской пехоты. Майор лежал на спине с отрытыми глазами. Рядом с ним стоял Суворов и держался за шею, а из-под его ладони выбегал ручеек крови.

– Генерала ранили, генерала ранили! – раздались крики солдат. Александр Васильевич пошатнулся, и его подхватило сразу несколько рук.

– Сергей Юрьевич, принимай командование, – слабым голосом прошептал Суворов. – Выводи войска, сбереги людей.

Генерал-поручик Бибиков подозвал к себе командира батальона егерей.

– Подполковник, выдели толкового офицера с солдатами. Пусть они срочно выносят Александра Васильевича к нашим лекарям. Турки наседают, нам нужно срочно отходить. Если мы прямо сейчас это не сделаем, они нас тут отрежут и потом всех перебьют. Прикрывайте отход дивизии, Алексей Петрович, на вас да и на гренадеров Сытина одна надежда.

Старший лекарь егерей Мазурин уже заканчивал перевязку генерала.

– Все хорошо будет, Ляксей Петрович, – пробубнил он, затягивая зубами узелок. – Главная жила у их высокопревосходительства не задета. Но, однако же, крови много с раны вышло. Картечина прямо насквозь через шею прошла, но эдак удачно. Все одно выносить их отсель поскорее надо.

– Вот и займись этим, Акакий Спиридонович, – кивнул Егоров. – Все сделай, чтобы Александра Васильевича в целости в гошпиталь снести. Подпоручик Бегов! – подозвал он командира полуроты. – Бери своих людей, выносите и охраняйте носилки генерала. Смотри, Иван Ильич, головой за Суворова отвечаете! Все, давайте уходите скорей, сейчас уже турки на нас попрут.

Следующие два часа батальоны гренадеров фанагорийцев и егерей, медленно пятясь, отбивали непрерывный натиск турок. Дрогни и побеги они, неприятель непременно бы ввел в бой свою кавалерию, вырубая отступающих.

Батальоны не дрогнули. Вынося на себе раненых, бросаясь время от времени в отчаянные штыковые контратаки, они сумели отойти в боевых порядках обратно к своим валам, где их уже поддержали артиллерия и стрелки пехотных полков.

Сбежав с валов на свою сторону, солдаты в изнеможении попадали на землю.

– Вышли, мы все-таки вышли, братцы, – лежа, твердил Егорка. – А я ведь уже думал: все, конец нам пришел! Со всех сторон эти злыдни орали, визжали! Барабаны вокруг бьют. «Уррах! Корх!» – янычары орут.