Слово в пути - Петр Вайль

На Фонтанном доме Шереметевых был выбит девиз: Deus conservat omnia — «Бог сохраняет все». Эти слова Иосиф Бродский вставил в стихотворение, написанное к столетию Анны Ахматовой, крепостной куда менее свободной, чем Прасковья Жемчугова.

Мало мест спокойнее и безмятежнее шотландского озера Лох- Несс.

В таком названии по-русски — тавтология. «Лох» — не обида, хотя при виде тысяч зевак, в числе которых ты сам, это значение напрашивается. Loch по-шотландски — просто-напросто «озеро», что родственно английскому lake или итальянскому lago. В общем — озеро Несс.

А то, что сюда всех этих зевак привлекает, — Несси.

Впервые свидетельство о том, что в озере водится не только рыба, но и какая-то огромная тварь, возникло полторы тысячи лет назад. С 1933 года появился термин Loch Ness Monster — Лохнесское чудовище. По-свойски — Несси. Чудом уцелевший плезиозавр, гигантский угорь, длинношеяя нерпа, тритон, водяной змей — гипотез множество: ни одна не подтверждена. Все истории, фотографии, видеосъемки и звукозаписи до сих пор оказывались либо невольными, либо сознательными подделками. Однако миф всегда сильнее факта, и сотни тысяч туристов десятилетиями напряженно вглядываются в поверхность озера: вдруг всплывет.

При том, что вокруг и без этого есть на что посмотреть. Вообще, южная Шотландия — один из самых терапевтических ландшафтов Европы наряду с Тосканой и Умбрией, с предальпийскими районами Италии, Франции, Австрии: гармония и созвучие. Той осенью, поколесив неделю по холмам, долинам, морским, речным и озерным берегам, наевшись лососины и баранины, надегустировавшись скотча в многочисленных винокурнях (distilleries), мы с женой осели на три дня у южной оконечности Лох-Несс, в крохотном городке форт Огастес.

Поселились в доме местного жителя, превращенном в пансион. Хозяина звали, как положено, Эндрю (святой Андрей — небесный покровитель Шотландии), был он красноморд и рыжеволос, говорил громко и быстро, размахивая руками, на почти непонятном «шотландском английском». Сам Эндрю никогда Несси не видал, но знал многих, кто видел. Потом мы убедились, что таков опыт всех 575 жителей Форта Огастес.

Из городка отплывают кораблики по озеру, узкому, как река, протянувшемуся на тридцать семь километров по долине Грейт-Глен. Красоты вокруг — необычайные, но пассажиры по сторонам не глядят, пытаясь проникнуть взором сквозь толщу воды на всю 230-метровую глубину.

Проделав такой рейс однажды, посетив официальный центр Несси (так и называется: Official Loch Ness Monster Exhibition) в городке Drumnadrochit, мы переместили интерес в окрестности озера с прелестным аббатством и руинами замка, выхаживая часами по тропам в холмах. Умиротворяющая обстановка подчеркивалась идеальным зеркалом озера. То-то в музее соседнего крупного города Инвернесса так много пейзажей, напоминающих левитановский «Над вечным покоем».

В середине своего последнего дня на Лох-Несс мы пошли домой перекусить, чтобы потом продолжить прогулку. По дороге говорили о том, с каким мазохистским наслаждением человек ищет чудище в толще бытия, как тревожно и жадно ожидает ужаса, как страшится и вожделеет его и как это, в сущности, неправильно, потому что жизнь в целом мирна и прекрасна.

Наш Эндрю был взволнован более обычного: он подпрыгивал в дверях, беспрестанно повторяя одно и то же, так что можно даже было разобрать эту ахинею: «Я сомневаюсь, что идет война!» Не сразу я вспомнил, что на Scottish English «сомневаюсь» в этом контексте значит «боюсь». Мы вошли в гостиную, где работал телевизор. На экране шел не виданный нами прежде триллер с мощными спецэффектами. На фоне голубого неба ярко пылали манхэттенские башни-близнецы. Было 11 сентября 2001 года.

Музей «Вазы» в Стокгольме — быть может, лучший из тех, которые мне приходилось видеть.

Нет, я помню об Уффици, Метрополитен и Прадо, но речь — не о шедеврах. В этом стокгольмском музее — вообще никаких шедевров: трудно же считать достижением человеческого гения шведский корабль «Ваза», который затонул через двадцать минут после спуска на воду. Но этот музей организован так увлекательно и умно, что из него выходишь немножко не таким, каким вошел, — а про многие ли места такое скажешь.

Музей — на острове Дьюргарден, мимо которого идут теплоходы на Ригу, Таллин, Хельсинки. В эту зону отдыха шведской столицы легко добраться из центра города и по суше, но лучше от Старого города (Gamla Stan) на пароме — чтобы загодя погрузиться в морской контекст. Да и вообще — по воде красивей. А уж там Vasamuseem найти легко — над ним торчат мачты.

Ваза — фамилия правившей в Швеции полтора века королевской династии (они занимали и польский трон: избранный в 1610 году московским царем королевич Владислав был Ваза). Самый выдающийся из этих королей, Густав II Адольф, — единственный шведский монарх, удостоенный прозвища Великий, — стал, вместе с придворными, свидетелем (и соавтором) крупнейшего позора своего правления. Один из самых больших в то время в мире, 64-пушечный галеон 69-метровой длины (в два раза меньше новой яхты бывшего губернатора Чукотки, но это же почти четыре века назад), под восторженные клики подданных был спущен со стапелей 10 августа 1628 года, вышел в стокгольмскую бухту, дал салют из всех орудий и тут же пошел на дно.

Хроники о причинах катастрофы (погибли полсотни членов экипажа) сообщают глухо, что понятно: проектом руководил сам король, который пренебрег плавучестью и остойчивостью, увлекшись слишком тяжелыми для галеона пушками, создавая флагман имперского суперфлота. Король был солдат по всей своей сути, его считали крупнейшим полководцем такие знатоки, как император Наполеон и генерал Паттон. Густав II Адольф и погиб (в 1632 году) в битве, которую выиграл.

«Вазу» Ваза проиграл. Но Швеция — выиграла.

Корабль подняли на поверхность через 333 года, тридцать лет реставрировали, а в самом начале 90-х годов ХХ века открыли музей.

Как захватывающе интересно бродить по огромному многоярусному ангару, в который помещен поднятый с морского дна галеон. В XVII столетии королям корабли строили роскошно: одних скульптур на «Вазе» около семисот. Построенный из дуба галеон виден во всю свою не только длину, но и 53-метровую высоту, от киля до клотика. Нет больше места в мире, где так представлено судно четырехсотлетнего возраста.

Современное мастерство музейного дела создает полное погружение в контекст эпохи. Вокруг на стендах — наглядный показ видов деятельности того времени: политической, военной, ремесленной, культурной, бытовой.

На больших рельефных картах виден путь, который был предназначен «Вазе», — к южной Балтике. Воевать. Тут же среди экспонатов — огромный медный макет битвы с поляками в Балтийском море, в котором шведы были разгромлены. Есть и другие примеры поучительных провалов. Весь музей, на который потрачено столько денег и труда, — образец устройства национальной гордости из национального срама. То, как богато и спокойно живет сейчас Швеция, напрямую выводится из отказа от имперских амбиций.