Затмевая могущественных - Борис Владимирович Сапожников

– Да уж, Пичи, отлично помню. – Древотт высунулся из укрытия – и трижды выстрелил в налетчиков. Один из них схватился за лицо и упал. – Пары десятков наших метателей вполне хватило, чтобы остановить такой вот поезд.

– Верно. – Теперь уже Карнахан вместе со мной вскидывает оружие.

Мы всадили во всадников по шесть патронов. Кажется, ранили лишь двоих. Да и то не уверен. В ответ на нас обрушился настоящий шквал огня.

– Хорошо, что у них динамита нет, – философически заметил Древотт, перезаряжая свой веблей. – Помнишь, Пичи, как мы выучили каферистанских дикарей швыряться горшками с горючей жидкостью из пращей.

– Отлично помню, – кивнул Пичи, снова скрываясь за нашими вещами.

Я подумал тогда, что эта парочка никогда не перестает болтать. Даже в столь жарких ситуациях, как нынешняя. И никогда не теряет присутствия духа.

– Мне кажется или поезд замедляет ход? – вдруг насторожился Карнахан, став похожим на встревоженную борзую.

– Так и есть, – подтвердил его опасения Древотт. Похоже, наши конные друзья добрались до машиниста.

– Если поезд остановится, – без особой нужды добавил я, – то у нас не останется шансов против этих налетчиков.

– Значит, – решительно заявил Древотт, – мы сами должны добраться до паровоза. Прогуляемся его крышам.

– Прямо как в юности, – усмехнулся Карнахан, – когда я бегал от контролера, чтобы не платить за билет.

– Только тогда по тебе вряд ли стреляла сотня арабских всадников, – заметил Древотт.

– Пара разъяренных кондукторов не сильно уступает им, – покачал головой Карнахан. – Вы составите нам компанию, мистер Евсеичев?

– Конечно, – кивнул я. – Пусть я и не бегал раньше по крышам вагонов, но всегда хотел попробовать.

– Тогда полезайте следом за мной, – бросил мне Карнахан. – Если что Дэни подстрахует вас.

И больше не говоря ни слова, Пичи ящерицей выскользнул из-за груды наших вещей, сваленных на полу купе. Окно вагона было давно разбито – и он легко ухватился на верхнюю часть рамы, рискуя поранить пальцы об осколки стекла. Подтянувшись, Пичи оттолкнулся ногами от пола – и через минуту его башмаки пропали из виду.

– Полезайте, – поторопил меня Древотт. – Пичи надо прикрыть.

Я бросился следом за Карнаханом – все-таки поранил руки о чертовы осколки. Кровь потекла по пальцам. Но я решил просто не обращать на это внимания. Налетчики обратили на меня пристальное внимание. Слева и справа в стенку вагона врезались пули. На них я тоже внимания не обращал. Поймаю свою – так тому и быть. Сейчас я с этим ничего поделать не могу.

Я подтянулся, оттолкнувшись ногами от нижней рамы. Пичи наверху перехватил мое запястье, потянул на себя. С его помощью я легко взобрался на крышу вагона. Тут же приник к ней, стараясь не подставляться под пули.

Надо сказать, тут народу было достаточно много. Проводники в обход кассы продавали билеты в «четвертый класс», а именно на крышу поезда. На подобное железнодорожное начальство всегда смотрело сквозь пальцы. А вот теперь купившие билет «четвертого класса» несчастные люди корчились, прижимаясь к разогретому солнцем дереву. Многие стонали от полученных ран. Шальные пули так и свистели в воздухе.

Древотта нам с Пичи пришлось вытаскивать вдвоем. Уж больно здоров тот был. Оказавшись на крыше, он повалился на спину, тяжело дыша.

– Проклятье, две пули отскочили от моей стальной лапы. – Он глянул на меня, хитро прищурив глаза. – Так что я, наверное, должен сказать вам спасибо, мистер Евсеичев. Будь моя рука живой – лежать бы мне под копытами этих проклятых Господом налетчиков.

– Считайте, что я спас вам жизнь тогда, в Стамбуле.

Кажется, я начинал становиться столь же циничным, как и эти двое. И не сказал бы, что мне это не нравилось. Подобная лихая бесшабашность пришлась мне весьма по душе.

– Заметано, – бросил Древотт. – А теперь бегите следом за Пичи. И падайте на крышу, когда он падает. Уж кто-кто, а Пичи всегда знает, когда надо бежать, а когда – падать.

– Если ты про Хайберский проход, – бросил через плечо Карнахан, – то это была чистая случайность.

– Или промысел божий, – добавил Древотт.

Но Карнахан не слушал его. Он уже вскочил на ноги и, согнув спину, бросился вперед. Я решил не отставать от него. Оружие мы оба снова сжимали в руках. Хотя толку от него сейчас не было никакого. Однако, наверное, Карнахану, как и мне, рукоятка в ладони придавала уверенности.

Пробежав пять шагов, Пичи повалился ничком. Я рухнул следом. Знал, что где-то за моей спиной упал будто подкошенный Древотт. Мы проползли несколько метров, активно работая локтями, расталкивая пассажиров, едущих «четвертым классом», и их вещи.

У самого края вагона Пичи снова подскочил на ноги, словно заведенный. Бросился бегом. И спустя секунду уже приземлился на крышу соседнего вагона. А там вновь распластался по ней.

Как только Карнахан оказался на крыше следующего вагона, я вскочил на ноги – и бросился вперед. Главное – не дать воли страху, не затормозить перед краем. Ведь это может обернуться для меня плачевно.

Я прыгнул, на секунду зависнув над жуткой, грохочущей пропастью между вагонами. Однако приземлился вполне удачно. Перекатившись через плечо и погасив инерцию, быстренько пополз вперед. Надо же и Древотту место освободить.

Так мы – один за другим – миновали три вагона подряд без каких-либо происшествий. Но надолго нашей удачи, конечно же, не хватило. Слишком уж изменчива эта особа. Да и налетчики поняли – чего мы добиваемся. И решили преградить нам дорогу.

Сразу двое забрались на ближайший к тендеру вагон. Они без жалости раскидывали пассажиров «четвертого класса». А из их вещей сложили своеобразный бруствер, за которым и залегли. Сразу же принялись палить но нам.

Пули впивались в доски вагонной крыши. В отпрянувших от нас пассажиров «четвертого класса». Они тут же в панике бросились бежать. Но мало кому это помогло. Налетчики палили без остановки. Все больше людей валились мертвыми или ранеными с крыши поезда.

Проклятая паника очень метала нам. Когда вокруг тебя носятся и умирают люди, сложно держать в себя в руках. Да и прицелиться во врагов было практически невозможно.

Я подполз к Пичи. Мы оба укрывались теперь за какими-то баулами и телом человека в белой чалме. В него то и