Товарищ Брежнев. Большой Сатурн - Дмитрий Абрамов

– Ты не очень сгущаешь краски, Алан? – нахмурился Черчилль.

– Вермахт за год дошёл до Волги, почему Красная Армия не может за год дойти до Вислы или Одера. Тем более красные показали, что могут воевать и бить Вермахт. Если окружение Клейста состоится – то вероятность, что красные через год будут в Германии, раза в три больше, чем – не будут.

– А мы к тому времени ещё не будем готовы к высадке в Европе, – пробурчал окончательно теряющий настроение Черчилль.

– Ну отчего же, – попытался внести оптимизм в беседу генерал Брук. – Отступая от ударов большевиков, Гитлер будет вынужден снимать силы из Франции. И нам для успешного десанта понадобится намного меньше сил, чем мы сейчас планируем.

– Только ты, Алан, упускаешь из виду вот что. Советская Россия ещё не выдохлась, раз может так бить Вермахт. Когда она разобьёт Германию, дядюшке Джо достанется большая часть Европы, и наши намного меньшие силы, высадившиеся во Франции, не смогут заставить его убраться назад. Вот в чём проблема, русские ещё слишком мало воюют. Они слишком мало потратили сил. И нам надо что-то придумать. Надо, чтобы Рейх и Советы ещё года три, а лучше четыре – ломали друг другу кости. Тогда и нашими меньшими силами мы сможем оставить Европу за собой.

– Но это же лишь вероятность, сэр, – вымолвил Мензис.

– И мы, джентльмены, должны быть к ней готовы. Должны быть готовы её предотвратить. Есть уже какие-нибудь соображения на сей счёт?

– Надо как-то усилить Гитлера, – начал рассуждать Мензис. – Но как? Франко однозначно откажется, да и нам он выгоден в своём полунейтральном статусе. Болгары – объявили войну Советам, но посылать войска на фронт не спешат. Практически со стопроцентной вероятностью все их войска на советском фронте сразу перейдут на сторону красных. Турция – Гитлер давно обхаживал Инёню[98]. Но тот очень осторожен, и если летом, когда Паулюс прорвался к Волге, не захотел вступать в войну, то сейчас тем более воздержится. Далее на восток – только Япония. Но она и так слишком занята в Китае и на Тихом океане. Склонить её к войне с Советами можно разве что, если мы с ними заключим мир. Но это уже для нас недопустимо. Слишком много мы там потеряем и слишком много достанется самураям.

– Значит, единственный реальный кандидат на помощь Рейху – Турция. Надо помочь Исмет-паше принять правильное решение.

– Вряд ли Турция может рассчитывать на что-то дополнительное от Гитлера, он и так уже всё, что мог, Инёню пообещал, – хмуро сказал Брук.

– Мы можем что-то пообещать. – Мензис продолжил считать варианты: – В Турции до сих пор сильны имперские настроения. Можем пообещать им возродить Османскую империю. Пусть забирают Сирию, Палестину, северную Аравию. Турция нам не противник – после войны заставим всё вернуть назад. Надо только из Индии в Египет ещё перебросить войск, чтобы прикрыть Суэцкий канал.

– Вполне рабочая идея, Стюарт, – прокомментировал премьер-министр. – И я вот о чём ещё подумал. Норвегия оккупирована Рейхом, работает на Рейх, но формально – пострадавшая сторона, Дания, Голландия, Бельгия – та же ситуация. Когда мы разобьём Рейх, нам нечего будет им предъявить. Они пострадавшие. Неудобно будет с них брать достойную компенсацию. Что, если они вступят в войну на стороне Гитлера? Дивизий по пять-восемь они смогут дать Вермахту, а это 20–25 дивизий. Помогут Гитлеру заткнуть дыру на юге. Когда мы высадимся в Европе, нам они сильно сопротивляться не будут, да и не смогут, все их дивизии скорее всего уже сгинут на Восточном фронте. И мы будем иметь моральное право на репарации не только с Германии, но и с них.

– Сэр, – подхватил мысль премьера генерал Брук, – наверное, не стоит забывать о Франции. Лягушатники хорошо устроились. Все воюют, а они сдались Гитлеру и надеются отсидеться. Думаю, Петен сможет дивизий 20–30 дать Гитлеру. И тогда наша позиция по отношению к Франции будет более определённая. А то ведь Де Голль всерьёз рассчитывает, что сможет включить Францию в число победителей Рейха. Лягушатники должны нам заплатить за сепаратный мир с Гитлером. А чтобы не осталось юридических лазеек – им от этого увильнуть, – они должны официально вступить в войну на стороне Рейха.

– Мне нравится твой ход мысли, Алан. – Черчилль обернулся к Мензису. – Стюарт, как думаешь, сможем мы воплотить наши мечты в жизнь?

– Нет ничего невозможного, сэр. Когда приступать?

– Не торопитесь, джентльмены. Мы всё-таки рассматриваем вероятность. Давайте решим так. Пока вы оба проработаете подробно план наших действий в рассмотренном нами направлении. И если красные смогут на юге пробить двухмиллионную дыру в Вермахте, тогда и начнём действовать, – подвёл итог встречи сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль.

18 декабря, 1942 год, г. Кропоткин.

Утро 18 декабря группа Аленькина встретила в том же самом овраге, с которого начинала «охоту». Данияр сбегал до железной дороги и в разных местах развесил небольшие обрывки ткани. В сторону Тихорецка прожужжала мотодрезина. Её не стали трогать. Вдали, где-то за Кропоткином раздался протяжный гудок паровоза. Потом было ещё несколько постоянно приближающихся гудков. Затем разведчики почувствовали дрожь земли. Состав нёсся на большой скорости, не останавливаясь проскочил Кропоткин и ещё прибавил скорости. Немцы очень спешили. И состав был гружёный, тяжело гружённый. Иначе бы земля на таком расстоянии не вибрировала. Наконец в двух километрах от позиции группы из-за поворота показался состав. Длинный. 70–80 платформ. Сзади состав толкал второй локомотив. На платформах танки.

Минута-полторы до ещё одного поворота, на котором завалили первый поезд. Аслан приложился к ружью. Группа затаила дыхание. Боев выровнял дыхание и, выбрав момент между волнами вибрации земли, выстрелил. Звук выстрела пропал в грохоте несущегося состава. У локомотива исчезло переднее колесо. И уже приготовившийся к повороту эшелон полетел прямо в речку, на ещё не разобранную кучу от предыдущего неудачника. Аслан схватил лежавший рядом патрон, молниеносно перезарядил ПТР, рыкнул на Кадыбекова: «Не зевай, патроны» – и выстрелил по концевому локомотиву Пять раз подряд. Куда он там целился, куда попал, Андрей не видел. То ли паровозную бригаду перестрелял, то ли тормозную магистраль перебил. Но второй паровоз так и не начал тормозить. И его усилиями, и инерцией весь состав слетел с рельсов в речку.

На заболоченном заливном берегу речки с почти говорящим названием – Бейсуг – погиб 1-й батальон 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии 40-го танкового корпуса 1-й танковой армии Вермахта. Десять процентов всех танков группы армий «А». Шестью выстрелами из ПТРД. Вместе с превратившимися в металлолом «панцерами» погиб командир полка и командир 3-й танковой дивизии генерал-лейтенант Франц Вестхофен.