Дверной проем для бабочки - Владимир Гржонко

Наконец Карлос в изнеможении прислонил крест к стене, прислонился к ней сам и стал медленно сползать вниз, цепляясь курткой за шероховатую кладку. Кричать он больше не мог. Тем более что стоило ему замолчать, как он услышал, что эхо его голоса, многократно отраженное в пространстве собора, всё ещё носится где-то в полутьме, как будто живёт само по себе. Маленькая женщина так и застыла перед нишей с непонятным Карлосу выражением лица. А старик, прикрыв рукой рот, едко хихикал и шкодливо вращал глазами.

— Что вы тут делаете? — голос мог бы показаться Карлосу продолжением его собственного крика, но был значительно уверенней и выше. В арке придела, как в рамке, возникла высокая фигура в чёрном: детское жестокое лицо, возмущённые горящие глаза, маленький рот с закушенной нижней губой… Карлос попытался вскочить, выбраться из проклятой ниши, снова толкнул тяжёлый крест, услышал хруст и слишком поздно обернулся. Прямо на него падал так напугавший его второй крест с разбойником. Карлос ещё успел расслышать, как монашка не то в страхе, не то возмущенно кричит ему, что он провалится, но не понял, о чем это она. Потому что от крепкого злого удара изображение у него перед глазами поплыло и сплющилось, открывая мягкую тёмно-коричневую подкладку. «Вот оно что», — подумал Карлос и сразу же удивился тому, что ещё в состоянии соображать. «Вот оно как устроено на самом деле… — с умилением продолжал размышлять он, — оказывается, всё так просто и совсем не страшно… Если б только я знал об этом раньше…»

Карлос и сам не мог бы сказать, о чем это он, но испытывал удивительное облегчение, почти радость от пришедшего к нему непонятного понимания. Всё, что случилось с ним до этой минуты, было просто ерундой, над которой теперь не стоило ломать голову. Но тут же он непривычно озаботился: слишком уж тихо и пусто было вокруг. Чего-то явно не хватало, и Карлосу вдруг стало страшно. Если он попал сюда, то, значит, Оно существует. Но если Оно существует, то почему он до сих пор барахтается в этом коричневом болоте?

— Да как же это?.. — не чувствуя губ, спросил он.

— А вот так! — ответили ему. — А ты что думал, мекс: обоссать Богородицу — это тебе шутки? А на Большую сиську рот разевать? Понял теперь, в чём хохма? Почему тогда, в Техасе, Она исчезла? Нет, не понял? Козёл ты, мекс, куккарача, а не мачо! В конце всё дело, в конце. В твоем грязном задроченном конце! Вот и мотай отсюда! Открывай глаза, куккарача, понял, мать твою!..

Карлосу больно ожгло щеку, он с трудом разлепил глаза и тут же получил ещё одну пощечину. Над ним покачивалась жирная морда ругающегося старика. Карлос попытался повернуть голову: совсем рядом, прижав ладони к вискам, стояла на коленях Маленькая женщина. Она хотела что-то сказать Карлосу, но тут в поле его зрения попала протягивающая к ним руки монахиня.

— О Господи, — повторяла она почти шёпотом, как заклинание, — да вылезайте же оттуда немедленно! И, пожалуйста, осторожней!

— Да, — произнесла Маленькая женщина тем же тоном, каким говорила со швейцаром, — конечно, глупость какая! Герр Вольф, вы мне совсем голову заморочили. Лучше помогите ему встать, а я поставлю на место кресты.

Не слушая возмущенного ворчания старика и не обращая внимания на застывшую в позе отчаяния монахиню, она встала с колен и шагнула к задней стене ниши. Под ногами у нее гулко и хищно хрустнуло, взвилось облачко пыли, и не успевший подняться Карлос почувствовал, как под ним дрогнул и стал наклоняться пол. В образовавшемся проломе мгновенно исчезли кресты, а за ними и Маленькая женщина. Было слышно, как где-то внизу глухо бьются о камень деревянные обломки. Монахиня тонко вскрикнула и, сминая крахмальную ткань чепчика, схватилась за голову. Карлос, лёжа на косо уходящих вниз досках, ухватился за каменный порожек ниши, но вылезти не успел. Толстый старик деловито отодвинул в сторону лёгкую чёрную фигурку и склонился над Карлосом. Он уже не казался толстым смешным чудаком. Щёки ощутимо втянулись, губы побелели, а глаза блестели темно и сосредоточенно.

— Слышишь, ты! Давай, иди туда. Фрау нужен помощь, понял? Ну? Спускаться вниз, быстро, пидарас, мать твою! Доставай её сюда. Она не очень хороший кровь, но это не твоё дело, вонючка! Давай-давай, быстро!

Снизу раздался глухой стон. Старик с досадой покачал головой и развернувшись боком, резко и коротко ударил Карлоса в грудь. Не до конца пришедший в себя Карлос поперхнулся от острой боли, разжал руки и покатился в провал. И ещё успел услышать, как старик крикнул монахине:

— Чего стоишь, блядь, скорую помощь зови, давай!

Карлос не успел испугаться, только шлёпнулся задом об обломок креста и на мгновение задохнулся от пыли и деревянной трухи. Сверху продолжала сыпаться какая-то дрянь. К его удивлению, там, куда он попал, было достаточно светло — под сводчатым морщинистым каменным потолком горела небольшая лампочка. Карлос осторожно встал, посмотрел наверх, но ничего, кроме свисающих досок, не увидел и наклонился над лежащей с закрытыми глазами Маленькой женщиной. Когда Карлос решился дотронуться до её щеки, женщина мгновенно, как будто только и ждала этого прикосновения, открыла совершенно трезвые круглые глаза, перевернулась на бок и быстро села. Карлос хотел сказать ей, что пугаться не следует, что сейчас им помогут, но вместо этого жалко улыбнулся и показал рукой наверх.

— Кажется, я подвернула ногу…

Её голос быстро покатился куда-то вдаль, и Карлос только сейчас сообразил, что они находятся в довольно высоком коридоре, один конец которого погружен в темноту, а другой, наоборот, освещён редкой цепочкой скрывающихся за поворотом лампочек. Женщина оперлась на его руку, встала и, наступив на левую ногу, поморщилась. Она тоже взглянула вверх, скривилась и покачала головой.

— Какая глупость! — пробормотала она. — И все этот идиот родственничек…

Сверху раздался не то кашель, не то смех, и как будто в ответ идиот родственничек поинтересовался, жива ли она. Потом он выругался и сказал, что сейчас приедут пожарные и скорая помощь, а с ними и полиция. Тут старик секунду помолчал, а потом добавил, что сам, увы, не может оставаться здесь, тому есть причины… словом, он очень торопится. Да-да, очень! Блядская жизнь, что поделаешь! Но она может быть спокойна: её обязательно спасут.

— Увижу вас позже, — гаркнул он напоследок, и на них посыпались остатки трухи и пыли. Женщина скривилась и опять напомнила Карлосу закипающую на огне кастрюльку. Она уже собралась прокричать что-то в пролом, даже рот открыла. Но в темном конце коридора раздался громкий шорох, и Маленькая женщина как была, с открытым ртом, замерла. Шорох повторился, и Карлос увидел, как остановились, снова становясь восковыми, её глаза, прикованные к чему-то за его спиной. От ужаса на её лице Карлос тоже окаменел. Он хотел повернуть голову, чтобы увидеть то, что видела Маленькая женщина, но не мог заставить себя это сделать. Перед глазами поплыла недавняя коричневая пелена, но закрыть их Карлос тоже не посмел. Он не хотел больше слышать тот Голос, безнаказанно называющий его «мексом» и «куккарачей». Тут в горле у женщины что-то заклокотало, и из всё ещё раскрытого рта вырвался такой вопль, что ноги Карлоса подкосились. Женщина странно и смешно подпрыгнула, попыталась было ухватиться за него, но вместо этого только взмахнула руками и побежала по освещённому коридору, оставляя за собой шлейф собственного крика и страха.