Поцелуй меня, любимый - Марина Леванова

— Илад, пожалуйста, ответь мне ещё на два вопроса, — попросила Чанлиф; степняк кивнул. — То есть ты не любишь мою сестру Сабмилу? И не мечтаешь о том, чтобы она стала твоей сотой женой? 

— Нет и нет, — коротко ответила Милада; теперь и она услышала шум в коридоре и с тревогой поглядывала на дверь. — Мне нужно уходить.

— Хорошо, — с улыбкой на устах произнесла Чанлиф, решая, что обязательно поможет степняку получить то, что он так жаждет; теперь она точно знала, как ей надо поступить. — Аиша, — тихо позвала она свою подругу, которая тут же заглянула в комнату, словно только этого и ждала; девушка счастливо заулыбалась. — Проводи их и сразу же возвращайся обратно. — Опустилась снова на кровать и притворилась больной. — Поможешь мне кое в чём. 

Аиша не смогла сдержать слёз счастья, посмотрела преданными глазами на пранадармца, который, пошатываясь, стоял возле потайного прохода и ожидающе смотрел на неё. Кивнула своей госпоже и бросилась выполнять её волю: вошла в тёмный проём, схватила факел и уверенно побежала вперёд. Как только Милада оказалась в потайном проходе, она тихо сказала Свану:

— Тебе придётся помочь мне добраться до покоев, — и начала беспомощно оседать на пол. — У меня совсем не осталось сил. 

Сван подхватил её на руки и быстро зашагал обратно в восточную башню, думая только об одном: чем обернётся завтрашний день? Что принесёт для них всех? И получится ли вызволить Невера из плена? А ещё он беспокоился за свою принцессу, которая так расточительно тратила свои силы на других, совершенно не думая о своём здоровье.

— Принеси мне зелёный кафтан из златотканного дамаста. — Сабмила крутилась перед зеркалом, с улыбкой разглядывая, как переливаются бриллианты и другие драгоценные камни на поясе её шальваров. Поправила глубокий вырез свободной блузы из полупрозрачного шёлка, чуть приоткрывая грудь. — И давай туфли из белой лайки, расшитые золотом. И побольше золотых украшений — на волосы, на шею, на руки, на ноги. Он должен ослепнуть от моей красоты. Пусть ценит то, что ему досталась самая завидная невеста столетия. 

— Красота не в украшениях, которые ты на себя надеваешь, — тихо проговорила Чанлиф. Она уже давно стояла в комнате и наблюдала за приготовлениями принцессы. — А в самом человеке. 

Сабмила уставилась на сестру, как на призрак, явившийся ей наяву. 

— Ты живая?! — на всякий случай поинтересовалась она, разглядывая откровенный наряд сестры. 

— Как видишь, — с усмешкой ответила Чанлиф, разведя руки в сторону. — А я что, должна была умереть? — с коварной улыбкой спросила она. 

— Да. То есть нет. — Сабмила смутилась, со злостью вырвала из рук служанки кафтан. — Просто лекари сказали отцу, что ты навряд ли доживёшь до утра. А ты, я посмотрю, очень даже неплохо выглядишь. 

— И так же прекрасно себя чувствую, — почти ласково продолжила фразу Чанлиф, подходя к столику и разглядывая украшения в огромной шкатулке. — Лекари твоего отца просто чудеса творят. Благодаря им я могу лично поздравить тебя с прекрасным выбором. Ты уж извини, но я не останусь на твою свадьбу, — с нарочитым сожалением проговорила она, пожимая плечами. — У меня срочные дела. 

— Знаю я твои дела, — усмехнулась Сабмила. — Имя им — Зариф, — злобно похихикала. — Кстати, я тебя тоже поздравляю, — покивала головой, наблюдая, как красиво золотые серьги покачиваются у её лица. — Такой завидный жених! Богатейший опыт! Говорят, он построил целую усыпальницу для своих любимых жён.  

— Мне очень повезло, что у меня такая добрая, любящая сестра, — негромко проговорила Чанлиф, проигнорировав её последнее высказывание. — Но ты за меня не волнуйся, дорогая! Я больше ничего не боюсь в этой жизни. Мне едва за двадцать, моему будущему мужу около семидесяти, и я наверняка переживу его, как пережила своего первого. — Выбрала из шкатулки жемчужное ожерелье и подошла к принцессе. — Кстати, в постели Илад неутомимый любовник. — Велела служанке приподнять принцессе волосы. — Я не один год была замужем, да и после знавала немало мужчин, но что со мной делал это варвар в ту ночь, когда весь дворец слышал крики из его башни, ни с чем не сравнится. — Надела украшение на шею сестры. — Знаешь, у степняков очень странные предпочтения, — она смущённо опустила взор в пол. 

— Ты врёшь! — прошипела Сабмила, встречаясь с сестрой взглядом через зеркало. 

— Может, и вру, кто же теперь узнает! — Чанлиф загадочно улыбнулась. — Но у тебя скоро появится возможность самой всё проверить. — Наклонилась к самому уху сестры и прошептала: — Главное, не сопротивляйся ему и позволь делать всё, что он захочет. 

— Ты сейчас всё это говоришь специально. — Сабмила подозрительно прищурилась. — Ты так сильно хотела этого степняка, а я взяла и выбрала его для себя. Вот ты и бесишься. 

— Да полно тебе! — с усмешкой в голосе произнесла Чанлиф. — С чего бы мне беситься? Всё, что я хотела, я получила. — Задумчиво кивнула, словно вспоминая недавнее. — Я познала степняка как мужчину, остаюсь на родине, где мне всё знакомо, а через пару лет снова стану вдовой и буду свободной, как птица. А вот тебе, сестрёнка, и правда не позавидуешь: одна, вдали от дома, от семьи, в местах, где всё чуждо и незнакомо. Советую хорошенько попрощаться со своими родителями, найти ласковое слово для каждого, потому что навряд ли у тебя когда-нибудь ещё появится возможность свидеться с ними. 

— Почему? — Сабмила выглядела испуганной. — Серебряная Завлудь находится в трёх днях пути от Эграна. Я всегда смогу приехать навестить их. 

— Приехать? Навестить? — Чанлиф рассмеялась. — Ты вообще знаешь, что такое гарем? Сестрёнка, ты оттуда никогда больше не выйдешь. Разве ты забыла, что станешь аж сотой женой степняка. Это так почётно! 

— Как не выйду? — Теперь на лице принцессы читался неприкрытый ужас; она и помыслить не могла, что может больше никогда не увидеть своего любимейшего отца или матушку. — О чём ты говоришь? Я всегда могу потребовать отвезти меня к родителям.

— Это тебе не один из твоих заморских принцев, у которых ты могла бы что-то потребовать. Гордые пранадармцы и рта открыть своим жёнам не дают. — Чанлиф в задумчивости покачала головой. — И никогда не позволяют женщине помыкать собой. А строптивость и неповиновение наказывается смертью или чем похуже. 

— Что может быть хуже смерти? — дрожащим голосом спросила принцесса. 

— Ну, не знаю! Рассказывают, что иногда степняки дарят жён своим вельможам, как какую-либо вещь. Кстати, хороший скакун у них ценится намного больше, чем женщина. Так что, сестрёнка, тебе придётся особенно сильно постараться, чтобы ублажить своего нетерпеливого, горячего мужа. Уж поверь мне, я это знаю! Иначе ты в скором времени наскучишь ему, и тебя тогда ждёт очень незавидная участь. — Чанлиф подошла к принцессе и протянула руки, намереваясь обнять её. — Давай обнимемся, сестрёнка, а то мало ли, вдруг уже не свидимся. 

— Я никуда не поеду! — прошипела Сабмила, уворачиваясь от рук сестры.