Искра Зла - Андрей Дай

Старый Белый прекрасных оленей там уже не застал. Только горы прекрасных рогов и копыт под дубами увидел. И гордые кабаны из храмовых рощ сохнущими на рамах шкурами его встретили. Старики говорят, от крови пролитой, когда голодом ведомые люди пришли и убили священных животных, покраснели корни вечных дерев. Стоит чуток копнуть — сразу увидишь. Стоят лесные великаны, хранители остатков святости. Стоят, теперь уже в центре города.

Ростокцы не любят в Дубровицах гостевать. Хоть и не против Правды в брошенном Богами лесу дома строить, а все равно… Как-то неправильно. И в последней общей войне из дружины южного орейского града более других народу полегло. Не было на поле брани дубровицких копьеносцев, некому было достойно встретить лавиной несущуюся железную баронскую конницу. Столь был страшен удар, говорят, что воздетые на длинные рыцарские копья ростокцы кто и по десятку саженей воздухом летел. А от грохота у многих кровь из ушей лилась.

Лет десять после той войны ростокцы за один стол с дуброчанами не садились. Брезговали. После отошли. Примирились. Может, и князя их пожалели, когда сыновья его от неведомой болезни умерли. Страшно это — по своим детям тризну править. Жесток был урок!

Как бы то ни было, лагерь нашего войска мы разбили на берегу Крушинки, которую в этих местах за весеннюю необузданность люди Крушей зовут. До города часа два верхом, а до первых дубов меньше полверсты. Но не в храмовых рощах!

К князю Уралану отправились вдвоем с Ратомиром. Старшим по армии оставили Инчуту с наказом: в город раньше завтрашнего утра не соваться, о нас не беспокоиться. Принц — гость знатный, ему вред причинить не посмеют. А мне… может и побоятся.

Я, усилием воли заставив себя не крутить любопытной головой, нервно теребил наконечник, вплетенный в косу. Ворота проехали, с нас даже гостевой платы не просили. И люди на улицы высыпали, словно с часу на час поджидали. Словно заранее ведали. Стояли вдоль дороги. Молчали и смотрели. И даже мальчишки не смели озоровать.

— Хочу на лицо князя скорее взглянуть, — вдруг засмеялся поддавшийся было общему торжественному настроению принц. — Только вспомню, как он нас с Парелем тебя искать отправлял…

— Меня?

— Ну, да! Неужто правитель удельный не знал, что Мастера Ветра только в лесу и живут?! В Ростоке светлом лучники, конечно, славные, но вот, как ты — в смерч стрелы пустить и двоих ворогов сразу…

— На праздник Ветра всегда из леса мастера наезжают…

Я осторожно оглянулся. Народ за нашими спинами переходил дорогу, смыкался. Люди медленно шли нам вслед, разгоняя лощеных свиней. И все это в совершенно траурной тишине.

— Ощущение, что сейчас нас будут убивать, — оскалился Ратомир.

— Ощущение, — не согласился я, — что победители входят в завоеванный город.

— Тоже верно. То-то народец недовольный такой…

— Представляю, как предок мой, Старый Белый, в Росток входил! И тронуть такого боязно, и не тронуть стыдно!

— Да, поди, гостей-то не тронут. Не по правде это.

— Может и не тронут, — кивнул я. — Они ведь, местные — с дубами своими схожи. Корнями крепкие, а в кроне… желуди.

Так, то ли шутя, то ли загадку отгадывая: тронут — не тронут, до распахнутых ворот детинца и добрались. Наша многочисленная свита дальше не пошла. Горожане так и стояли на невидимой черте в ожидании зрелища.

Их обманули. На высоком крыльце вместо князя возник мужик дворовый.

— Светлейший князь Уралан, владыка Дубровический, приглашает гостей в хоромы свои. О конях не тревожьтесь. Скотине милость окажут.

— Веди к князю, — легко спрыгнув с лошади, воскликнул принц.

— Велено в гостевые хоромы вас проводить. Дабы отдохнуть могли с дороги…

— Воевода орейского войска, его высочество принц Модулярский, сказал — к князю! — лениво выговорил я. — Я понятно объяснил?

Молодой чужестранец чуть заметно кивнул, блеснув глазами. А вот дворовый прямо выпучил на нас глаза. Видно, нечасто во дворе Уралана гости таким тоном говорят.

— Мне надобно доложить светлейшему…

Я пожал плечами. Его надобности меня мало интересовали.

— Знаешь что делаешь? — почти прошептал мой командир, когда мужик убежал. Лошадей конюхам мы тоже пока не отдали, так что могли хотя бы от толпы укрыться.

— Быстро все сладим, — делая вид, что поправляю подпругу, так же тихо ответил я.

От ворот доносился шелест людских разговоров. Еще бы! Невиданное дело: пришлые от приглашения хозяйского отказались!

Вернулся покрасневший от непривычной спешки дворовый.

— Пожалуйте в терем. Князь с советниками вас примет.

Теперь можно было и войти. Принц впереди, я сразу за спиной, пошагали следом за провожатым.

В Дубровицах раза в два поменьше людей жило, чем в Ростоке. Неудивительно, что и дворец княжий тоже невелик оказался. Так что уже пятью минутами спустя мы вошли в зал. В тот самый, где, укрытый холстяным чехлом, стоял зачарованный трон.

Уралан стоял у подножия родового проклятия.

— Здрав будь, княже, — слегка поклонился воевода орейский. — Привел я лучников ростокских. И Мастер Ветра тоже со мной.

Я выправил вплетенный в косу наконечник и шагнул вперед, вставая ухом к плечу с высоким командиром.

— Твои люди, князь, песни Ветру у Ростокских ворот пели. Флаги твои видел. Значит, и ты про короля-оборотня и про то, что орейский народ войско собирать стал, знать должен. Вот и к тебе охочих людей под принцеву руку звать пришли…

— И тебе, принц Ратомир, здоровья, — перебил меня Уралан. — Смотрю, Белого с собой привел…

— Принц, поди, не скоморох, чтоб кривляньями тебя потешать, а я не медведь на цепи, — я намеренно задирал князя. Лето в наших местах короткое, а до Модуляр путь неблизкий. Некогда нам было разговоры разговаривать. — Я — Арч Белый — Голос Ряды. И я с Ратомиром пришел тебя, Уралан, князь Дубровического удела, спросить.

— Наказ твой я выполнил, — криво ухмыльнувшись, сказал принц. — Пора и твое слово исполнять.

Глаза хозяина города перепрыгивали с меня на командира и обратно. Не ожидал князь такого напора.

— Тут думать надо, — наконец сказал он. — Со старыми людьми советоваться. Война — дело серьезное. Поспешностью только врага смешить…

— А! Ну да! — откровенно забавлялся я. — Ваша знаменитая поспешность, от которой рыцари на Чудовом поле со смеха мёрли…

Это уже было прямое оскорбление. И угроза. Мне обязательно нужно было знать, усвоил ли урок род князей в этом городе. Или так и дать ему захиреть, истончиться и угаснуть. С тем, чтобы дубровичцы могли новых владык себе выбрать.

— Думать, конечно, надо, — сделал я вид, что задумался. — А то как придет король-оборотень, да и спросит: а куда мои сребророгие олени подевались? Почто в рощах заповедных хижины понатыкали?! Что отвечать станешь?