Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

– А чего-нибудь интересного у вас нет? – спросила одна из них.

Малькольм попытался прорекламировать Джоан Дидион, и я вдруг подумала: «Интересно, в каком-нибудь ее эссе упоминаются зубы?» Затем он заговорил о Сюзанне Кейсен, и я задалась вопросом: «А в ее книгах были девушки с черными волосами и белоснежными улыбками?»

Девушки продолжали все так же недоуменно пялиться на Малькольма, пока он не протянул им «Голодные игры».

– О боже, я обожаю этот фильм! – восторженно воскликнула вторая девочка.

– Книга понравится еще больше, – пообещал Малькольм.

– Полегче с ними, – посоветовала я после того, как юные покупательницы ушли. – Ты относишься к ним как к взрослым людям, но они все еще подростки.

Когда доставщик привез несколько коробок с книгами, Малькольм позвал меня к стойке.

– Как раз поможешь мне.

Он открыл одну из посылок. Внутри лежали книги в твердом переплете – уже не новые, но в хорошем состоянии.

– Билли заказал их до… Мы не вносим старые книги в систему. Просто храним их у себя.

Малькольм поставил коробку у стойки и жестом пригласил меня в сторону отдела искусства.

– У Билли был глаз наметан на ценные вещи. – Он пролистал книгу по ар-деко в Лос-Анджелесе. – Эту он купил за три доллара.

Теперь книга стоила двадцать пять долларов.

Мне внезапно показалось, что Малькольм впервые доверился мне, ведь не просто так он поделился со мной историей о Билли.

Он взял перекупленный экземпляр «Нагих и мертвых».

– Зачастую он покупал книгу, если ему нравилось название или сам продавец. Конечно, мы стараемся брать только книги в идеальном состоянии, но все равно не покупаем очевидно новые, будто украденные из другого книжного. Некоторые магазины так делают. Но только не мы.

Я просмотрела роман Нормана Мейлера, надеясь найти персонажа ростом в два с половиной метра. Стоимость книги была указана в верхнем углу на странице с авторским правом.

– Десять долларов за перекупленную книгу?

– С налогом одиннадцать долларов и десять центов. В точности как день, когда умер Миллер – десятое ноября. Если книга касалась религии, Билли назначал цену в 6,66 доллара. Если политики – 9,11 доллара. Если покупатель догадывался, в чем дело, то мог забрать книгу бесплатно.

Мы вернулись к стойке с кассой. Малькольм вытащил из коробки пять книг и подвинул ее ко мне.

– Большая часть перекупленных книг хранится наверху. Если нечем заняться, можешь подняться и поискать экземпляры, чьи новые издания мы уже продали, и принести их вниз.

– Это же займет целую вечность.

– Так и есть.

Он улыбнулся, и я вдруг подумала, что, возможно, его предложение бесплатно поработать в магазинчике – первый шаг на пути нашего с ним сотрудничества. Хотя, скорее всего, он просто хотел нагрузить меня чем-нибудь.

– Больше никаких бесплатных книг, – нахмурилась я.

Я отнесла коробку в кладовку и положила ее рядом с другими дубликатами, которые даже спустя целую неделю так и не оказались на прилавках. Разумеется, для такого количества книг не хватит и десятка стеллажей.

К сожалению, я не заметила ни одной книги об ученых. Ничего, что заставило бы меня крикнуть: «Эврика!»

Я ведь уже должна была найти следующую улику. Должна была догадаться, о чем говорилось в горе-загадке. Ответ поджидал меня в «Книгах Просперо», но, черт возьми, это же книжный магазин, и значит, тут слишком много книг, слишком много названий, за которыми могла стоять разгадка.

* * *

К концу недели я поняла, что пора переезжать из бунгало Джоани. Хотя Джоани никогда бы меня не выгнала, я чувствовала напряжение между ними с Крисом, слышала их перешептывания за закрытой дверью спальни.

Мне все еще чудилось, что в квартире Билли за мной следят. Я все ждала, когда кто-то или что-то выпрыгнет из тени. Я пыталась убедить себя, что мне нужно лишь немного пожить в апартаментах дяди, и тогда меня перестанет так ужасать его прошлое. Возможно, именно там я найду ответ на загадку. По крайней мере, я на это надеялась.

Больше аргументов у меня не было.

Джоани помогла мне поднять чемодан по скрипучей лестнице в квартиру. Мы остановились у двери, тяжело дыша.

– Готова? – спросила подруга.

Я открыла дверь. Жужжание светильника разлетелось эхом по просторной гостиной.

– Невероятное место. – Глаза Джоани изучали кожаный диван и стол из красного дерева. – А ты ведь рассказывала про какой-то склеп.

– Останешься со мной на ночь? Это очень глупо, но мне правда нужна твоя поддержка.

Я прикусила нижнюю губу, надеясь на положительный ответ.

Джоани схватила меня за руку.

– Веришь, у меня в багажнике как раз сумка с вещами!

Она кинулась вниз и вскоре вернулась с шерстяным пледом, связанным ее бабушкой, спортивной сумкой и банкой маски с вулканической глиной, которую мы в школьные годы воровали у ее мамы.

Я обняла ее.

– Я уже говорила, что ты стопроцентно, абсолютно точно мой самый любимый человек на свете?

– Всего лишь миллион раз.

Джоани расстелила плед на кожаном диване. Зеленый цвет покрывала добавлял комнате уюта. Квартира все еще не особо мне нравилась, но уже не так сильно напоминала о Билли.

Мы уселись на диван в пижамах и принялись уплетать тайскую еду из контейнеров, как в старые добрые времена, до того, как она переехала к Крису, а я к – Джею. Как в те дни, когда мы болтали всю ночь о маленьких неурядицах на работе, о том, как наш организм время от времени нас предает, о бывших одноклассниках, ставших внезапно успешными, о далеких уголках мира, куда бы мы хотели отправиться вместе. Все эти воспоминания почти отвлекли меня от мыслей о комнате за соседней дверью и о фотографии на комоде. Почти.

Джоани напевала какую-то песенку, вытаскивая контейнер с курицей.

– Тебе совсем не жутко? – удивилась я.

– От чего? От дорогой мебели? Мне было бы куда комфортнее, если бы тут наблюдались хотя бы какие-то признаки жизни, но привидений здесь нет, я это чувствую.

– Так, значит, ты теперь Джоани-медиум?

– Скорее, Джоани-инженю.

Подруга широко улыбнулась, а я вдруг подумала, что уже давно я не видела ее такой счастливой.

– Я получила роль. Я Ирина.

Джоани светилась от счастья, рассказывая о двух известных актрисах, которым достались роли Ольги и Маши, старших сестер в пьесе «Три сестры», и о режиссере, которого она называла провидцем.

– Это будет большой успех!

– Джоани, это потрясающе.