Укротить ловеласа - Дарья Сойфер

– Ну давай, просвети, – он положил руки на пояс, будто нарочно демонстрируя мускулистый торс. Впрочем, Надя была слишком зла на него и больше всего – на саму себя, чтобы снова купиться на физические достоинства.

– Ты пользуешься людьми, когда тебе это выгодно. Привык получать все, что хочешь. Тебе плевать, кто и что чувствует, главное – самому получить удовольствие. Ты просто избалованный мальчишка, вот и все.

– Нет! – перебил Платон, но Надя уже слишком завелась, чтобы останавливаться.

– Я не на помойке себя нашла, ясно тебе? Если Ларионову твой стиль жизни устраивает – что ж, совет вам да любовь. Не знаю, на неделю, две… На сколько там тебя обычно хватает. Но у меня, Платон, не так сильно чешется, чтобы перечеркнуть все усилия и годы работы.

– Ты просто сейчас на эмоциях, я понимаю, – неожиданно мягко сказал Платон. – И ты боишься…

– Господи, ты в принципе не способен воспринимать критику! Что я вообще пытаюсь тебе доказать?! Живи, как хочешь, только меня не трогай!

– Мы оба знаем, что ты это не серьезно. Я дам тебе время, не буду давить, но…

– Да окстись уже! – не вытерпела Надя. – Кроме работы между нами ничего нет и быть не может!

– Ну да, ну да, – передразнил он ее привычную присказку. – А еще я – эгоист, каких свет не видывал, нарцисс, беспомощный маменькин сынок, который без тебя шагу не может ступить. Я извожу тебя денно и нощно своими капризами, и ты устала, что я не оставляю тебе никакого личного пространства. А еще я трахаю все, что движется, потому что мама не рассказала мне про венерические болячки, и ты спишь и видишь, как бы поскорее сбыть меня с рук другому агенту, потому что я – твой сущий кошмар. Ничего не забыл? – он скрестил руки на груди. – Ты поэтому прибежала ко мне, как только Лиза захотела поменяться клиентами?

– Я… – Надя опешила от такой жестокой тирады. – Я ничего такого не говорила…

– О, говорила и еще как! – невесело усмехнулся Платон. – Вена, шампанское… Ничего не напоминает?

– Но почему ты мне ничего не рассказал?

– А смысл? Это бы ничего не изменило. Конечно, я думал, что ты обо мне лучшего мнения, но что уж тут… Сам виноват.

– И ты решил исправиться, да? – Надя взглянула на поведение Платона под другим углом, и все его последние поступки заиграли новыми смыслами. – Накормил запеканкой, на свадьбе выступил и, чтобы уж наверняка, засунул мне язык в рот, да?

– Ты только это заметила, да?

– Язык-то? Трудно было не заметить…

– А знаешь, я устал тебе что-то доказывать, – Платон вскинул руки, изобразив капитуляцию. – Тебе самой это нравится. Я – плохой, я – всегда во всем виноват, а ты – святая. Жертва. Спаситель в юбке. И плевать, что я делаю. Что за последние месяцы я ни разу никуда не опоздал, что я слушаюсь тебя во всем, как чертова собачонка. Даже долбаное расписание себе составил, чтобы ты, не дай бог, лишний раз не перенервничала. И скольких девиц ты выловила из моей постели после Вены? Хочешь, я подскажу? Ни одной, Надя. Ни од-ной.

– Пара месяцев ничего не меняет, – уже не так уверенно возразила она.

– Ну конечно. Ты ведь уже распределила роли, тебе так проще. Какая разница, что я звонил Воскобойникову и договаривался насчет тебя?

– Ты… что?! – Надя отшатнулась, как от пощечины. – Зачем ты ему звонил?

– Думаешь, я дурак? И не понял, что концерт в Вене был полным провалом? Я с ним часа полтора, наверное, трепался, убеждал, что ты из кожи вон лезешь, стараешься, просил, чтобы тебя оставили со мной и дали нам обоим второй шанс. А он уже тогда хотел отдать меня другому агенту!

– Как ты мог?! – Надя как загнанная дичь метнулась в сторону, потом в другую, не зная, куда себя деть. – Надо было меня предупредить! Спросить, посоветоваться… Черт, это мой начальник! Моя работа!..

– И кто после этого зациклен на себе? – тихо спросил Платон и натянул наконец футболку.

– Да кто так поступает? Выставил меня… Как не знаю кого!

– Друзья так поступают! Люди, которым не все равно! Хоть ты в это и не веришь. Тебе не приходило в голову, что ты сама меня все время отталкиваешь? Весь этот твой хваленый профессионализм… Это просто щит! Ты боишься меня к себе подпустить, вот и все! И сама себе не хочешь признаться, что я тебе нужен!

– Неправда! – Надя упрямо мотнула головой и попятилась к двери.

– Давай, продолжай отрицать. Убегай! – Платон догнал ее. – Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Басня была такая. Там собака поймала зайца и то лизала его, то кусала…

– Да иди ты со своими притчами! С меня хватит! – Надя ломанулась на кухню за сумочкой, но Платон не отставал от нее ни на шаг.

– Ты нарочно меня дразнишь! – не унимался он. – То смотришь на меня, как диабетик на шоколадку, то вся из себя такая деловая: «В три репетиция, в семь концерт, замени струну, проверь костюм…» И делаешь вот такое лицо… Да-да, вот как сейчас. Будто села на жвачку! И на ревность специально разводишь!

– Все! – выкрикнула Надя, перекинув сумочку через плечо. – Замолчи! Или я…

– Или ты – что? – он преградил ей путь в прихожую. – Ну, давай! Откажешься от меня? Лизе передашь, как какую-то вещь?

– Пусти.

– Нет уж, давай, договаривай!

– Пусти!

– Не можешь?! – Платон победоносно ухмыльнулся. – А я тебе скажу, почему! Потому что ты хочешь меня. Я тебе нужен, ясно? И весь этот «Инстаграм» ты придумала, потому что это твои, Надя, слышишь, твои фантазии! Тебе нравится, когда я флиртую, подмигиваю, когда строю из себя донжуана. Давай, признайся! Сколько раз ты по ночам меня представляла себе?

– Пусти сейчас же!

– Ты прикрываешься этой работой! – Платон не дал ей вырваться. – Просто чтобы больше времени проводить со мной, тебе это нравится! Я еще сомневался до сегодняшнего дня, но мы оба видели, как ты отреагировала на поцелуй! Признайся уже, что влюблена в меня!

– Нет! – Она с силой толкнула его в грудь.

– Да, Надя. Ты поэтому так боишься, что меня заберет Лиза или кто-то другой. Что бы ты про меня ни говорила, ты готова глотку прогрызть любому, кто захочет меня прибрать к рукам! И поэтому тебя так бесит Леля! А зря, потому что…

– Скажи еще, что между вами ничего не было! – Надя протиснулась мимо Платона, пока он сочинял очередной бред. – А сережку ты совершенно случайно нашел. Да?

– А что, собственно, за претензии? – Платон догнал Надю, когда она уже нацепила туфли. – Или я должен хозяйство в узел завязать и ждать, пока ты до меня снизойдешь? Это не так работает!

– Конечно! Лучше я буду сидеть и молча ждать своей очереди. Ну спасибо! – она присела в показушном реверансе. – Одарил безнадежно влюбленную в тебя дуру!

– То есть ты все-таки признаешь это? – Платон проигнорировал сарказм.