Добрые друзья - Джон Бойнтон Пристли

Пока они пили, в комнату зашел Фелтон.

— Так ты и впрямь уходишь? Я сообщил мисс Калландер. Она выглянула в коридор и спросила, что случилось. Могу я что-нибудь для тебя сделать, Джоллифант?

Иниго потряс его руку.

— Разве что попрощаться. Я вверяю твою душу Вечным истинам, Фелтон, хотя понятия не имею, что это такое. У меня есть предчувствие, что мы еще встретимся.

К этому времени Иниго уже надел плащ, закинул за плечи рюкзак, нашел шляпу, прочную ясеневую трость и приготовился уходить. Фонтли вышел с ним на улицу. Когда они проходили по коридору, из спальни выглянула мисс Калландер.

— Сейчас приду, — шепнул Иниго приятелю и отстал.

— Вы правда уходите? — Мисс Калландер в домашнем халате походила на розового кролика. Глаза у нее были широко распахнуты, а губы крепко поджаты.

— Да, меня уволили, и я ухожу.

— Сумасшедший! — прошептала мисс Калландер. — Мне очень вас жаль, правда. Но, чует мое сердце, я на очереди, и ни капельки не расстраиваюсь.

Иниго уверенно посмотрел на нее и по-дружески улыбнулся:

— На вашем месте я бы попробовал съездить в Египет.

Она смущенно кивнула.

— Я как раз туда пишу. Ах, я же вам кое-что приготовила! — Мисс Калландер протянула ему сверток. — Вот. Здесь только печенье и шоколад, но ничего другого у вас, верно, нет? Скоро вы ужасно проголодаетесь.

Иниго был по-настоящему тронут. До него вдруг дошло, что уже много лет никто не делал для него ничего подобного. В его мире практически все услуги оказывали за деньги.

— Дейзи Калландер! — тихо вскрикнул он. — Вы чудо! Я страшно вам признателен. Я и не подумал, что через час-другой меня одолеет голод.

— Куда вы пойдете?

Иниго воззрился на нее.

— Представляете, это совершенно вылетело у меня из головы. Понятия не имею. Просто пойду куда глаза глядят. Прощайте — и удачи вам! — Он протянул ей руку.

Однако мисс Калландер не пожала ее, а легонько стиснула и подняла глаза.

— Прощайте, — чуть не плача, проговорила она.

Иниго сообразил, что от него ждут поцелуя. В ту минуту мисс Калландер нравилась ему больше, чем когда-либо, но целовать ее отчего-то не хотелось. И все же он коснулся губами ее губ, еще раз стиснул розовые пальчики и побежал вниз по лестнице, где дожидался Фонтли.

— Дождя нет, но холодно и темно, как в яме, — сказал он. — Через час ты пожалеешь, что не остался в постели. Одумайся, пока не поздно.

— Ни за что! — ответил Иниго, выглядывая на улицу. — Какой запах! Я пойду в сторону Питерборо.

— Ты — юный осел, Джоллифант.

— Я скоро напишу, Фонтли. До нашей новой встречи ты будешь получать краткий отчет обо всех моих приключениях.

— Повторяю, Джоллифант, ты осел. И будь мне лет на двадцать меньше, я бы пошел с тобой.

Две минуты спустя Фонтли запер дверь, а Иниго покинул школьные угодья и быстро зашагал на запад.

I

Когда мистер Окройд вырвался из родного дома и торопливо зашагал по Огден-стрит, неся корзинку с вещами в одной руке и инструменты в другой, он понятия не имел, куда идет. Он только знал, что должен убраться из этого города как можно скорей. Мысль о ночном поезде его пугала: так в его представлении поступали совсем уж отчаянные люди и бандиты. Единственный раз в жизни мистер Окройд садился в ночной поезд, да и то в компании шестисот других браддерсфордцев. Ему казалось, что его арестуют прямо на кассе.

— Здра, Джесс! — крикнул кто-то.

— Здра! — ответил он и поспешил дальше. Интересно, кто это был? Мистер Окройд шел так быстро и сосредоточенно, что на повороте к Вулгейту, рядом с пивной «Грязная утка», со всего маху врезался в какого-то здоровяка.

— Смотри, куда прешь! — возмутился здоровяк. — А, дык это ж Джесс Окройд! Куда путь держишь?

— Уезжаю в отпуск, Сэм, — ответил мистер Окройд и побежал дальше, оставив здоровяка недоумевать в одиночестве.

Эти маленькие встречи еще больше его растревожили. Именно тогда мистер Окройд вспомнил про Теда, племянника Сэма Оглторпа, который вчера вечером согласился подбросить его куда угодно. Он сказал, что загружается около полуночи на складе Мэрриуэзера, что на Тапп-стрит, а потом едет на юг… куда же? А, в Нанитон! Вот и чудно. Мистер Окройд страшно обрадовался, что может поехать с Тедом. Скорей всего придется сидеть на тюках всю ночь, но это его не испугало.

Мысль о том, чтобы покинуть Браддерсфорд в тряском кузове грузовика, ему даже понравилась.

Тапп-стрит находилась почти в центре города — короткая улица, под завязку набитая конторами и старыми складами, выглядела темной и безлюдной в любое время дня. Ночью единственный звук нарушал мертвую тишину Тапп-стрит, но стоило мистеру Окройду его услышать, как он сразу прибавил шагу. То был звук работающего двигателя, настойчивое «вррум-вррум». Вскоре он перешел в громкий рев — грузовик отправлялся в путь с минуты на минуту.

— Здорόво, Тед! — крикнул мистер Окройд на бегу. — Я с тобой!

Из окна со стороны водителя кто-то выглянул.

— Не шуми, друг, — раздался хриплый голос. — Если ты с нами, полезай в кузов. Спереди только два места. Пошевеливайся. Едешь, нет?

Голос принадлежал явно не Теду, но мистера Окройда это не смутило.

— Еду! — выдохнул он и забросил багаж в кузов. К счастью, крытые брезентом тюки занимали не все пространство, сзади еще осталось немного места. Мистер Окройд едва успел забраться: грузовик уже тронулся, а его ноги все еще болтались в воздухе. Наконец он с огромным усилием подтянулся, залез внутрь, чуть перевел дух и вместе с вещами уселся на груду брезента между задним бортом и тюками.

Какое счастье! Грузовик на удивление быстро мчался по кочкам и выбоинам, а мистер Окройд восторженно наблюдал, как склады, магазины и трамваи Браддерсфорда вздрагивают и отступают. Он ловко набил трубку «Старым моряцким» и закурил — даже привычный дым теперь пах приключениями, и мистер Окройд чувствовал себя настоящим моряком, глядящим с наблюдательного поста на мыс Камбоджи. Сквозь прощальные клубы дыма мистер Окройд видел, как Браддерсфорд исчезает, а на его месте вздымаются холмы и мутная чернота, а далекие фонари и ускользающие предместья приобретают форму и мерцание созвездий. Все новые города — Дьюсберри, Уэйкфилд — смыкались вокруг него и, вздрагивая, опять пропадали. Стало прохладней, и мистер Окройд начал потихоньку замерзать в своем тонком плаще. Однако мысль о победоносном бегстве грела ему душу. Не важно, где они окажутся утром; сейчас они едут прочь, и это прекрасно.

А потом случилось невероятное. Он слегка задремал и проснулся от того, что грузовик сбавил скорость, посигналил и свернул на дорогу, не похожую на другие — гладкую и прямую, как стрела. В свете фонарей мистер Окройд различал огромные телеграфные столбы и дорожное полотно, расползавшееся от них подобно темной воде. Мимо, блестя фарами и громко сигналя, пролетали другие автомобили, но сам грузовик несся быстрее, чем грузовики имеют право носиться. Однако мистер Окройд все же успел разобрать надпись черными буквами по беленой стене: «Великая северная дорога». Так они едут по Великой северной дороге! Он чуть не закричал от восторга. Теперь его и вовсе не волновало, что будет дальше. Он представил, как описывает кому-нибудь — верно, Лили, — свое путешествие. «Посреди ночи, — скажет он, — мы выехали на Великую северную дорогу». Впереди был еще один город, и дорога прорезала его, как нож — кусок сыра. Донкастер, не иначе. Трамваи уже не ходили; все люди легли спать, кроме тех редких счастливчиков и безумцев, что мчались прямиком на юг по Великой северной дороге.