Белый голубь, чёрный слон - Ева Немеш

Небо, 17 сентября, 13:55

Спящие люди совсем не похожи на себя. Может, из-за за крытых глаз? Теперь понимаю Галю, которая меня не узнавала: в голове одна картинка, а в жизни другая. Рядом похрапывает незнакомый уставший мужчина. Волосы взлохмачены, борода не подстрижена – у папы обычно аккуратная и седины вроде не наблюдалось. Но вообще-то я его так близко никогда не рассматривала.

Последний раз мы виделись на вечеринке в кают-компании, это было 26 августа. Получается, прошло меньше месяца, а всё другое. Борода – ладно, а с остальным проблема. Раньше перед разговором вообще никогда не думала, что говорить и как, а сейчас так не получается. В такси были не одни, там болталось нормально, но как только остались наедине, то сразу тишина и глупое:

– Как вообще?.. Что сейчас читаешь?

Ага, #анкетадоброгобиблиотекаря – отличный способ не говорить о действительно важном. Вопрос, конечно, выбесил, но я честно ответила:

– Вчера «Саамлу» перечитывала, помнишь его? Детская книжка про оленя.

– Нет.

– Значит, это не ты копытом бил? И ветром не выл?

– Ты о чём?

– Ясно… А, ну «Мифы» дочитала. Ты в круиз давал, помнишь?

– Ага, и как?

Ну хорошо, что хоть это не забыл, но за Саамлу, конечно, обидно. Я сказала, что, в общем, нормально – понравилось, но слишком много крови, предательств, мести и интриг коварных мачех. Папа на меня очень странно посмотрел и скомандовал идти на регистрацию. Больше про книги он не спрашивал.

И чего он так занервничал? Ничего такого я не имела в виду. Просто кратко пересказала жизнь героев Олимпа. Хорошо, что у нас всё по-другому.

Небо, 17 сентября, 14:20

В самолёте решила, что больше подходящих моментов для неудобных вопросов ждать не буду. Только пристегнулись, сразу спросила: почему не сказал, что женился? Папа недовольно ответил, что сейчас про это разговаривать не хочет. Не время и не место. Ладно. В самолёте и вправду тяжело говорить, хотя ему не привыкать – в своём машинном отделении он же как-то общается. А там шумит гораздо громче, чем здесь.

Второй вопрос был про Алесино: заезжал домой или нет? Сказал, что нет. Как сошёл на берег, сразу сюда, то есть туда – папа указал на иллюминатор, наверное, имея в виду Апатиты. Но никаких Апатитов под нами давно не было – только крыло самолёта в сером тумане.

Разговор не клеился.

– А с дедушкой что? Почему он пишет странные записки? Он поправится?

– Это побочка от лекарств. Галлюцинации.

Потом он хотел ещё что-то добавить, но передумал – вынул из кармана кресла журнал и начал листать. Я вернула журнал на место и рассказала про доску почёта, ящик с валентинками и молоток. Папа улыбнулся:

– Да, батя такой.

Папина улыбка была такой тихой и светлой, как будто истории про молоток и костёр из сердечек – приключения милого котёнка. Я спросила: разве это смешно? Папа сразу стал серьёзным:

– Нет, конечно. Но мне понятно, откуда всё это и почему… Да, это, конечно, плохо. Но такое бывает. Иногда приходится принимать и понимать ужасные вещи. Не знаю почему… Потому что любишь. Так, наверное.

– Галя говорит, что никто никого не любит и ещё что мы – предатели.

На это папа, наверное, очень хотел ответить: «Так! Всё! Пристёгивайся! Садимся!»

Но до посадки ещё час.

СПб, 17 сентября, 20:30

В Петербурге остановились у папиного друга дяди Паши, с которым они вместе учились. Я думала, мы поселимся у него дома, но оказалось, что он давно не моряк, а хозяин гостиницы, куда мы и поехали, выбравшись из аэропорта. Папа говорит, что они не виделись сто лет, но в это не очень верится. Встретившись, вместо «Привет!» они одновременно стукнули друг друга в плечо. Получилось грубо, но чётко – как будто долго репетировали. После этого странного привета наши вещи отнесли в номер. Я думала, что после аккуратного раскладывания вещей начнётся «Устала? Есть хочешь? Пойдём подышим», но папа, приняв душ, испарился. Просто исчез, оставив деньги, приказав не плакать и разрешив делать всё, что захочу.

Хм. И чего же я хочу?

Во-первых, остановиться. Никаких самолётов, такси, поездов, билетов, табло с расписанием. Во-вторых, хочу свою комнату, свою кровать и свой шкаф. Нет чужим цветам, запахам, шорохам, скрипам. Только своё! В-третьих, хочу смеяться, дружить, бежать, взявшись за руки, плакать, нырять, видеть северное сияние, спасать моря и озёра, бегать и прыгать быстрее и дальше всех. Ещё хочу свой катер – как у Василисы – и новые наушники. И чтобы Валя был здоров. Пусть считает чертей, только живой.

Блин, я ему слона забыла передать. Из чемодана вытащила, а потом куда положила? Там же потом большая уборка была.

СПб, 17 сентября, 21:45

Слон у меня. Почему я его запихнула опять в чемодан, не знаю. Наверное, #наавтомате.

СПб, 17 сентября, 22:15

Мама ещё не приехала, встреча только послезавтра. Сказала, что денёк погуляем, а в пятницу пойдём разбираться с моими документами. Куда пойдём, она ещё сама точно не знает, говорит, что это решится 20, в крайнем случае 22 сентября. В любом случае в школу я ходить буду.

Как всегда, главный вопрос – где? Можно не отвечать, я привыкла.

СПб, 17 сентября, 23:50

Позвонил папа. Сквозь шум, гам и грохот музыки еле разобрала «Лё, не жди, ложись спать», и ещё прокричал, что завтра меня с кем-то познакомит. Пока не хочется ни того, ни другого, ни тем более третьего. Чем бы заняться? Что здесь рядом?

Так. Интернет обещает торговый центр, супермаркет, зоомагазин, автомойку, метро, остановку автобуса… Нет, на улицу не пойду – там дождь. Папа, я послушная. Видишь, больше тебя не жду – ложусь спать.

СПб, 18 сентября, 21:35

Ну и день! Давно такого не было. Прям «Галактику» вспомнила.

Утро было не самым приятным. Папа так и не вернулся, на звонки не отвечал. Устав набирать его номер, решила, что надо действовать: спустилась вниз и подошла к девушке, сидящей около таблички «Вас обслуживает Ирина», и попросила её позвонить дяде Паше. Ирина сказала, что они не дают телефоны ни гостей, ни хозяев.

Я решила не сдаваться и попробовала повторить Галин трюк: если ей что-то где-то не нравится, она сразу грозится позвонить на горячую линию. Эти два слова были реально магическими – бабушка всегда получала всё, что хотела. Но у меня этот фокус не получился: устав от моих приставаний,