Вечерние новости - Артур Хейли

Мигель вскоре после своего приезда в Нью-Йорк сумел купить через одного темного типа несколько нью-йоркских и нью-джерсийских номерных знаков, снятых с машин, а удостоверения на них еще не истекли.

В Нью-Йорке, Нью-Джерси и в большинстве других штатов существовала такая система выдачи документов на машины, что можно было получить номерной знак даже на давно разобранную машину. Регистрационному агентству штата важно было лишь взыскать деньги за права – требовалась только страховка, а ее – даже на несуществующую машину – нетрудно было добыть. Ни регистрационное агентство штата, ни страховая компания, которая могла возобновить страховку по почте, лишь бы к заявлению были приложены деньги, никогда не требовали показать им машину.

Соответственно в преступных кругах было налажено производство таких планок, и, хотя это было дело противозаконное, оно не значилось в имевшихся у полиции списках запретного бизнеса, а потому планки продавались, но стоили во много раз дороже своей реальной цены.

Мигель выскочил из пикапа с пластмассовыми шторками в руках и бросил их в стоявший неподалеку переполненный контейнер для мусора. Планки с номерами Ныо-Джерси Луис сунул туда же.

Затем сел за руль фургона. Резко развернувшись, они помчались назад, к автостраде, и меньше чем через десять минут, уже в фургоне, продолжили свой путь на юг.

А Карлос сел за руль пустого пикапа и тоже развернулся. Он тоже выехал на автостраду, но поехал на север. Теперь, когда с окон были убраны затемненные шторки, а вместо нью-джерсийского номера была планка с нью-йоркским номером, пикап ничем не отличался от тысяч подобных ему машин и совсем не походил на тот, описание которого было распространено ларчмонтской полицией.

Карлос получил задание избавиться от пикапа – эта операция тоже была тщательно спланирована. Проехав три мили по автостраде, он свернул с нее и уже не по магистрали проехал еще двенадцать миль на север, до Уайт-Плейнза. Там он подъехал к общественному гаражу – четырехэтажному зданию, примыкавшему к большому торговому комплексу.

Карлос поставил машину на третьем этаже и с небрежным видом принялся за дело. Ближайших соседей явно ничуть не заинтересовал ни Карлос, ни пикап.

Первым делом Карлос протер все поверхности, чтобы уничтожить следы пальцев. Делалось это на случай, если власти найдут пикап. А потому Карлосу следовало исключить возможность снятия отпечатков. Из шкафчика в пикапе Карлос достал распылитель стироформа. Он вскрыл баллончик, и там оказалось изрядное количество пластиковой взрывчатки, маленький детонатор с прищепкой, два мотка мягкой проволоки и клейкая лента. С помощью клейкой ленты Карлос закрепил взрывчатку и детонатор под передними сиденьями так, чтобы их не было видно. Проволоку от детонатора он протянул к ручкам передних дверей. Теперь достаточно открыть любую из дверей – и произойдет взрыв.

Заглянув в пикап, Карлос удостоверился, что ни взрывчатка, ни проволочка не заметны снаружи.

Мигель рассудил, что пройдет несколько дней, прежде чем кто-либо обратит внимание на пикап, а к этому времени и похитители, и их жертвы будут уже далеко. Но когда пикап обнаружат, произойдет типичный для террористов взрыв, который лишь подчеркнет, что люди, участвовавшие в похищении, – народ серьезный.

Карлос вышел из гаража через торговый центр и на общественном транспорте поехал в Хакенсак, чтобы воссоединиться с остальными.

А фургон проехал пять миль на юг и затем свернул на запад. Минут через двенадцать он пересек реку Гарлем и вскоре уже ехал по мосту Джорджа Вашингтона через реку Гудзон.

На мосту фургон и ехавшие в нем распростились со штатом Нью-Йорк и вступили в Нью-Джерси. Теперь логово Мигеля и медельинской группы в Хакенсаке было совсем близко.

Берт Фишер жил и работал в крошечной квартирке в Ларчмонте. Было ему шестьдесят восемь лет, и он уже десять лет как овдовел. На его карточках значилось “репортер”, хотя на языке журналистов его назвали бы “хроникером”.

Подобно другим хроникерам, Берт представлял несколько организаций, базирующихся в более крупных городах; некоторые из них платили ему небольшое жалованье. Он поставлял им информацию или статьи. Поскольку новости из маленького городка редко имели общенациональное или хотя бы более широкое значение, напечатать что-либо в крупной газете или дать сообщение по радио или телевидению было трудно, поэтому ни один хроникер еще не разбогател, а большинство – подобно Берту Фишеру – вообще еле сводили концы с концами.

Тем не менее Берт любил свое дело. Во время второй мировой войны, будучи с американскими войсками в Европе, он работал в военной газете “Старз энд страйпс”. Тогда журналистика вошла в его кровь, и с тех пор он был счастлив играть в ней пусть скромную, но все же какую-то роль. Даже и сейчас, хотя годы немного поубавили ему прыти, он по-прежнему каждый день обзванивал местные организации и держал включенными несколько приемников, чтобы слышать сообщения местной полиции, пожарного отделения, “Скорой помощи” и прочих служб. А вдруг он услышит о чем-то, что надо передать в основные газеты, печатающие хронику.

Вот так Берт услышал, как ларчмонтской полицейской машине № 423 было приказано подъехать к супермаркету. Это звучало как обычное, рядовое указание, но вскоре полицейский сообщил в Центр, что, похоже, произошло похищение. При слове “похищение” Берт насторожился, настроил приемник на вол! у ларчмонтской полиции и достал бумагу для записей.

К концу сообщения Берт уже знал, что надо срочно выезжать к месту действия. Однако прежде следовало позвонить на нью-йоркскую городскую телестанцию У-Си-би-эй.

На телестанции трубку взял помощник режиссера “Новостей”.

У-Си-би-эй, дочернее предприятие Си-би-эй, обслуживала район Нью-Йорка. Станция занимала три этажа дома на Манхэттене, находившегося приблизительно в миле от главного здания. Хотя У-Си-би-эй и была местной станцией, она имела огромную аудиторию, а поскольку в Нью-Йорке происходило много всякого, Отдел новостей У-Си-би-эй был во многих отношениях своего рода микрокосмосом всей компании.

В шумной репортерской, где за тесно сдвинутыми столами работало около тридцати человек, помощник режиссера проверил, значится ли имя Берта Фишера в списке журналистов, привлекаемых к работе.

– О'кей, – сказал он, – что там у тебя? Он выслушал хроникера – тот передал ему сообщение полицейского радио и сказал о своем намерении поехать на место действия.

– Значит, только “возможность” похищения?

– Да, сэр.

Хотя Берт Фишер был почти в три раза старше молодого человека, с которым он говорил, обращался он к помощнику режиссера на вы, соблюдая дистанцию, как положено было в прошлом.

– Ладно, Фишер, давай двигай! Тут же позвони, если там в самом деле что-то стряслось.

– Есть, сэр. Будет сделано.

Повесив трубку, помощник режиссера решил, что скорее всего это ложная тревога. С другой стороны, ошеломляющие новости входили иной раз на цыпочках в самые неожиданные двери. Он подумал было послать съемочную группу в Ларчмонт, потом решил, что не стоит.