Просто Рим. Образы Италии XXI - Аркадий Ипполитов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Никакого отношения филиппинцы к Ораторио деи Филиппини не имеют, их клуб совсем в другом месте, тоже неплохом, в базилике Санта Пуденциана. Здание Ораторио, построенное Борромини, принадлежало Конгрегации святого Филиппа Нери, полумонашескому ордену, выросшему из так называемых ораториев, появившихся в Риме во второй половине XVI века. Оратории действительно представляли собой нечто вроде клубов при церквах, в которых все желающие собирались для совместного препровождения, заключавшегося в чтении и трактовке различных книг, разговорах и пении. Вроде как оперное слово «оратория» от ораториев и пошло, хотя изначально оно обозначало место, где говорят, а не поют. Клубы, объединяющие разные сословия, организовывал флорентинец Филиппо Нери, к тому времени завоевавший большую популярность у римского народа своими проповедями, призывавшими любить ближнего своего на деле, а не на словах, что подкреплялось личным примером. Поступками, а не проповедями Филиппо заслужил прозвище «Апостол Рима». Первый ораторий появился в 1558 году в церкви Сан Джироламо делла Карита, Святого Иеронима Милосердия, воздвигнутой на том месте, где находился дом этого переводчика Библии на латынь, когда он жил в Риме в IV веке н. э. Церковь находится в двух шагах как от Палаццо Спада, так и от Палаццо Фарнезе, что обеспечивало ей прихожан самого высшего пошиба. Церковь Сан Джироламо делла Карита была основана аж в IV веке, во времена Константина Великого и чуть ли не при жизни самого Иеронима, но она строилась и перестраивалась, так что как она выглядела, когда с её балкона проповедовал Филиппо Нери, неизвестно. В 1562 году Филиппо Нери стал настоятелем другой церкви, Сан Джованни деи Фиорентини, где также создал ораторий. С обоими храмами в дальнейшем будет связано имя Борромини.
Филиппо Нери дружил и переписывался с Карло Борромео. Он, как и миланец, был сторонником католической реформы. Его деятельность, добродушная и уравнительская, в высших офисах Ватикана первоначально воспринималась с такой же опаской, что и экстазы Терезы Авильской. Последователи Филиппо Нери назывались ораторианцы или fillippini, филиппини, «филипповцы», что по звучанию в итальянском полностью совпадает с филиппинцами, именем народа, обрёченного до сих пор носить клеймо имени короля отнюдь не святого, их поработившего. Количество филипповцев в Риме вскоре увеличилось до такой степени, что Ватикану приходилось с ними считаться. В 1575 году папа Григорий XIII официально разрешил утверждение новой организации с названием Конфедерационе делл'ораторио, имеющей статус «общества апостольской жизни». Это что-то вроде ордена, но не вполне – в общество апостольской жизни могут входить как священники, так и миряне, не принявшие обета. После канонизации Филиппо организация в своём названии прибавила его имя с прилагательным «святой» и стала называться Конфедерационе делл'ораторио ди Сан Филиппо Нери. Конфедерация стала очень влиятельной во времена барокко и существует до сих пор, хотя из великолепного здания, построенного Борромини, давно выселена итальянским правительством, превратившим его сначала в архив, а в конечном итоге – в Дом литературы, Casa delle Letterature.
Филиппо Нери, не запятнавший себя, в отличие от его друга Карло Борромео, фанатизмом и преследованием ведьм, – олицетворение католического человеколюбия. Кроме Карло Борромео, он был хорошо знаком с Игнатием Лойолой и с Франциском Ксаверием, основателями Общества Иисуса, то есть Ордена иезуитов, по подобию которого Филиппо Нери и организовал свои оратории. С Ксаверием он даже собирался ехать проповедовать Божье Слово в Индию, Китай, Японию, на Молуккские острова и Филиппины. Тогда Филиппо исполнилось двадцать три года. Франциск Ксаверий был на девять лет старше и убедительно доказал младшему товарищу, что Индия для него – Рим. На восток Ксаверий отправился один, умер в сорок шесть в Китае на берегу Жёлтого моря в жалкой рыбацкой хижине после того, как бежал из Японии, в 1552 году, раньше Борромео и Лойолы. Похоронили его в Гоа-Гоа, что в Индии, в базилике ду Бом Жезуш, Basílica do Bom Jesus, Милосердного Иисуса, на радость хиппи. Пасущаяся в Гоа-Гоа молодёжь в обход Ватикана избрала его своим небесным покровителем, очень полюбила, считает первым европейским бездельником-побродягой по азиатскому юго-востоку, наметившим путь для искателей нирваны во всех её видах, и утверждает, что Ксаверий курил травку.
Игнатий Лойола, будучи на девять лет старше Ксаверия, умер в 1556 году, в шестьдесят пять, а Филиппо Нери дожил до семидесяти девяти и умер позже всех, в 1595 году. У всех троих вначале были довольно серьёзные неприятности со Святым Престолом, но все добились признания официальной церкви и были канонизированы в одном и том же 1622 году папой Григорием XV. Деятельность этих трёх реформаторов расчистила дорогу к мировому торжеству католицизма. La Chrétienté Карла Великого, хоть и ужалась в Европе, потеряв её север, где утвердилась ересь Лютера, вначале сеиченто распространилась по миру от Нагасаки до Сан-Франциско. Вскоре после канонизации стиль барокко, коего Балдаккино ди Сан Пьетро был первый шаг, пышно расцвёл, охватил Рим, а потом понёсся по всему свету, проникая туда, куда даже иезуиты пролезть не могли, – к протестантам на север, которые в архитектуре ничего нового придумать не могли, кроме как разбивать католические скульптуры да забеливать фрески на манер интерьеров модного минимализма, поэтому для новых своих строений заимствовали формы, придуманные католиками. Пробралось барокко через Белоруссию и Украину и к православным, причём раньше, чем Петербург был основан, Кьявери нарисовал свои треугольные планы, а Еропкин со товарищи привёз чертежи Сан Карло алле Кватро Фонтане.
* * *
Популярность Филиппо Нери свела его не только с известнейшими церковными деятелями, но и с известными аристократами. Семейство Спада покровительствовало церкви Сан Джироламо делла Карита, а семейство Фальконьери, как и Нери, флорентинцы по происхождению, – церкви Сан Джованни деи Фиорентини. Оба семейства были богаты и влиятельны, и оба продолжали поддерживать Конфедерацию оратория святого Филиппо Нери после смерти основателя. Кандидатура архитектора нового здания обсуждалась на совете конгрегации ораторианцев, членами которого были многие знатные римляне, в том числе Фальконьери и Спада, вследствие чего они и узнали имя Борромини. Кто именно рекомендовал довольно молодого – ему исполнилось тридцать семь – миланца, неизвестно, но заказ он получил благодаря работе для тринитариев. По всей видимости, не последняя роль в успехах Борромини – строительство Ораторио было важным для его дальнейшей, несомненно, успешной карьеры – принадлежала его покровителю, святому Карло Борромео, который, умиляясь с небес на рвение своего земляка и практически однофамильца, сводил его с нужными людьми, так или иначе с ним, Карло, связанными как в жизни земной, так и в жизни небесной. Борромини создал для филиппини абсолютный шедевр, святой Карло мог гордиться своим протеже: земляк прекрасно со всем справился. Филиппо Нери, наблюдавший за строительством, сидя на одном облаке рядом с Карло, тоже был доволен. Да и совет, выбрав Борромини, не просчитался. Получилось как надо: просто, грандиозно и современно.
Ораторио деи Филиппини стоит на Пьяцца делла Кьеза Нуова, Площади Новой Церкви, образовавшейся поздно, когда была проложена Корсо Витторио Эммануэле II, чаще называемая Корсо Витторио, бегущая рядом с площадью, шумная и широченная по римским понятиям. Проложена она была около 1886 года прямо по телу старого Рима, часть которого была безжалостно снесена. Корсо Витторио разрезала старый район Кампо Марцио на две части. Corso в итальянском имеет много значений, но изначальное и основное – «бег». Во время римского карнавала перед Великим постом проводились особые скачки, называемые corso dei barberi, что можно перевести и как «бег берберов», и как «бег варваров». На Пьяцца дель Пополо для самых видных лиц города воздвигалась трибуна, около которой barbareschi, барбарески – в Риме конюхов назвали так, потому что лучшими лошадями были привезённые из пустынь Берберии, современного Магриба, – держали под уздцы необъезженных лошадей, готовясь их выпустить по команде. Выпущенные лошади, подгоняемые колючими шариками, привязанными к их хвостам, бежали по прямой главной улице, тогда в Риме самой широкой, от Пьяцца дель Пополо до Пьяцца Венеция, где натянутое полотнище отмечало конец скачек. Понятно, что на пути лошадей лучше было не попадаться, хотя некоторые отчаянные смельчаки бежали впереди, стараясь увернуться: делались ставки как на лошадей – какая придёт первой, так и на бегунов – раздавят не раздавят. Самым трудным было остановить лошадей перед натянутой тканью: именно момент остановки изобразил Теодор Жерико в гениальном луврском «Беге свободных лошадей», придав своим римским впечатлениям космический размах. Когда именно corso dei barberi вошёл в обычай, неизвестно. Вероятно, скачки проводились и в Античности: в древности от Форо Романо к Порта Фламиниа, главным западным воротам Рима, теперь называющимся Порта дель Пополо, вела улица, Виа Лата, Широкая улица. В Средние века, когда город прижался к Тибру, Виа Лата стала пустынной дорогой на задворках. Улица была восстановлена при папе Павле II в конце XV века и сразу стала называться Виа дель Корсо, что свидетельствует о том, что corso dei barberi гораздо старше улицы.
