Карибский кризис. 50 лет спустя - Дмитрий Язов

Что сдерживало американцев тогда? Чего они боялись, почему все-таки не рискнули предпринять открытое военное вторжение на Кубу?

Ответ однозначен: само существование Советского Союза и позиция СССР по кубинской проблеме явились решающими сдерживающими факторами. Приведу всего лишь один довод. 12 апреля 1961 года Советский Союз совершил огромный рывок в области науки и техники. Юрий Гагарин стал первым в мире человеком, побывавшим в космосе. В представлении Вашингтона, это была серьезная заявка на мировое лидерство, не считаться с которой не могли даже США.

Открытая поддержка Кубы Советским Союзом на всех уровнях, прежде всего в ООН, твердые позиции всех социалистических стран по этой проблеме не давали Вашингтону возможности поступать так, как ему заблагорассудится.

Сегодня мы не можем не признать, что если бы Куба была одна, то в противостоянии с США у нее не было бы даже гипотетических шансов на успех. Я бы сказал, Кубинскую революцию в Вашингтоне просто бы не заметили…

Есть ли сегодня какие-то аналогии с американо-кубинским противостоянием весной 1961 года? На мой взгляд, такие аналогии очевидны. Как и 40 лет назад, США считают возможным делать на мировой арене все, что они хотят. Взять хотя бы войну против Югославии или войну в Ираке, начавшуюся под искусственно притянутым предлогом борьбы с международным терроризмом.

Было ли что-то, что сдерживало президента Дж. Буша в 2003 году, когда он отдавал приказ о начале бомбардировок и военной операции в Ираке? Да, была негативная позиция ООН, колебания или несогласия ведущих мировых держав по этому вопросу. Все это Вашингтон проигнорировал, мало задумываясь о последствиях. А это означает, что уроки преддверия Карибского кризиса не восприняты нынешней администрацией США.

16 апреля Фидель Кастро выступил с большой речью на похоронах жертв вражеских бомбардировок. Он прямо назвал президента США Дж. Кеннеди лжецом, так как с территории Кубы не взлетел ни один самолет и ни один летчик революционной Кубы даже не пытался сбежать с родины. Фидель потребовал представить в ООН и летчиков, и самолеты, которые бомбили мирные кубинские города.

На этом митинге Фидель Кастро впервые назвал Кубинскую революцию социалистической. Он закончил свою речь торжественными словами:

И вся многотысячная толпа ответила единым вздохом: «Клянемся!»

В стране было объявлено о введении повышенной боевой готовности: части народной милиции получали оружие, личный состав перешел на казарменное положение. Страна жила ожиданием неминуемого вторжения врага и готова была дать должный отпор.

16 апреля 1961 года в 1.30 ночи небольшой отряд народной милиции, который нес службу в местечке Хирон на южном побережье провинции Лас-Вильямс, увидел приближающиеся к берегу в темноте десантные суда. При первой же попытке осветить их автомобильными фарами для опознания с судов был открыт шквальный огонь. Перевес противника в силах был слишком велик, и оставшиеся в живых милиционеры стали с боями отходить, успев по телефону сообщить в Гавану о начавшемся вторжении. Противнику удалось с ходу занять несколько плацдармов на побережье залива Кочинос.

В соответствии с полученной информацией части народной милиции по всей стране были приведены в полную боевую готовность. Комитеты защиты революции приняли решительные меры по выявлению и изоляции всех подозрительных лиц, связанных с контрреволюционным подпольем.

Вооруженная интервенция в заливе Кочинос, или заливе Свиней, в тактическом плане стала неожиданной. Вторжение ожидалось, кубинские части готовились к его отражению. Революционное руководство Кубы считало вторжение неизбежным. Однако время и место, масштабы и состав сил и средств противника кубинской разведке не были известны. Не было гарантии того, что начавшееся в заливе Свиней вторжение – это реальная десантная операция, а не отвлекающий маневр противника.

В это время около берегов провинции Пинар-дель-Рио крейсировал отряд американских кораблей, который имитировал операцию по подготовке десантирования. На воду спускали шлюпки, морская пехота в полном боевом снаряжении занимала в них свои места. Другой отряд американских кораблей одновременно с этим крейсировал у другого конца острова – около города Баракоа.

Выбор залива Свиней в качестве плацдарма для высадки противника был не случаен. Местность благоприятствовала проведению скрытного десантирования и представляла идеальные возможности для удержания плацдарма. Вокруг бухты Кочинос полосой в несколько километров была твердая земля, покрытая лесом. Далее в глубь острова уходили сплошные болота. Вдоль побережья были разбросаны маленькие поселки курортного типа. Недалеко находилась взлетно-посадочная полоса аэродрома. Побережье бухты связывалось с внутренними районами Кубы только двумя шоссейными дорогами. Захват побережья и блокирование двух шоссейных дорог позволяли силам контрреволюции закрепиться на плацдарме и прочно удерживать его. Взлетная полоса аэродрома гарантировала возможность снабжения по воздуху.

Казалось, все было предусмотрено ЦРУ и руководством кубинской контрреволюции. Вторым шагом после овладения плацдармом и закрепления на нем предполагалась доставка туда лидеров контрреволюции, которые должны были провозгласить себя «законным правительством Кубы» и обратиться за помощью к США.

Наконец, когда Фидель Кастро и его соратники окончательно убедились в том, что операция в заливе Кочинос является основной, а не отвлекающей по своему характеру акцией противника, было принято решение направить туда главные силы кубинских вооруженных сил.

Уже утром 17 апреля Фидель лично руководил боевыми действиями. Его план ведения операции состоял в том, чтобы вывести из строя прежде всего корабли противника, то есть лишить высадившегося противника надежды на спасение. Психологическое значение этого шага было огромным. Когда силами оставшейся в распоряжении Кастро авиации был поврежден головной транспортный корабль «Хьюстон», севший затем на мель, а остальные корабли и суда были вынуждены отойти от берега, для контрас стало ясно: пути бегства отрезаны. Противник был деморализован.

Затем основные усилия революционных войск были сосредоточены против высадившегося противника. Артиллерия поставила заградительный огонь в акватории бухты. Фидель сам был в гуще боевых действий. По сообщениям средств массовой информации того времени, он лично участвовал в допросе пленных, ходил в атаку на танке Т-34, вел огонь из орудия САУ-100.

Первая разведывательная информация о ходе вторжения противника на Кубу поступила в Москву 17 апреля. Она вызвала серьезную озабоченность советского руководства. Из донесений разведки следовало, что кубинские силы обороны были застигнуты врасплох: около тысячи контрреволюционеров высадились на Плайя-Хирон и вынудили расквартированный там малочисленный кубинский гарнизон отступить в глубь острова.