В подручных у киллера - Екатерина Вильмонт

А у вас кровь уже не идет, — заметила Маня.

Я говорю, пустяки. Сейчас приедет Герман, вы поедете с нами.Если будет слежка, он сумеет оторваться, и мы завезем вас домой. Надеюсь,теперь вы поняли, вам надо держаться подальше от всех этих дел! Хоть вы ихрабрые, потрясающе храбрые ребята.

Они расплылись в улыбке. Кому не понравится такое о себеуслышать! Прошло еще несколько минут, и у подъезда затормозил коричневый джип«Паджеро».

— Это Герман! Идемте!

Ростислав Иванович первым выскочил на улицу, огляделся,открыл дверцу джипа и сделал знак ребятам. Они мигом влезли на заднее сиденье,а он сел рядом с водителем.

Саша не находила себе места. Куда это с утра пораньшеисчезла Маня? Какие такие важные дела вдруг у нее объявились? И почему она еене предупредила вечером? Или что-то стряслось ночью? Нет, не может быть, она быслышала, не такой уж крепкий у нее сон… Может, это как-то связано с Гошкой? Нотелефон у него не отвечает. Или папа зачем-то позвал Маню? Тоже вряд ли, скорееуж он обратился бы к ней, как-никак она старшая сестра… Странно, очень странно…«Ну, Манька, вернешься, я тебе всыплю, будь уверена! Но только бы с ней ничегоне случилось… Только бы она вернулась домой целой и невредимой!» Саша в испугебегала взад и вперед по комнатам. Потом вышла на балкон. Вообще-то она бояласьвысоты, но сегодня волнение за сестру оказалось сильнее, и, вцепившись в перилабалкона, Саша решилась глянуть вниз. Мало-помалу страх проходил, и она уженачинала различать отдельных людей и даже собак. И вдруг во двор на большойскорости въехал коричневый джип и с визгом затормозил у их подъезда, а оттудавыскочили двое мальчишек и… Маня! И мгновенно скрылись в подъезде. Сашаотпрянула от балконных перил и облегченно вздохнула. «Манька жива-здорова! Ночто все это значит? Чья это машина? Я из нее все выбью, она мне все расскажет,как миленькая!» И Саша решительно направилась в прихожую. Вот она услышала, какраскрылись дверцы лифта, а вот и ключ в замке поворачивается.

— Немедленно говори, где была, чей это джип и кто этипарни? — огорошила она вопросом младшую сестру.

Вид у Мани был не самый лучший. Бледная, волосы взъерошены,на лбу бисеринки пота.

Сань, ты что, с цепи сорвалась? — ответила Манявопросом на вопрос.

Я-то нет, а вот ты… Но я тебя и вправду на цепь посажу! Тычто устроила? Я с ума схожу! Где тебя носит? Откуда машина? Чья? Сию минуту всерассказывай да не вздумай врать! Иначе я позвоню маме и скажу, что несправляюсь с тобой, что ты за была все свои клятвы, и пусть тогда мама отправиттебя в Пустошку, к тете Вере.

Санька, но ты же этого не сделаешь, правда? —испугалась не на шутку Маня. Больше всего на свете она боялась, что ее сошлют вПустошку, маленький городок в Псковской области, где жила сестра их бабушки помаминой линии.

Сделаю, не сомневайся, если ты мне все не расскажешь! И еще— я запрещу тебе встречаться с Гошкой. Это он во всем виноват! Пока ты его незнала, все было более или менее нормально, а теперь… Давай рассказывай!

Можно мне хоть квасу выпить, пить хочу, умираю!

Она шмыгнула на кухню и достала из холодильника двухлитровуюбутылку кваса. Медленно, чтобы оседала пена, налила его в большую кружку ипринялась пить мелкими глоточками, как учила мама, чтобы не застудить горло иоттянуть время. Она не знала, как рассказать обо всем Саше и надо ли обо всемрассказывать. Уж больно страшная история получилась.

Саша стояла в дверях и ждала. Наконец она не выдержала:

Ну, сколько можно время оттягивать, а? Думаешь, яглупенькая, не понимаю? Попила?

Нет еще! — отрываясь от кружки, выдохнула Маня: — Жаркоочень.

Будем надеяться, что в Пустошке нет такой жары!

Санька! Не вредничай!

Я не шучу! Давай выкладывай!

Маня допила квас, со стуком поставила кружку на стол исказала:

— Что ж, слушай, я собиралась промолчать, чтобы непугать тебя, но ты сама захотела…

И она рассказала сестре все, что знала. Ей даже стало легче.Но Саша сидела бледная как полотно.

Манька, и это все правда?

Чистейшая правда!

Какой ужас! Теперь тебе грозит опасность, и у нас ни однойспокойной минутки не будет.

Ничего подобного. Никто не знает, кто мы такие и где живем.Они нас не выследили!

Ерунда, ты этого не знаешь!

Знаю, еще как знаю! Да, когда мы сели в джип Германа, занами был «хвост», но Герман сумел оторваться, мы еще полтора часа кружили погороду, и, только когда окончательно убедились, что все чисто, он привез нассюда. Так что будь спокойна.

И ты клянешься мне, что больше не будешь…

Клянусь, клянусь, думаешь, мне самой это нравится? Знаешь,как я испугалась, когда Ростислава ранили? Думала, умру от страха… — неожиданновсхлипнула Маня. — Санечка, обещаю, никогда больше…

И она дала волю слезам.

А в это время Гошка с Никитой в полном изнеможении сидели уГошки на кухне и медленно жевали печенье, запивая его холодным компотом.

И что теперь? — спросил наконец Никита.

Почем я знаю? — поморщился Гошка. — Черт-те что исбоку бантик. А все так удачно начиналось, такая пруха была, мы бы обязательнорано или поздно нашли ту старушку… А теперь… Теперь ей точно каюк!

Почему? Наоборот! Если киллерка нашего повяжет милиция…

Вот именно! Тогда тот художник от слова «худо» наймет ещекого-то и уж ждать, скорее всего, не станет… А даже если и станет, нам от этогоне легче. Второй раз такой прухи не будет… И вообще, Никита, влипли мы…

Думаешь, нам что-то грозит?

Нам? Вряд ли… Разве что лопнуть от любопытства. Столько тайнрасковыряли, столько возникло вопросов, а с ответами туго, так туго, что хотьвой.

Да… С ответами действительно хреново… Даже когда Маня задалаРостиславу прямой вопрос: кто ваша жена и почему на нее все покушаются,зазвонил сотовый, а потом вообще такое началось… Жутко интересно, кто такая этадамочка… Как ты-то думаешь, есть у тебя какие-нибудь мысли на этот счет?

Мыслей до фига и больше, а что толку-то? К Ростиславу намсейчас не подобраться, к его же не тем более…

А что, если… — задумчиво проговорил Никита.

Что? — насторожился Гошка.

Что, если нам как-то связаться с Китаевым?

Тогда уж точно нас угрохают. Скажут: опять эти мелкие подногами путаются, надо убрать их, и дело е концом. И это еще в лучшем случае.

— А в худшем что? — поежился Никита, а в худшемони нас поймают и станут пытать, чтобы выяснить, что нам известно…