Чумной поезд - Андрей Звонков

— Что хотя? — Наталья терпеть не могла, когда хоронят еще живых.

— Ну… — Фельдшер замялся. — Шансов мало.

— Это усовершенствованная вакцина Хавкина, от чумы. — Наталья показала на ампулы. — А вот тут экспериментальный препарат из Москвы, который резко повышает ферментную активность макрофагов. Надо сейчас ввести каждому инфицированному вне зависимости от клинических проявлений. Поняли?

— Понял.

— Сколько человек в отделении?

— Сорок два.

— Все медики?

— Нет, еще пациенты, которые однозначно контактировали с больным. Остальных отвезли в другое отделение, но тоже в карантине.

— Хорошо. Тут на пятьдесят зараженных. Вакцину вводим один раз, а экспериментальное лекарство два раза. — Наталья совершенно намеренно не озвучила название препарата, так как врачам оно ничего не скажет, его нет в справочниках и реестре лекарственных препаратов. — Второй раз завтра после полудня. Олег, не стой без дела, займись смартфоном!

Пичугин хмыкнул и обратился к дежурному:

— Мне нужны вещи неизвестного. Где они?

— Там, в палате, в пластиковом мешке. — Дежурный указал на палату с замком снаружи. — Одежду мы отправили в дезкамеру, она чистая и упакована. Только если будете забирать, расписку оставьте.

Пичугин перебрался в палату, а Наталья осталась инструктировать фельдшера о том, как приготовить лекарство, как вводить и, главное, как правильно оформить информированное согласие от всех инфицированных в отделении, что они согласны на добровольное участие в клинических испытаниях экспериментального препарата.

Затем они прошлись по палатам, где Наталья поговорила с каждым. Всех успокоила, правда подтвердила, что у неизвестного чума, но предупредила, что лекарства уже работают, что раз лечение начали еще до клинических признаков, значит, есть очень большой шанс, что все обойдется. Вот и вакцину привезла самую лучшую. Но нужно набраться терпения и мужества! Особенно уважительно она общалась с медиками, которые, сами находясь в карантине, продолжают оказывать помощь своим больным. Переговорила с травматологом из приемного отделения, утешила заплаканного терапевта, которая только повторяла: «А я же их предупреждала!»

Наталья ее похвалила, сказала, что везде так в России, беспечность — это наша хроническая наследственность.

Пичугину в палате было неуютно. Последний больной с легочной чумой, которого он видел живым, был таксист Ширяев и женщина по имени Алия, сестра молодого казахского трансвестита Серикджана, который и привез чуму в Москву. Ширяев умер, Алию продолжают лечить, и есть шанс ее спасти благодаря антибиотикам, которые она принимала от своей женской инфекции.

Но неизвестный парень был действительно плох. И трудно было сказать, что больше усиливает тягостное впечатление, множественные ушибы лица и головы или клокочущее тяжелое дыхание. Правая нога парня была упакована в гипс.

Пичугин осмотрелся и увидел в углу на металлическом столике пакет, в котором обрисовывались знакомые контуры смартфона.

Не раскрывая пакет, он рассмотрел его в свете лампы. Экран был покрыт мелкой сеткой трещин, а сам аппарат, похоже, раздавлен каблуком или коленом, потому что имел заметную деформацию.

При попытке прощупать телефон пальцами послышался характерный хруст. Материнской плате капец. Впрочем, пусть разбираются спецы-электронщики.

Аналитик с пакетом в руках покинул палату, но у поста уже не было ни Натальи, ни дежурного. Не зная, как бы обработать пакет, Пичугин решил их дождаться. Вскоре Наталья с дежурным вернулись.

— Вы все поняли? — на ходу уточняла она. — Вакцину под кожу, а экспериментальное лекарство внутримышечно. И не забывайте предупреждать, что температура непременно поднимется часа через два, но потом сама собой пройдет. Сбивать специально не надо!

Фельдшер кивал.

— Все понятно, Наталья Викторовна! Я все сделаю и передам по смене.

— Во сколько вас сменят?

— Обещали утром, в девять.

— Вам всего хватает? Шприцы, капельницы? Антибиотики? Говорите сейчас, потому что я поеду в Роспотребнадзор и буду докладывать. Кстати, где Герасименко? Он приходил?

— Нет, Наталья Викторовна, он позвонил, спросил, нужна ли помощь травматолога, и так как тут есть травматолог и медсестры, которые занимаются с больными сами, он решил не приходить. Сказал, что будет дома. Оставил телефон.

— Ладно, с ним потом разберемся. Где история неизвестного?

— В чистой зоне. Я набираю все в компьютер и завтра распечатаю.

— Логично. Как вас зовут? — Наталья оценила старательного и ответственного фельдшера.

— Бадюк Василий Евдокимович, фельдшер инфекционной подстанции.

— Вы молодец, Василий. Я отмечу вас непременно.

— Мне надо продезинфицировать пакет! — напомнил о себе Пичугин.

— А телефон?

— С этим пусть разбираются трифоновские спецы.

— Олег, он закрыт, но однозначно «грязный». Если опустить в дезраствор, умрет окончательно. Что делать?

— Я думал, что они его осмотрят в изолированных условиях. В конце концов, мое дело им его доставить. Или Кочергин прав насчет осторожности?

— Я не знаю, — Наталья потрясла пакет с телефоном. — Хлам это. Как больной?

— Ну как? Дышит, лежит… Приборчик около него показывает, что пульс сто двадцать в минуту. Дыхание двадцать четыре, эс-пе-о два восемьдесят семь процентов…

— Память аналитика — это нечто! Замечательно. А давление?

— Давление не запомнил, — съязвил Пичугин. — Сходи, сама посмотри!

— У меня все записано, — вмешался фельдшер, вот его показатели пятнадцать минут назад. Дышит он сам, сердце работает. По жидкости и электролитам он скомпенсирован. Глюкозу получает. В желудок зонд решили пока не ставить. Капаем витамины. Если завтра будет стабилен, установят зонд. Реаниматолог приходил, сказал, что у него в отделении есть ящик специального питания… В общем, если Бог поддержит, выходим! — Фельдшер говорил спокойно, уверенно, и от его слов Пичугину стало как-то менее тревожно за судьбу неизвестного парня.

— Олег, а там сим-карта и карта памяти внутри? — спросила Наталья.

— Наверное, и то и другое.

— Ну вот, смотри, на симке номер. Это же бездна информации о владельце! Можно обратиться к оператору и получить список номеров, кому он звонил вообще, скажем, вчера или даже неделю назад, узнать, на кого зарегистрирован номер. Так? Учитывая вчерашние события, я вполне допускаю, что карта зарегистрирована вообще на чужого человека, но попытаться надо. Это первое. Второе, если он ей пользовался и у нас будет список номеров, на которые он звонил, можно у его абонентов узнать, кому, по их данным, принадлежит номер. Это два. Как быстро это выйдет, я не знаю. Но Кочергин мог начать эти действия еще пять часов назад. И третье, на самой симке могут быть какие-то номера из списка контактов.