Жена пилота - Анита Шрив

Черт побери! — выругалась она.

Усилием воли Кэтрин постаралась выбросить из головы лица, виденные ею в доме — строгие физиономии, подернутые пеленой сочувствия, скорбные разрезы ртов, пристальные взгляды холодных глаз, светящееся в зрачках честолюбие. Шум бьющихся о берег волн заполнил ее сознание. Кэтрин прислушивалась к шелесту гальки, перекатываемой отхлынувшими от берега волнами. Призраки прошлого замелькали перед ее внутренним взором. Женщина зажмурилась и постаралась сосредоточиться.

На нее нахлынуло яркое воспоминание. Жаркий летний день. Ей тогда было лет девять или десять. Она и живой тогда еще отец сидели на морской гальке близ Фортуна- Рокс, одетые в одни лишь купальные костюмы. Волны набегали на них, обдавая тучей брызг. Маленькие камешки впивались в голые бедра и лодыжки. Почему рядом с ними не было мамы и бабушки? Кэтрин не помнила. Вообще-то такое случалось крайне редко. Отец часто и заразительно смеялся, смеялся чистым и звонким смехом невинного ребенка. Беспричинная, казалось бы, веселость отца озадачила и даже несколько напугала девочку. Папа вообще нечасто смеялся. Кэтрин нахмурилась. «Что-то не так?» — заметив хмурое выражение лица дочери, спросил он. Девочка, поняв, что допустила оплошность, деланно засмеялась, слишком громко, слишком развязно. Отец отвернулся и уставился куда-то в океанскую даль. Он больше не смеялся. Кэтрин помнила, как неискренне звучал ее смех…

Она сидела, рисуя круги на мокром песке.

«В этом наши судьбы похожи, — думала Кэтрин. — И я, и Джек были в определенном смысле сиротами… круглыми сиротами… не с раннего детства, но были…»

У обоих родители умерли довольно рано. Мать Джека скончалась, когда мальчику едва исполнилось девять лет. Отец, никогда в достаточной мере не проявлявший своей любви к сыну, окончательно ушел в себя после смерти жены, поэтому его собственную смерть Джек перенес довольно легко.

Родители Кэтрин до самой гибели оставались взрослыми детьми, не способными позаботиться о единственном ребенке. Почти с самого рождения дочери они поселились в высоком каменном доме Джулии, расположенном в трех милях к юго-западу от города. Оставшись после закрытия промышленных предприятий Эли без работы, родители Кэтрин оказались в полной финансовой зависимости от Джулии, которая неплохо зарабатывала на продаже антиквариата. Ее муж умер, когда их внучке было всего три года. Положение иждивенцев не особенно способствовало установлению добросердечных отношений между родителями Кэтрин и ее бабушкой. К тому же Джулия всегда имела решающий голос при принятии любых решений, относящихся к ведению домашнего хозяйства. Даже покладистый Бобби Халл иногда бунтовал против диктата матери.

В детстве Кэтрин не считала свою семью ущербной, не такой, как другие. В начальной школе с ней училось много детей из неблагополучных семей. Сначала в ее классе было тридцать два ученика, но постепенно их число снизилось до восемнадцати. Некоторые ее подруги жили в трейлерах, у других в домах даже зимой не работало центральное отопление. Бывали семьи, где отцы или дяди весь день отсыпались после бурно проведенной ночи, а детям полагалось тихо слоняться по полутемному дому, все окна которого были наглухо закрыты ставнями. Конечно, родители Кэтрин часто дрались, а еще чаще напивались, но таких семей повсюду было хоть пруд пруди. Куда более экзотичным было то, что они вели себя, как малые дети.

Единственным человеком, который кормил и одевал маленькую Кэтрин, была ее бабушка. Именно она учила ее читать и играть на пианино, провожала и встречала из школы. Днем девочка помогала бабушке в антикварном магазинчике или играла на улице, а вечером, спрятавшись в комнате Джулии, слушала бесконечную мыльную оперу из жизни родителей. Чуть повзрослев, она вынуждена была играть крайне странную роль «родителя» для собственных мамы и папы.

Уехав в Бостон учиться в колледже, Кэтрин иногда подумывала о том, чтобы никогда больше не возвращаться в Эли. Слишком уж неприятными были воспоминания о бесконечных пьяных драках и скандалах, то и дело вспыхивавших между ее родителями. Но жизнь преподносит сюрпризы, причем иногда крайне неприятные.

Январь в тот год выдался не по сезону теплым. Почему ее родителям взбрело в голову переходить по камням ту бурлящую от переизбытка талых вод речушку? Кто знает? У пьяных своя логика. Известие об их гибели застало Кэтрин в начале второго семестра. К ее удивлению горе нахлынуло со свирепостью тайфуна… Когда все формальности, связанные с похоронами, были позади, девушка почувствовала, что не сможет расстаться с Джулией, покинуть Эли…

…Сверху послышался шум: кто-то перепрыгивал с камня на камень. Кэтрин оглянулась. На валуне, прищурив глаза, стоял Роберт. Ветер трепал его волосы.

А я уж думал, что вы сбежали, — спрыгивая вниз, сказал он.

Кэтрин поправила рукава парки и убрала спадавшие на глаза волосы.

Роберт оперся спиной о камень и пригладил свою прическу. Из кармана он извлек пачку сигарет и зажигалку. Здесь было не так ветрено, но даже это не очень-то помогло ему. Наконец Роберту удалось прикурить. Глубоко вдохнув табачный дым, мужчина небрежным щелчком захлопнул крышку зажигалки. Налетевший порыв ветра чуть не затушил едва тлеющий кончик сигареты.

Они ушли? — спросила Кэтрин.

Нет.

Ну и?..

Не обижайтесь. Просто у них такая работа. Я не думаю, что они и впрямь надеются узнать от вас что-нибудь новенькое. Просто таковы правила.

Женщина собрала волосы в конский хвост и села, опершись локтями о согнутые колени.

Надо похоронить Джека, — сказала она.

Роберт кивнул.

Мэтти и я должны отдать последний долг самому близкому для нас человеку. Особенно это важно для Мэтти.

Только произнеся эти слова, Кэтрин по-настоящему осознала важность предстоящих похорон.

Мой муж не кончал жизнь самоубийством. Я в этом уверена.

Сверху раздался резкий крик чайки. Кэтрин и Роберт как по команде подняли головы вверх. Над ними кружилась белая птица.

В детстве, — сказала женщина, — я хотела переродиться в следующей моей земной жизни в чайку. Но потом Джулия открыла мне глаза: чайки — очень нечистоплотные птицы.

Их называют крысами моря, — затаптывая в песок окурок, сказал Роберт.

Он засунул руки в карманы пальто и нахохлился, как воробей. Кожа вокруг его глаз покрылась мертвенной бледностью. Роберт замерз, причем основательно.

Кэтрин поправила прядь волос, попавшую ей в уголок рта.

Жители Эли не любят океан зимой, — сказала она. — Считается, что вид морской воды способствует возникновению у людей, живущих на побережье, подавленного состояния. Я не согласна с ними.

Завидую вам.

Вы меня не совсем верно поняли. Депрессии у меня случаются, однако не из-за океана.

В ярком солнечном свете глаза Роберта показались Кэтрин темно-коричневыми, а не светло-карими.